даже мысли об аборте. В голову не могло бы такое уместиться. Но Слава справедливо полагал, что всякое возможно: студентка, без каких-либо доходов, осталась одна… Родители тогда еще не знали даже о скором пополнении, а Славка знал. Он сам возил ее на прием к терапевту, а потом и к гинекологу, когда Аля нашла его в городе и пристала с вопросами про Виктора. И там же, у него на глазах, чуть не брякнулась в обморок от волнения. Это была первая потеря сознания в ее жизни, и последняя, ровно до сегодняшнего дня.
– А ты могла? – Виктор напрягся. Ему совсем не понравилось даже предположение, что Насти могло вообще не быть.
– Нет, конечно. – Аля для верности мотнула головой.
– А почему он этого боялся?
– А ты сам как думаешь?
Он отвел глаза. Смутился, наверное. Или что-то свое обдумывал.
– Родители как восприняли? – Девушка успела снова лечь на подушки. Если уж появилась возможность отдохнуть, то грех не использовать. Виктор заставил встрепенуться своим вопросом.
Она хмыкнула.
– Папа готов был бегать со своим ружьем по всему городу. Мама сказала, что ей такой зять-дурак не нужен. На том и порешили.
– Почему дурак-то? Я разве когда-то вел себя глупо?
– Ну, раз ты бросил такую девочку-конфеточку, явно не умный.
– Действительно. А ты не сказала им, что сама меня послала?
Виктор вроде бы пытался подхватить ее попытки шутить, даже вроде бы улыбался , но как-то очень слабо и невесело.
– Конечно. Сказала, что залет был только ради твоего генофонда, а жить я с тобой никогда не собиралась. Родители успокоились и благословили.
– Оригинальные у тебя родители.
– Хорошие.
– Да, хорошие. Я даже завидую иногда…
– У тебя мама тоже хорошая. – Так много нужно было еще важного сказать, но глаза у Али закрывались сами собой. Целый день чистейшего сумасшествия, когда события и новости сыпались чаще, чем град на улице. Усталость. И плотный ужин, который окончательно ее добил.
Даже рассказ Пальмовского не выглядел таким острым и важным, как мог бы. Последние слова вообще доносились как будто сквозь вату…
– Откуда ты знаешь про мою маму? Вы же с ней не общались?
– Была бы плохая, Настя бы там не осталась. Она людей великолепно чувствует, от злых шарахается сразу…
– Да, у меня отличная мама. И вообще, подвинься-ка. Я тоже хочу отдохнуть, между прочим!
У Виктора на это вечер была огромная масса планов. Нужно было очень многое обсудить, выяснить, разобраться, как они будут жить дальше…
Помня, с какой неприязнью, почти ненавистью на него смотрела Аля все эти дни, он слабо верил, что получится моментом помириться и зажить вместе и счастливо…
Сомнения читались в ее глазах, даже когда он говорил чистейшую правду, причем старался смягчить по максимуму, не пугать, не давить, не украшать подробностями. Период жизни, когда им пришлось расстаться, был самым темным, злым и тяжелым. Пальмовский сам предпочел бы о нем не вспоминать.
А еще он надеялся, что Аля никогда не узнает, как он пытался жениться на девушке, которая могла бы заменить ее… Черт знает, чем именно заменить. Это он сейчас понимал, что у девчонок нет ничего общего. А несколько лет назад ему почему-то показалось, что Алю Ракитину из его души кто-то еще способен вытеснить.
Слава Богу, что та заноза выбрала не его, иначе что бы он делал сейчас? Ведь крестники могли бы вполне спокойно оказаться его родными сыновьями. И сейчас ему пришлось бы разрываться между детьми и женщинами…
Оставалось надеяться, что ни Вика, ни Артем, ни другие общие друзья никогда и ни о чем Але не проговорятся…
Много мыслей в голове бродило, пока он слушал, как девушка тихо отключается на своей подушке. Он даже пальцем к ней не притронулся, хотя близость манила и тянула к совершению разнообразных глупостей. Да что говорить, когда один лишь аромат ее духов будоражил все самое затаенное в организме? Но Пальмовский прекрасно знал: только руку протяни, и шибанет. Не взаимным притяжением, а кулаком по носу. Или коленом куда-нибудь. Аля явно не была настроена на какую-то романтику сейчас.
А потом он сам отключился. Сказался тяжелый день, куча сюрпризов, которые он только успевал ловить и осознавать, накатившая усталость… И тихое сонное дыхание девушки, которое сработало лучше любой колыбельной.
Он открыл глаза, когда за окном уже стояла непроглядная ночь. Ветер с дождем, кажется, совершенно стихли. Во всяком случае, Пальмовский не слышал никаких посторонних звуков, кроме тихого сопения рядом. Совсем как в былые, как будто не с ними случившиеся времена…
Аля даже не дернулась, не вздрогнула, когда он пошевелился, придвинулся ближе. Без всяких лишних намерений – просто захотелось ее рассмотреть, когда никто не мешает, не сопротивляется, не отвлекает от важных моментов…
Сейчас, когда девушка спала, когда рядом не было дочери, ради которой всегда приходилось выглядеть взрослой и правильной, она казалась такой же юной, нежной, беззащитной, как когда-то давно… Хотя насчет беззащитности – это он уже выдумал. Зубки свои острые Аля не показывала, только если крепко спала, в остальное время она не упускала случая зацепить его, причем побольнее…
Виктор усмехнулся: разводы от косметики на красивом спокойном лице никуда не делись. Знала бы Аля, как выглядит, уже устроила бы переполох. Потянулся пальцем на автомате, чтобы стереть совсем уж яркое пятно… Она ему нравилась любой, в общем-то, но с чистой кожей – намного больше. Так просто смотреть было приятнее…
– Что ты делаешь? – Не заметил, когда увлекся процессом, плавно перетекшим в поглаживание.
Ну, что тут можно с собой поделать, когда губы и скулы, обычно такие недоступные, теперь так близко, и манят тебя, и манят? Ничего не поделать! Только трогать и гладить! Хорошо, что еще целовать не принялся…
Увлекся и не заметил, как Аля проснулась и теперь наблюдала за происходящим. Не дергалась. Не вырывалась. Смотрела на него распахнутыми глазами, в которых он впервые смог что-то прочесть, не напрягаясь.
– Целовать тебя буду. – Она ведь, безусловно, об этом и просила взглядом.
– Не нужно. – А вот словами, конечно же, врала. Но когда Виктор слушался ее слов, особенно, если Насти не было рядом?
– Как скажешь. – Спорить с нею не стал. Просто сделал так, как было нужно.
Им обоим было нужно, без сомнения. Иначе Аля не потянулась бы навстречу. Не раскрыла бы губы, позволяя
