— С моей стороны иначе будет нечестно, — произношу я тихим шепотом.
Это и правда больно. Даже говорить. А слышать, должно быть, и вовсе невыносимо. Но я не стану делать вид, что так и надо. Как будто ничего и не произошло.
— Что ты имеешь в виду? — уточняет он.
— Я тебя не люблю. И не смогу сделать счастливым.
Кирилл внешне остаётся абсолютно невозмутимым. Лишь только скулы его становятся чуть более резкими. Глаза подозрительно прищуриваются. Кир хмурит брови.
— Мы полтора года вместе, Ариш. Твои слова звучат… немного дико.
— Я понимаю.
— И как давно ты поняла, что я для тебя никто?
— Нет, Кирюш. Не никто. Это не так. Но…
— Когда же? — твердо настаивает он. — Когда я предложил расписаться?
— Нет.
Мне очень бы хотелось избежать неприятного разговора, но разве это возможно?
— Арина, — выдыхает Кирилл, не отводя глаз. Испытывает меня. Намеренно терзает. Но он имеет на это право. А я выстою. — Скажи как есть, я ведь видел твою реакцию. Ты напряглась тогда. Выглядела испуганной.
— Я была всего лишь удивлена. Но уверена, что не хочу тебя терять. Что я привязалась. Очень тебя ценю, и что нам хорошо вместе. Ну и еще что мы подходим друг другу.
— И что же изменилось, Ариш? — как всегда проницательно замечает Кир.
— Я поняла, что этого недостаточно. Это нечестно по отношению к тебе. Что очень эгоистично давать меньше, чем получать.
— Но раньше тебя все устраивало.
— Я осознала только недавно.
— Помог кто-то? — догадливо спрашивает Кир.
— Нет, — отвечаю я и даже не отвожу взгляда, хоть и самой от себя тошно. — Ты сам попросил быть честной.
— Вот это я, оказывается, выдал…
Я смотрю на него умоляющими глазами, мысленно заклиная отпустить. И не добивать меня окончательно. Я признаю вину. Признаю же! Вот только голую правду рассказать ему никогда не смогу!
— Мне очень… — пытаюсь я еще раз извиниться, но слова кажутся такими ничтожными.
— Жаль? — услужливо подсказывает Кирилл. В глазах его теперь прохлада.
«Скорее стыдно», — рвётся наружу, но я прикусываю язык и лишь безмолвно киваю.
Я в полном разломе, но все равно нашла в себе силы приехать и объясниться. Осторожно. Стараясь щадить его чувства. Взяв всю вину на себя. Но… у меня не получается, ведь Кир не из тех, кто легко отступает:
— Ариш, а что же конкретно я сделал или НЕ сделал из того, что заставило тебя вдруг передумать? Скажи. Мне важно.
— Во мне дело. Ты ни при чем.
— Звучит как отмазка. Оправдание на отвали, — апатично отзывается Кирилл. — Знаешь… ты могла бы и подготовиться, осознавая, какой удар решила нанести.
Я давно уже проигрываю в этом неравном бою. И добить меня несложно. Киру это вполне удается. И да… я готовилась…
Я нервно ломаю пальцы, тут же себя одёргивая. И просто молчу.
— А почему плачешь, раз освобождаешься от невыносимых пут? Разве не должна радоваться?
— Радости мало делать другим больно. Особенно близким. Мне с тобой хорошо было, — только и могу добавить я.
— Видимо, недостаточно.
«Видимо», — глухо отзываюсь я внутри себя так, что никто не слышит. И решительно поднимаюсь.
— Кирилл. Ты прости меня, я не хотела, чтобы все вышло вот так. Но... это лучше, чем питаться иллюзиями и обещаниями.
— Согласен. Спасибо, что ты все это озвучила. Правда, я пока не понял, как отреагировать.
— Я пойду.
— Иди. Ужин у твоего отца сама отменишь или лучше мне?
Я пристыжено опускаю взгляд. Совсем забыла о приглашении папы.
У них с Киром всегда находятся общие темы для разговоров, интересы. Папа к Киру относился сначала с осторожностью, сейчас добродушно. Я точно знаю, что они даже могут созвониться и о чем-то договориться, минуя меня.
И да. Лучше мне самой отменить ужин.
— Я объясню папе, — обещаю на прощание. Угнетающе вышло… Слишком…
Глава 50
Больше недели на автомате. Ем, тренируюсь, сплю, проверяю почту, разгребаю документы, подписываю бумаги, отвечаю на звонки. Каждое движение механическое, бездумное. Все, что происходит со мной, — безвкусное, пресное. Я чувствую себя кругом виноватой.
