знаю, как всё исправить. И не знаю, как буду без него. Я не смогу. Больше не смогу. За то недолгое время, что мы были вместе, я получила столько любви и заботы, сколько никогда не получала…
Наконец он поднимает взгляд, и я сразу ловлю его. От него спине холодно, и я хочу сделать теплее.
— Я… — сглатываю дикую сухость в горле и хриплю: — люблю тебя… Гриш…
— Молчи, я знаю. Не говори ничего, отдыхай, — голос тихий, хриплый. Он испугался за меня, сильно. Тут же понимаю это.
Я медленно прикрываю глаза, соглашаясь с ним. Мне и правда плохо. С каждой секундой оставшиеся капли силы утекают куда-то. Это всё грёбанная капельница. Но я не могу спать. Мы должны поговорить, должны всё выяснить. А ещё… я знаю, что со мной. Догадалась. Месячных не было уже давно, грудь болит, тошнота. И что самое главное, я резко разлюбила пельмени. Не обращала на это всё внимания с предстоящим судом и переживаниями. Но сейчас поняла. Я пила таблетки, но, видимо, всё же пропустила пару раз. Снова беременна от Него. От своего любимого мужчины.
Я должна поговорить с ним. Мне это нужно. Не надеюсь, что беременность заставит его простить меня. Но надеюсь, что он всё ещё так же любит и… примет в свою жизнь снова.
Раскрываю глаза вновь под наше громкое дыхание в тишине, быстро моргаю и разлепляю губы, чтобы начать разговор…
Но тут в палату громко заходит врач, отчего я вздрагиваю и напрягаюсь всем телом. От шевеления катетер ощущается ещё больнее. Морщусь, но испуганный взгляд от вставшего на ноги Гриши не отрываю. Как он отреагирует, когда узнает?!
— Так, что могу сказать, — весело провозглашает мужчина среднего возраста с заметной залысиной на макушке, оторвав взгляд от листа. Похоже, у меня брали кровь на анализ. — У вас низкий гемоглобин, нужно есть побольше красного мяса и гречки! — смеётся он.
— А с остальным всё в порядке?! — нахмурившись, Гриша делает шаг в сторону доктора. Боже, что он успел там надумать себе?
— С остальным всё хорошо, — кивает мужчина. — Сильное переутомление. Низкое давление и обезвоживание организма, — смотрит на меня и шутливо грозно машет пальцем. — Милочка, но нельзя же себя так истязать! Обязательно ешьте, пейте и больше отдыхайте, — теперь смотрит на Гришу и сердце моё останавливается на время. — А вы позаботьтесь о том, чтобы ваша жена меньше нервничала. Сейчас угрозы для ребёнка уже нет, но…
— Что?.. Ребёнка?.. — дёргается Гриша и резко впивается ошарашенным взглядом в мой живот, прикрытый белым одеялом.
— А, так понимаю ваш муж ещё не в курсе… — говорит врач, а потом что-то ещё, но слышу я его плохо, потому что весь мой мир сконцентрирован на Грише.
Он тоже больше не слушает мужчину. Вскидывает голову и теперь смотрит мне в глаза. Снова на живот, а затем снова в глаза. Сглатывает, а я наконец, не выдержав жжения в лёгких, делаю шумный вдох.
— Ты знала?.. — еле слышно спрашивает, на что я одними губами отвечаю: «Нет».
— …Завтра с утра мы вас осмотрим и сделаем УЗИ. А пока нашей мамочке нужно отдыхать!.. — заканчивает доктор и смотрит на Гришу, намекая, что тому пора.
Но он и с места не сдвинулся, продолжая гипнотизировать мой живот. В этом его молчании, замершем дыхании и взгляде я увидела то, что хотела. Мы ещё можем всё вернуть. Ничего не закончилось.
Врачу он сказал, что я его жена. Будущая, но всё ещё…
— Солнышко моё маленькое, просыпайся… — тихо мурлычу на ушко моей принцессе. Провожу по волосам, спине, техонько похлопываю по маленькой попке.
Наконец моя малышка начинает сонно потягиваться. Ещё глазки не разлепила, но зато улыбка уже до ушей.
— Мамочка…
— Скорей вставай, ты разве забыла, какой сегодня день? — хитро прищурившись, напоминаю, после чего дочка резко распахивает глаза и садится в кровати.
— А!.. Я помню-помню! Мамочка, я тебя очень люблю, с праздником! — выкрикивает, сжав меня в своих маленьких, но крепких объятиях и чмокает в обе щеки.
Да моя малышка!
Я смеюсь сквозь слёзы, очень стараясь не разрыдаться от счастья, а Мия быстро соскакивает с кровати и несётся в ванную чистить зубы и умываться.
Сегодня у них в детском саду утренник в честь Дня матери, а Мия принимает в нём непосредственное участие — поёт песню и танцует танец.
И да, с первого заседания суда прошло почти два месяца. Моя крошка, конечно же, со мной. Экспертиза, как и ожидалось, показала нулевой процент родства Димы и Мии. С 99.9 процентной вероятностью её отец Гриша. Но это так, подтверждение для суда давно известного мне факта.
Суд я выиграла, но сколько же нервных клеток было уничтожено. Как вспомню оскорбления и угрозы Димы, так всем телом содрогаюсь. Он был просто в жутчайшей ярости. Растить столько лет чужого ребёнка и узнать об этом вот так. Но мне его не жалко, ему, наверное, уже родила его швабра Лолита. Они поженились недавно, видела в соцсетях фото пышной церемонии. Я желаю им счастья и… и чтобы никогда больше они не попадались мне и Мие на глаза.
Я видела, как изменился его взгляд в сторону Мии. В нём больше не было отцовской любви и нежности. Он и перед дочкой успел отличиться, угрожая мне при ней и кроя десятиэтажным матом. На что Мия сама изъявила желание, чтобы он уехал и больше никогда не трогал ни её, ни меня. Моя такая уже большая девочка, моя защитница. И, что странно, после того случая, он и правда больше не беспокоил нас. Не закопал меня (вероятности чего я не исключала), не «уничтожил» Гришу или меня, ведь с его связями и деньгами в самом деле можно поспособствовать разрушению чьей-то жизни. В общем, наконец окончательно свалил в заказ, чему я несказанно рада. А Мия… за прошедшее время даже ни разу не вспомнила его…
Теперь Гриша официально являлся отцом Мии.
Я тоже поднимаюсь и иду готовить лёгкий завтрак. Меня всё ещё одолевает лёгкий токсикоз. Но уже не такой навязчивый, как в первое время. Меня тошнило буквально постоянно, не было аппетита. Но при этом безумно тянуло съесть как минимум баночку оливок. Никогда их не любила, а тут какое-то помутнение. Хочу, и всё!
Готовлю здоровые бутерброды с индейкой и творожным сыром, наливаю чай. А затем возвращаюсь в комнату к дочке, чтобы позвать к столу. Она стоит возле зеркала и расчёсывается. Длинные карамельные волосы почти
