Сгрузил меня он только в номере отеля, и только предварительно закрыв дверь на ключ-карту.
- Ты с ума сошел?! – Тут же накинулась на него, пытаясь хоть немного привести волосы в порядок после нестандартного путешествия вниз головой. – Что мы здесь делаем?! Немедленно отвези меня домой!
- Это уже не новость, ведьмочка. Да, я сошел с ума, и, как мы недавно выяснили, довольно-таки давно.
Ян выглядел опасно. Черная футболка, черная кожанка, черные рваные джинсы, черные кроссовки. И стальная цепь на поясе, прикрепленная к ремню. Но это лишь декорации. Самую большую опасность представлял его взгляд.
Оглядевшись, я впала в ещё большее отчаяние. Комната была вся в бархатно-красных тонах. Огромная кровать с балдахином и атласными постельным бельем, на котором были вульгарные розовые сердечки с розами. Вся комната была сплошь устлана мягким белоснежным ковром, в котором приятно утопали ноги.
Сглотнув, я вновь посмотрела на Соколова, который чему-то ухмылялся.
- Ты не посмеешь.
- О, ещё как посмею, Ева. Не стоило нарываться и говорить, что я не хозяин свои словам. И вообще, знаешь, что? – Он угрожающе двинулся в мою сторону, заставив меня невольно отступить на несколько шагов назад, пока я не уперлась поясницей в добротный туалетный столик. – Той ночью я мог трахнуть тебя, и ты была бы не против. Но я почему-то сдерживал себя! Теперь вот не понимаю, какого хрена, если ты именно этого и хотела?!
- Ты что несешь? - Пролепетала я, чувствуя, как былая злость уступает место настоящему испугу. – Ян, ты не в себе.
- Да, Ева. Я не в себе. Не в себе из-за тебя! – Он потряс указательным пальцем в воздухе. – Я не понимаю, что со мной происходит. Не понимаю, почему меня так прёт, когда ты рядом. Почему я вообще веду себя так, как никогда не вёл. Почему я вообще ощущаю себя полным кретином и козлом, который не достоин тебя?!
Последняя его фраза заставила меня удивленно посмотреть на него. Замереть. И, похоже, он сам только что осознал то, что сказал, судя по его выражению лица. В одно мгновение на лице брюнета сменился целый ряд эмоций. От отрицания, до принятия.
- Ян, - вопреки здравому смыслу, я попыталась коснуться его плеча в утешающем жесте, но он вдруг отпрянул от меня, как от прокаженной.
- Боже, что я творю, - низко прохрипел он, медленно пятясь назад. – Ты точно поспособствовала отвалу моей башки. Я сам себя не узнаю. Это реально помешательство какое-то…
С силой потерев лицо руками, он уселся на кровать, и устало взглянул на меня исподлобья.
- Это всё из-за Фридмана, - внезапно выдал он, описав рукой в воздухе круг, объясняя, почему привез меня в отель. – У меня перед глазами, словно пелена встает, когда я вижу его рядом с тобой. Вижу, как он на тебя смотрит. Но больше всего меня колбасит от того, что ты улыбаешься ему не так, как мне.
Я отлепилась от туалетного столика, на котором давно опрокинулись одноразовые принадлежности, и обхватила себя руками. По телу пробегала мелкая дрожь от понимания, что Ян решил мне открыться. Я молчала, боясь спугнуть это его настроение. Откровенность. И потому не подходила ближе.
- Я считал, что смогу предоставить тебе право выбора. Но нет. Я не могу, Ева. То, что я говорил тебе той ночью – я не врал. Но я совру, если скажу, что меня это не испугало. Мне непривычны эти эмоции. Не привычно то, что я хочу обладать тобой. И не просто залезть тебе в трусы, - он взмахнул рукой, замявшись, - я хочу залезть тебе в душу. Хочу знать, что ты любишь, что ты делала в течение дня…
Всю опасность брюнета, как ветром сдуло. Сейчас он напоминал мне заблудшего странника, слепца, который не видел, или не хотел видеть того, что выход был прямо перед его носом.
- Этому есть название, - мой голос тоже осип.
- Я не умею любить, я тебе уже говорил. Я не хочу любить, Ева, - как-то отчаянно воскликнул Ян.
- Зачем ты противишься этому? – Я осторожно присела рядом с Соколовым. – Зачем строишь из себя того, кем не являешь? Я ведь видела, какой ты на самом деле.