Кирилл звонил пару раз, разговор не клеился. На прозрачный намек о моих вещах, оставшихся в его квартире, я спокойно ответила, что чуть позже заберу их, если он не против. Но пока что мне стыдно видеться с бывшим женихом.
Нил тоже звонил. Дважды. Оба раза я не ответила. Смс не получала, никаких неуместных доставок или подарков от мужчины не поступало, хоть я, побаиваясь, и ожидала нечто подобного.
Вчера мы с девочками вернулись с соревнований. Мои воспитанницы заняли сразу два призовых места. Родители довольны, девчата в полном восторге. А я горжусь моими ангелочками: они очень дисциплинированы, стремятся к победе, крайне работоспособны и усердны, уверены в себе и безупречно старательны. Подустала немного, да, но сегодня уже выспалась и набралась сил. А еще я успела отдать распоряжение найти мне нового преподавателя, который смог бы забрать у меня две группы младших детишек — сама я уже не вытягиваю и своим долгом считаю работать со старшими девочками. А так… Слишком много у меня организационной работы.
— Арина Милевна, до свидания! — машут мне рукой близняшки-Спиридоновы и шмыгают в приоткрытую дверь на улицу.
Сегодня закрытие центра на администраторе, а я наконец-то выбегаю на улицу и вдыхаю морозный воздух. Эх, что-то не додумалась кофе захватить с собой. Ну ладно. Уже дома выпью.
Неторопливо шагаю к парковке, отмечая, как сильно мне не хочется домой. Почему-то в голову лезут теплые воспоминания, как мы с Нилом гуляли по Арбату, он чинил ребятам аппаратуру, затем я обнаружила на заднем сиденье его машины скоромный букет цветов.
Беззаботное время. Как хорошо было тогда. Потом резко все оборвалось, а жизнь стала пресной на вкус.
— Вы сегодня припозднились, Арина Милевна, — раздаётся за спиной глубокий чувственный тембр.
Я застываю с напряженной спиной, но тут же беру себя в руки и оборачиваюсь.
— Кофе? — с непроницаемым лицом Нил протягивает мне стаканчик с логотипом известной сети кофеен. Точно такой же сжимает второй рукой.
Я не тороплюсь отвечать. Просто смотрю на него. Живые темные глаза, пронизывающие насквозь. Гладко выбритый подбородок. Приятного теплого оттенка модный свитер на рубашке. Поверх — классическое черное пальто. Темные брюки. Кожаные перчатки. Ботинки блестят так, что слепят своей идеальностью.
С плохо скрываемой тихой грустью признаюсь сама себе: он выглядит великолепно. А сердце все глупо тоскует по тому прежнему Нилу. Непримиримому, категоричному, смелому. Который разбил мне сердце. Который носил костюмы с чужого плеча, жил в старом перекошенном домике, ездил на помирающей ржавой машине, касался меня мозолистыми ладонями и был занят каждые выходные.
А этот Нил… чужак. И я его совсем не знаю. Теперь у него костюмы от известных дизайнеров. Признание прессы и успехи в финансовом мире. Огромные гонорары и собственные разработки. Размалёванные девушки под руку и многомиллионные контракты. Лоск, шик и всё только самое лучшее. Мой Нил был другим. Он мечтал, стремился, карабкался. Предал меня, растоптал и даже не понял. А этот человек… он купается в деньгах, успехе и признании. Самодостаточен и суров. И я уверена, в любой момент он растопчет меня так же, как и прежний Нил, ни разу даже не смутившись.
— Спасибо, я не хочу, — отвечаю твердо.
— Тогда чай, — он протягивает мне второй стаканчик. Знал, что от первого я откажусь. Нил запускает руку в карман, в пальцах его мелькает шоколадка. Это батончик с тягучей начинкой. Я на секунду отворачиваюсь и тяжко выдыхаю.
Вот зачем он так?! Думает, мне легко смотреть на это?
Даже спустя восемь лет он помнит обо мне такие подробности.
— Спасибо. От этого, — я киваю на шелестящую упаковку, — я никогда не откажусь. Так… что именно ты тут делаешь? Мимо, наверное, проезжал?
— Вроде того, — Нил вдруг замолкает. Смотрит куда-то вдаль. — А на самом деле… ты не берёшь трубки, а я не хотел ставить тебя в неловкую ситуацию.
