можно сказать, мой первый «пациент» в этих стенах. По ходу работы я узнаю, что она ведущая какого-то нового шоу, только-только прошла кастинг на это место. Волнуется. Это видно по дрожащим пальцам и бегающему взгляду. Самое время предложить валерьянки, но и ее у меня нет. Заканчиваю и даже пытаюсь подбодрить парочкой слов.
Бросаю использованные кисти в контейнер, чтобы после обработать, и достаю пенал с новыми. Когда дверь вновь открывается, я стою к ней спиной, но отчетливо вижу все происходящее в зеркало. Отшатываюсь.
Его появление здесь – большая неожиданность. Выпускаю кисти из рук, отхожу в сторону и изо всех сил стараюсь не подавать вида, что смущена, удивлена и что вообще проявляю хоть какие-то чувства.
Геля что-то жужжит над моим ухом, а я, я стою и смотрю, как Кирсанов усаживается в мое гримерное кресло.
Легкий грим, чтобы кожа не блестела на камеру, это все, что от меня требуется.
Выдыхаю и заношу руку над Лешиным лицом. Он на меня не смотрит. Сосредотачивает внимание на экране телефона и лишь иногда бросает взгляды в зеркало. Правда, из-за волнения я этого практически не замечаю. Мы не встречаемся глазами, да и вообще ведем себя так, словно друг друга не знаем. Это явно издевка. Самая настоящая. Пока я работаю, могу прекрасно рассмотреть его лицо. Он изменился за эти три с половиной года, стал более суровым, что ли, и, конечно, безразличным. У него сосредоточенный взгляд, направленный в телефон, и небольшие мешки под глазами. В целом он выглядит уставшим. Я особо не интересуюсь, но слышала, что у него был трудный год. Он переехал в Америку, играет за какую-то тамошнюю команду, успел получить травму, восстановиться…
– Готово, – отнимаю руку с кистью и делаю шаг назад.
Леша кивает, выпрямляется и убирает мобильный во внутренний карман пиджака.
Я получаю свое сухое «спасибо» из его уст и наблюдаю его удаляющуюся спину.
– Пожалуйста, – бормочу вслед и понимаю, что меня охватывает то самое чувство. Я вновь обволакиваюсь безнадегой. Едкая и давно уже забытая боль забирается в сердце. Он меня так и не простил. Сколько раз я хотела все бросить, улететь, попробовать извиниться снова, попытаться объяснить… а потом, потом до меня доходило, что ему вряд ли это нужно. И весь мой порыв – чистый эгоизм. Чтобы заглушить совесть. Она мучила, пожирала изо дня в день за мою «шалость», за мою ложь.
После Кирсанова я гримирую еще человек пять. Собираю чемодан, чтобы вернуться домой и наконец-то ответить Тиму, он звонил раз двадцать, но я не хотела отрываться от работы. Вру, я просто пережидала. Он сразу заподозрит в моем голосе что-то странное. Мне было нужно прийти в себя после этой неожиданной встречи.
– Спасибо, – Венера заглядывает в помещение, – ты сегодня очень выручила.
– Всегда пожалуйста, – защелкиваю замки на чемоданчике и, разогнув локти, упираюсь ладонями в металлическую поверхность. – Слушай, я хотела спросить, а что здесь делает Кирсанов?
– Кирсанов? – Венера прищуривается, напрягает память. – А, хоккеист?
– Угу.
– Интервью. Забил пять шайб в финальном матче на чемпионате. Звезда.
– Звезда… – повторяю за Венерой чуть тише.
– А что? Хочешь познакомиться? Могу организовать.
– Мы знакомы. Спасибо. Меня ждут, нужно бежать.
Беру такси прямо на улице, редко так делаю, но сегодня у меня нет никакого желания задерживаться здесь, ждать. Усевшись, набираю Тима.
– Прости, я тут случайно вписалась в подработку. Но уже еду домой, мне только переодеться.
– Ладно, часа через полтора заеду. Ты же на квартиру?
– Да.
– Тогда жди.
Скидываю звонок и засовываю телефон в сумку. Внутренний голос так и подталкивает зайти в гугл и найти пару-тройку новостей о Леше. Если бы я знала о его шайбах, то непременно бы поздравила. Нет, и хорошо, что не знала. Выглядела бы дурой. Судя по тому, как он себя вел, мои поздравления ему на фиг не уперлись.
Дома долго отираюсь у шкафа и не знаю, что надеть. Платье? Брючный костюм? Комбинезон? Когда Тим приезжает, я стою посреди комнаты, на мне чулки и стринги под цвет кожи. Поддеваю с полки туфли, бежевые лодочки, и быстро напяливаю светлое платье длиной чуть ниже колена, с открытой спиной. Сумку беру наспех и только в машине понимаю, что она сюда абсолютно не подходит. Плевать. Да и как «Шанель» вообще может не подходить? Успокаиваю себя глупыми шуточками.
– Слушай, – Тимур плавно перестраивается в соседний ряд, – я забыл сказать, планы поменялись. Кир перенес открытие.
– И куда мы тогда едем?
– Знакомая пригласила на вечеринку журнала.
– Что за журнал и что за знакомая? – спрашиваю, потому что должна спросить. Стандартная реакция девушки в паре.
– Обычный журнал. Обычная знакомая. Не бери в голову.
Тим смотрит на дорогу и, вытянув руку, сжимает мое колено ладонью. Отворачиваюсь. Хочу, чтобы он ее убрал. Мои нервы сегодня ни к черту.
Минут через тридцать мы поднимаемся в ресторан в одной из башен Москва-Сити. Поправляю лямку на платье и, натянув на лицо улыбку, поворачиваюсь к Тимуру, он отвечает мне тем же. Тепло окидывает глазами мой впопыхах собранный образ и, притиснув к себе, целует в губы.
– Ты потрясающе выглядишь, – шепчет в самое ухо. – Это Марика, – отвлекается и переводит взгляд на девушку в центре зала. На ней черный пиджак с подкладками в плечах и невесомое белое платье в такую же длину. – Она нас пригласила. Пошли поздороваемся.
– Идем.
Киваю и плетусь следом. У меня нет особого желания веселиться, точно не сегодня. Осматриваюсь по пути и приветливо улыбаюсь, оказываясь в шаге от Марики. Тимур быстро нас знакомит, шутит, смеется. Они вступают в диалог, а я просто стою рядом, слушаю, неожиданно для себя понимая, что Марика – редактор спортивного журнала, это их вечеринка, и тут очень много народа.
Оборачиваюсь и резко принимаю исходное положение. Смотрю в пол. Выдыхаю и оборачиваюсь снова. У меня не глюки, там и правда стоит Кирсанов. Улыбается, разговаривает с небольшим кругом лиц. Поджимаю пальчики на ногах и, ссылаясь на то, что мне необходимо припудрить носик, иду вглубь зала. Но до планируемого места не дохожу, задерживаюсь у бара и беру коктейль.
Смотрю на Лешу и понимаю, что я должна уйти. Так будет лучше для всех. Ведь я так долго не могла себя простить – не стоит ворошить прошлое.
Тогда, после разговора, Кирсанов исчез молча, ничего не говоря, просто улетел на другой конец света, разрывая все, что между нами когда-то было. Леша имел право злиться. Возможно, не будь тогда этого «нас», все сложилось бы куда лучше.
