Безжалостное правление - Моника Кейн

— Ты так чертовски совершенна. Я уже говорил тебе об этом, milaya?

Я стону, выгибаясь в его руках, и зарываюсь рукой в его волосы, пока он ласкает языком мой левый сосок, снова и снова, пока я не перестаю соображать.

— Ты должен трахнуть меня сейчас же, — требую я. Мне было интересно, как он будет чувствовать себя внутри меня с самого Лондона, и я вдруг не могу больше ждать ни минуты, чтобы узнать это.

Я качаюсь на нем, безумно желая большего, но когда я тянусь вниз, чтобы расстегнуть пряжку его ремня, он останавливает меня, накрывая своей рукой мою. В последний раз поцарапав зубами мой сосок, он откидывается назад и на мгновение закрывает глаза, чтобы вернуть контроль над собой.

— Ты даже не представляешь, как сильно я хочу быть в тебе, но нам нужно выбираться отсюда. У них может быть подкрепление на пути.

Мое лицо опускается в разочаровании, что только заставляет его рассмеяться.

Он поднимает руки и ласкает мою грудь, заставляя меня дрожать.

— Это всего лишь временная задержка. Я заберу тебя в свой пентхаус и оттрахаю до потери сознания.

Его слова медленно возвращают меня к реальности.

— Подожди. Я не могу поехать с тобой домой.

Его взгляд сужается.

— Почему?

— Мои родители и… — Я прикусываю губу, в моем мозгу проносится множество тревожных мыслей. — Анатолий будет в ярости, что ты не отвез меня домой.

Ненавижу, что именно об этом мне приходится беспокоиться в такой момент, но я не могу потерять голову.

— На нас напали. Никто не будет задаваться вопросом, почему я отвез тебя в безопасное место, чтобы ты затаилась после того, что только что произошло. — Он убирает прядь волос с моего лица. — Мы заслужили эту ночь вместе.

Я закусываю губу, борясь с внутренними желаниями.

Глаза Романа темнеют, но он минуту ничего не говорит, только берет мой подбородок между большим и указательным пальцами, требуя моего внимания.

— Предоставь его мне.

— Хорошо, — шепчу я.

Во мне больше нет сил бороться. Только на одну ночь я отдамся Роману. Это может быть глупо и рискованно, но если я не сделаю этого, то буду жалеть вечно. Ночь будет для меня. Воспоминание, которое я буду смаковать всю оставшуюся жизнь.

Потому что, когда я освобожусь от Анатолия, когда я освобожусь от этого мира, меня не затянет обратно ни один мужчина. Ради Софии я покажу настоящую независимость и силу. Что значит стоять на ногах.

Выражение лица Романа расслабляется, когда его губы находят мои.

Этот поцелуй медленный и соблазнительный. Его руки обнимают мое лицо, когда он проводит языком по моему. Я прижимаюсь ближе, желая большего, но он мягко отстраняется.

— Нам действительно нужно идти, — шепчет он мне в губы. — Но поверь, я планирую закончить начатое. — Проведя руками по моему телу, он возвращает платье на место, поднимает меня на сиденье, пристегивает ремнем безопасности и целует в лоб.

Эта милая, заботливая сторона Романа заставляет мой желудок вздыматься от желания.

Он заставляет меня жаждать чего-то настоящего, чего я никогда раньше не испытывала.

Роман

На улице чертовски холодно, но я не обращаю внимания на завывающий ветер, рвущий пиджак моего костюма, когда выхожу на балкон. Я также игнорирую тупую боль в плече, когда делаю глоток из бутылки водки, которую держу в руке, пытаясь успокоить свои нервы.

Я бесчисленное количество раз смотрел в дуло пистолета, но присутствие Лизы рядом со мной усиливало страх до совершенно нового уровня. Мысль о том, что я могу потерять ее из-за своих действий, заставляла мое сердце бешено колотиться в груди. Ее жизнь была под угрозой из-за меня. Отказываться от охраны, прежде чем отвезти ее домой, было чертовски глупо, и все потому, что я хотел побыть с ней наедине.

Проглотив последний глоток водки, я проинформировал Павла о ситуации в сообщении, приложив фотографии машины наших потенциальных нападавших, которые я сделал, прежде чем мы скрылись с места преступления. У них не было никаких документов, и в машине не было ничего, что указывало бы на кого они работают. Тот, кто их послал, постарался, чтобы их нельзя было отследить.

Я встречусь с Павлом утром. Все, чем он хотел поделиться, может подождать еще несколько часов. Надеюсь, к тому времени, когда мы встретимся, у наших людей будет хоть какая-то информация о сегодняшнем нападении.

Мы управляем одним из самых могущественных синдикатов на территории России, и у нас нет недостатка во врагах. И все же в моем нутре поселилось тревожное чувство. Немногие знали, когда наш корабль с грузом должен был причалить.

Стал бы Анатолий сливать такую информацию Жуковым? Все возможно, но зачем? Какова его мотивация? Наше партнерство взаимовыгодно и приносит нам всем чертову кучу денег. Пока у меня нет доказательств того, что Анатолий предан другим, я не могу сделать шаг против него. Слишком многое поставлено на карту. Но я внимательно слежу за ним; один неверный шаг — и я его уничтожу.

Моя профессиональная сдержанность не распространяется на Лизу. Анатолий отказался от претензий на нее, как только я увидел на ней этот синяк. И я не даю ему прохода за то, что он пригласил Софию на пьянку с компанией своих дружков-бизнесменов.

Вернувшись в свой пентхаус, я застаю Лизу, роющуюся в кухонном шкафу под раковиной.

— Ищешь, где я прячу тела?

Она поднимается на ноги и улыбается.

— Я искала твою аптечку.

— Почему? Что случилось? — спрашиваю я, чувствуя, как меня охватывает беспокойство.

— Я в порядке. Это для тебя. — Ее губы сжимаются в тонкую линию, когда ее взгляд падает на мое плечо.

— Ну да, это. — Я хихикаю. — Моя аптечка в ванной.

Я беру ее за руку и веду к своей спальне. Когда мы заходим внутрь, любопытство озаряет ее черты. Она рассматривает каменный камин, плюшевые персидские ковры и отделку из натурального дерева.

— Это не то, чего я ожидала. — Она отпускает мою руку, чтобы пройтись по помещению. — Я представляла себе что-то вроде размашистой холостяцкой берлоги, с зеркалами на потолке. Все в таком духе. Но на самом деле здесь довольно уютно.

— Я открою тебе секрет. — Я прислонился к дверному косяку и наблюдаю за ней с полуулыбкой. — Ты первая женщина, которая переступила порог этого дома, не считая моей экономки.

Она наклоняет голову и сужает глаза.

— Да, конечно.

— У меня нет причин лгать.