говорить об этом в максимально доступной форме.
Это заставляет меня задуматься, не является ли он тем самым лотарио, которым, как я слышала, является его брат. Если его постель на самом деле пуста чаще, чем нет.
Если часть его самоконтроля включает в себя отказ себе в слишком больших удовольствиях.
— Мила. — Рашель смотрит на меня, опираясь одной ногой на перекладину, и выражение ее лица — смесь разочарования и жадного любопытства. — Что происходит?
Глядя на нее, я понимаю, что не могу ответить на этот вопрос так, чтобы не намекнуть на то, что мы с Лоренцо вместе. Ему это не понравится, если он узнает об этом, возможно, он даже разозлится на меня, но ничего другого я придумать не могу. Я точно не могу сказать ей, что продаю наркотики для него. В мире нет другого оправдания, которое могло бы объяснить, почему мы с одним из братьев Кампано имеем какое-то отношение друг к другу.
Тем более что в последний раз, когда мы говорили об этом, я даже не знала, кто они такие.
— Я не должна говорить об этом. — Притворяться скрытной несложно, а румянец, который ползет по моей шее при мысли о том, чем мы с Лоренцо занимались неделю назад, позволяет легко это изобразить.
Что, конечно, совершенно не мешает интересам Рашель.
— Ты обязательно должна, — настаивает она, опускаясь на пол, чтобы потянуться. Я хочу все услышать. Ты знаешь, что его старший брат покровительствовал одной или двум другим танцовщицам пару лет назад. Я до сих пор слышу истории о нем. Лоренцо так же хорош? — Она усмехается, шевеля бровями, и я сдерживаю вздох.
— Пока не знаю, — признаюсь я. — Прошло всего несколько недель. — Последнее, по крайней мере, правда, а первое — ну, я не знаю всего, насколько хорош может быть Лоренцо, хотя, если то, что произошло в пустой подсобке, хоть как-то свидетельствует об этом, я не могу себе этого представить.
— Подожди. — Глаза Рашель стали круглыми, как блюдца. — Ты хочешь сказать, что еще не трахалась с ним? Он действительно ждет этого? — В ее голосе звучит зависть, и это заставляет меня задуматься о том, какова же может быть ее личная ситуация.
— Я действительно не хочу об этом говорить. — Слова прозвучали резче, чем я хотела, с резким отзвуком правды, и Рашель выглядит слегка огорченной.
— Мне очень жаль, — говорит она с укором. — Я не пыталась заставить тебя рассказать мне то, чего ты не хотела. Мы просто обычно сплетничаем, и… — Она пожимает плечами. — Мне было любопытно.
— Все в порядке. Я просто устала, и мне нужно сосредоточиться на тренировках. С учетом предстоящего показательного выступления…
От одной мысли об этом у меня сводит живот. До шоу осталась неделя, и впервые я не знаю, готова ли я. Предупреждения Аннализы постоянно звучат в моей голове, и я знаю, что если не преуспею в этом единственном шансе, который у меня есть, то больше его не получу. Это выступление — разница между потенциалом блестящего будущего в балете и дверями, которые начнут закрываться перед моим носом.
Я отвлечена как никогда, и сейчас не время.
— Я поняла. — Рашель встает, снова потягивается на барре и смотрит на часы. До официального начала тренировки осталось двадцать минут, а мне еще нужно сделать разминку. — Я бы тоже волновалась, будь у меня главная роль. Быть дублером достаточно сложно.
Но в ее голосе звучит нотка зависти, которую я не могу не заметить, как бы она ни старалась ее скрыть. Это напоминает мне, что за то, что есть у меня, другие танцоры здесь убили бы. Мне нужно сосредоточиться на этом и не растрачивать время впустую.
Но это трудно, как никогда, когда я чувствую, что меня тянут в разные стороны.
И это не собирается заканчиваться в ближайшее время.
* * *
К тому времени, когда я приезжаю в клуб на работу, я вымотана и чувствую, что день прошел как в тумане. Тренировка прошла достаточно хорошо, без того, чтобы Аннализа огрызалась на меня больше обычного, но я чувствую себя более уставшей, чем обычно. Я смотрю в зеркало, когда начинаю накладывать макияж, добавляя консилер, чтобы скрыть темные круги под глазами. Мне придется найти способ больше спать.
— Привет, Ангел. — Черри прислонилась к краю моего стола, на ее лице застыло выражение надежды. Она не собирается спрашивать меня напрямую, но я знаю, на что она надеется. Когда я достаю свою косметичку, я вижу, что выражение ее лица становится ярче.
Меня снова охватывает чувство вины. Очевидно, что она становится зависимой. Но я не могу ни помочь, ни изменить это, говорю я себе, протягивая ей таблетку и забирая деньги, чтобы положить их обратно в косметичку. Она все равно получит их от кого-то, если сильно в них нуждается, и это вполне могу быть я.
— Я смотрю, снова в деле. — Джуэл подходит ко мне сзади и смотрит на меня в зеркало поверх моей головы. — Полицейский перестал тебя донимать?
Я рассказала Джуэл немного о том, что происходило на прошлой неделе. У нее возникли вопросы, когда я отдала ей деньги, которые должна была, и, если я не хотела врать, а я не хотела, мне пришлось сказать ей, что какое-то время я больше не буду продавать. Я знаю, что она надеялась получить еще один небольшой кусок.
— Пока. — Я осторожно подбираю слова, глядя на нее. Я не могу позволить себе больше ничего из того, что я делаю, но я могу сказать, что то, что она получила от меня, разожгло ее аппетит.
— Я могу помочь тебе сбывать их. — Ее голос низкий и шелковистый, она прислонилась к моему столу и пристально смотрит на меня. — Ты сможешь продавать больше и быстрее.
— Не думаю, что он этого хочет. — На самом деле, я в этом уверена. Лоренцо производит на меня впечатление человека, который ценит осторожность и качество, а не количество — не думаю, что речь идет о том, чтобы продать как можно больше и как можно быстрее. Такой подход заставил бы его нервничать, я думаю. — Он осторожен в своих делах. У нас есть сроки продажи, и я думаю, что он хочет их придерживаться.
Джуэл хмурится.
— Не думаю, что он откажется от прибыли.
— Я знаю его лучше, чем ты. — Что совсем не так. Слова выходят резкими, более резкими, чем я хотела, уже второй раз за сегодня я срываюсь на того, кто должен быть другом. У меня их не так много, чтобы
