обморок на улице… госпитализирована…
Она не успела посвятить меня в подробности — ее окликнула медсестра. От отсутствия контекста у меня свело желудок, а воображение заблудилось в тернистых тропинках.
Насколько серьезно пострадала Пен? Сломана ли конечность или что-то похуже? Придется ли ее оперировать?
Ужас когтями впился в мои внутренности.
Мне следовало проведать ее раньше. После Лондона прошел месяц, и Рея изредка присылала мне сообщения, но я должна была найти время для видеозвонка. Вместо этого я была погружена в работу и Ксавьера.
Логика подсказывала мне, что Рея была бы расстроена сильнее, если бы Пен грозила серьезная опасность, но логика всегда разрушалась перед лицом леденящего, изнуряющего страха.
К счастью, Ксавьер не стал задавать вопросов или заводить разговор. Он просто мчался по улицам, с удивительной ловкостью обходя пешеходов и пробки… пока мы не попали в тупик, которым был Манхэттен в час пик.
Светофор горел зеленым, но движение было настолько плотным, что никто не мог сдвинуться с места.
— Что случилось? — я выпрямилась, пытаясь понять, что происходит на перекрестке, где снуют машины, пешеходы и велосипедисты.
— Похоже на аварию, — Ксавьер открыл водительское сиденье, высунулся наружу и бегло осмотрел окрестности. — Мы застряли на несколько кварталов вперед.
Черт. Я обхватила руками край сиденья. Мы могли застрять здесь на несколько часов, а у меня их не было.
Что, если Пен внезапно станет хуже? Что, если я упущу возможность увидеть ее в последний раз…
Нет. Не надо.
Я боролась за спокойствие. Превращение в истеричку не принесет пользы никому.
— Я сейчас вернусь. — Ксавьер вышел из машины. — Если в ближайшие пять минут пробки каким-то образом исчезнут, мой малыш в твоих руках. — Он похлопал по крыше своего Porsche.
— Что ты…? — я повернулась, чтобы посмотреть, как он идет по ряду машин позади нас и стучит в окно последней. Водитель опустил его, Ксавьер передал ему что-то, и после короткого разговора машина дала задний ход и свернула на боковую улицу.
К счастью, нас заблокировали только три машины, и Ксавьер повторил этот процесс с еще двумя, пока мы не выбрались.
— Планы изменились, — он откинулся на сиденье и последовал примеру остальных, давая задний ход и меняя маршрут. — Следующая часть дороги может быть неровной.
— Что ты сделал?
— Дал водителям по триста баксов, чтобы они ехали в противоположном направлении. — Ксавьер нахмурился, глядя на боковую улицу, которая тоже была забита. — Подкуп творит чудеса.
— Нам нужно поговорить об опасной сумме наличных, которую ты носишь с собой… черт. — Я вцепилась в подлокотник двери, и мое сердце выпрыгнуло из груди, когда Porsche свернул на тротуар. — Это не дорога!
— Я в курсе. — Он пронесся вперед, два колеса на тротуаре и два на проезжей части, мимо очереди из ревущих автомобильных клаксонов и гневных проклятий. — Здесь нет пешеходов, и я могу позволить себе штраф.
— Ты сошел с ума… черт возьми! — мое сердцебиение участилось, мы чуть не зацепили боком пожарный гидрант, и я не дышала, пока мы наконец не свернули на новую улицу и не вернулись к нормальному вождению.
То есть никакого тротуара, только асфальт.
От прилива кислорода у меня закружилась голова. Заметка для себя: никогда больше не садись в машину с Ксавьером за рулем.
— Тебе нужно в больницу. Это самый быстрый способ, которым мы можем туда добраться, — спокойно сказал он. Одной рукой он вел машину, а другой обхватил мою, переплетая наши пальцы. Я вздрогнула от неожиданности. — Не волнуйся, Луна. Мы доберемся.
Я секунду смотрела на его профиль, а потом перевела взгляд на наши переплетенные руки. Его руки были такими большими, что поглощали мои, и такими теплыми, что от них исходило тепло по моей руке, груди и животу.
Он был сосредоточен на дороге, и его действия по утешению были случайными, необдуманными, но от этого еще более интимными.
В горле стоял ком, густой и внезапный.
Я скучаю по сексу, потому что у меня не было его уже месяц, но я и не подозревала, как сильно мне не хватало этого. Несексуальных прикосновений. Легкой близости. Связи, в той или иной форме.
Может быть, это было потому, что у меня не было этого уже много лет, если вообще когда-либо.
Я повернулась лицом вперед и сжала руку Ксавьера, позволяя его силе успокоить меня. В тот момент мне было наплевать на демонстрацию уязвимости, мне просто нужен был кто-то, к кому можно прижаться.
К счастью, мы больше не попадали в пробку и относительно быстро добрались до больницы.
— Ты иди внутрь, — сказал он. — Я поищу парковку. — Я не стала спорить.
Для среды больница была переполнена, но поскольку я была членом семьи, я легко прошла мимо регистратуры.
В лифте я проверила свой телефон. От Реи не было новых сообщений, что, как я поняла, было хорошо. Пожалуйста, пусть с ней все будет хорошо.
Двери открылись. Я выбежала, свернула за угол и… Мой желудок свело.
Джордж и Кэролайн стояли в холле: он — в костюме, она — в дизайнерском твидовом платье. Они стояли спиной ко мне, но я узнала бы их где угодно.
Я была так сосредоточена на том, чтобы увидеть Пен, что не думала про их присутствие. Честно говоря, я бы не удивилась, если бы они не появились. У них была привычка игнорировать ее, если это не было абсолютно необходимо.
Они разговаривали с медсестрой и пока не замечали меня. А вот Рея заметила. Наши взгляды встретились, прежде чем она намеренно отвернулась, позволив мне, и воспользовавшись тем, что Джордж и Кэролайн отвлеклись, проскользнуть в комнату Пен.
С последствиями я разберусь позже. Сейчас мне нужно было увидеть ее.
Пен, похоже, спала, но проснулась, когда я закрыла за собой дверь.
Она повернула голову, ее глаза расширились от удивления.
— Слоан?
— Привет. — Я слабо улыбнулась, даже когда лихорадочно осматривала ее в поисках следов серьезных травм. Она выглядела такой крошечной на больничной койке, но, кроме огромной повязки