- Любовь – это слабость. – Вдруг зло ответил Ян. – Моя мать никогда не любила отца. Она даже меня не любила. Бросила нас, сбежав с очередным любовником, который оказался богаче отца. И ни разу не вспомнила про нас. Про меня.
Он говорил очень тихо, смотря в одну точку и практически не моргая.
- Ян, ты не виноват в том, что твоя мать не умела любить. Точнее, умела. Но её любовь распространялась только на деньги. – Накрыв сцепленные в замок руки брюнета, посмотрела ему в глаза. Но на этот раз он избегал моего взгляда. – Не все женщины такие, - мягко заметила я. – Тебе не стоит грести всех под одну гребенку. Как и не стоит бежать от своих чувств.
- Не все, говоришь? Все, с кем я встречался, искали лишь выгоду, которую они могли получить. И, как только они её получали, уходили. Те, кто хотел получить больше, чем залезть в мой кошелек, пытались провернуть ту же схему, что и моя мать со своими любовниками. И только Маша…
Ян резко умолк, с силой зажмурившись. Судорожно выдохнув, продолжил:
- Но это один из тех показательных случаев, что всё светлое, к чему я прикасаюсь, неизбежно будет уничтожено. Я не заслуживаю твоего света. Я не заслуживаю такой, как ты. Я не хочу принести тебе боль и страдания в конце, Ева. Я хочу уберечь тебя от самого себя, - отчаянно произнес брюнет, смотря на меня с такой болью в глазах. – Поэтому я не могу позволить себе любить тебя, потому что не смогу потом отпустить.
Я сидела, как громом пораженная его признанием. В голове вертелось столько слов и мыслей, но они просто стирались на выходе. Я понимала, что одно неверное слово, и я могу просто напросто потерять эту хрупкую нить доверия.
По-своему расценив моё молчание, Ян убрал мои руки со своих, и произнес:
- Уезжай, Ева. Я вызову тебе такси.
Его голос был бесцветным. Огонь, что горел в глазах, погас, словно он сам его затушил.
Испугавшись, что я всё же сделала то, чего боялась – не ухватилась за эту хрупкую нить, ведущую прямиком в его душу – вскочила на ноги, забирая у парня телефон и откидывая его в сторону.
- Я никуда не уеду, - заявила категорично, скрестив руки на груди.
- Ты меня вообще слышала сейчас?
- Я не просто слышала, но и слушала. И повторюсь. Я. Никуда. Не. Поеду. – И добавила, поймав бездну его глаз. - По крайней мере, без тебя.
- Ты точно ненормальная, - с бессильной злостью, пробормотал Ян, тоже поднимаясь с кровати.
- Мы стоим друг друга, - согласно кивнула. – Ответь мне на один вопрос?
- Задавай, чего уж там, после таких откровений, - оскалился парень, ожидая подвоха.
Но меня волновало только одно. То, что окончательно решит сейчас мою судьбу. То, что решит – нырять мне в эту бездну или нет.
- Ты спал с Вероникой прошлой ночью?
Мои пальцы мелко подрагивали в ожидании ответа. Больше всего на свете я боялась услышать «да». Казалось, всё время мира замерло в ожидании, когда Соколов даст свой ответ. Озвучит приговор тому, что между нами происходит.
- Я тебе уже говорил, Ева. Что не спал ни с одной женщиной с тех самых пор, как ты появилась в нашем доме.
Я усиленно вглядывалась в темно-карюю радужку, ища в ней хоть малейший намек на ложь. Но сколько бы я ни смотрела, я видела в ней только себя. Я видела его желание. Видела, как напряжено его тело. Как он сдерживает себя, чтобы оставаться на месте и не подойти ко мне ближе.
- Это значит, нет? – Повторила я, ощущая, как сердце бьется в горле от эйфории, что начала охватывать моё тело. От той радости, что накрыла с головой.
Ян не тот, кем хочет казаться. Он просто запрещает себе быть хорошим, опасаясь подпускать кого-то близко к себе! Ведь если вспомнить все наши столкновения, он ни разу не сделал мне ничего плохого. Действительно плохого. Он только помогал мне, да сдерживался там, где я сама его провоцировала.
- Нет, Ева. – И язвительно добавил. – Храню верность своей ведьмочке, ведь не вижу больше никого, кроме тебя. Надо под кроватью поискать ведьминский мешочек.
