Наджиб почувствовал, как где-то глубоко внутри него разгорается бездумная ярость.
– Прошлое, опять прошлое! – сорвались с его уст резкие слова. Внезапно его перестали заботить возможные последствия этой вспышки. С него довольно. – Вечно ты вспоминаешь прошлое, – мрачно проговорил он. – Возможно, ты забыл, что это мою сестру они убили, а не твою. – Он метнул в сторону Абдуллы злой взгляд.
– Перед лицом Аллаха все мы братья и сестры, – чопорно процитировал Абдулла.
– Интересно, почему при малейших трудностях ты всегда вспоминаешь Аллаха? – осведомился Наджиб. – Как только возникает необходимость что-то объяснить или оправдать, ты тут же вспоминаешь Аллаха: Аллах то, Аллах это.
Смуглое лицо Абдуллы побелело от злости, он с трудом сдерживался.
– Мало того, что ты ступил на скользкий путь предательства, – завопил он, – так ты еще и богохульствуешь!
Наджиб мрачно усмехнулся.
– Тогда казни меня. – В его негромком голосе слышалось сдерживаемое презрение. – Убей всех своих сторонников, и в один прекрасный день ты оглянешься вокруг и увидишь, что остался один, и тогда ты спросишь себя, что случилось со всеми твоими друзьями. – Он поднялся со стула, удивляясь тому, что совершенно спокоен и нисколько не беспокоится о последствиях своей вспыльчивости. Он взглянул на Абдуллу. – С меня довольно. Я буду в своей комнате. Можешь послать за мной, когда одумаешься.
– Сядь, – мрачно сказал Абдулла. Глаза его потускнели, маниакальный свет в них погас.
Наджиб в изумлении уставился на него. Похоже, дав отпор Абдулле, ему каким-то образом удалось умерить его гнев. Надо будет иметь это в виду.
Он без слов опустился на стул.
– Я послал за тобой не для того, чтобы ссориться, – устало проговорил Абдулла. – Нам надо обсудить намного более важные вещи.
– Я тоже прилетел сюда не для того, чтобы тратить время впустую, – категорическим тоном ответил Наджиб. – Тебе известно, что мне надо руководить своей империей. Я не могу прохлаждаться тут, поджидая, пока ты решишь возвратиться из Ливии или еще откуда-то. Время – деньги, и я не собираюсь тратить ни то, ни другое. Сейчас, когда ты захватил эту женщину, либо немедленно прикончи ее и забудем обо всем, либо отпусти ее. Зачем дергать насекомое за крылышки, намного быстрее и чище просто убить его, так будет лучше для всех.
Абдулла искоса взглянул на племянника.
– Мне стоило таких трудов похитить ее, надеюсь, ты не думаешь, что я сделал это только для того, чтобы ее убить? Это легко можно было сделать и в аэропорту. Или даже еще легче, когда она была за границей.
Наджиб нахмурился.
– Тогда что тебе нужно?
– Во-первых, деньги.
– Откуда такая жадность? Ты же знаешь, что в твоем распоряжении миллионы долларов.
– Еще несколько миллионов не помешают, – практично заметил Абдулла. – Однако мной движет не только финансовая выгода.
– А что же еще? – лаконично спросил Наджиб. Он поднес к губам стакан, но там остались только кубики льда. Взяв один, он принялся посасывать его.
Абдулла встал и принялся мерить шагами комнату.
– Двенадцать наших человек находятся сейчас в израильских тюрьмах. Трое сидят в Греции по обвинению в угоне самолета греческой авиалинии. Я потребую их безоговорочного освобождения. – Он загнул один палец. – Я также хочу добиться освобождения всех заключенных, принадлежащих к организациям «Аль Фатах», «Федайин» и ООП. – Он загнул еще три пальца на руке. – Ну и не следует забывать о такой безделице, как пятьдесят или шестьдесят миллионов долларов, чтобы раздать их беженцам, находящимся сейчас в лагерях. – Он загнул большой палец. – Вот, чего я хочу. – Абдулла разогнул пальцы. – Пять пунктов.
Наджиб в изумлении смотрел на него, не говоря ни слова. Голова у него шла кругом. Он и представить себе не мог, насколько далеко зашел Абдулла со своими безумными амбициями. Наджиб проглотил наполовину растаявший кубик льда.
– Израильтяне не пойдут на это, – негромко проговорил он. – В прошлом они упорно отказывались иметь дело с какими бы то ни было требованиями выкупа.
– Выкуп! – фыркнул Абдулла. – В твоих устах это звучит так, как будто мы – самые обыкновенные вымогатели.
Молчание Наджиба было красноречивее всяких слов.
– В прошлом у нас никогда не было таких ценных заложников. Ты только представь себе, какое давление мы сможем оказывать, держа ее здесь. – Сжав пальцы, он затряс кулаком. – Она – одна из самых известных женщин в мире; миллионы ее почитателей по всему миру выступят в ее защиту. Добрая половина западных правительств станет давить на Израиль, чтобы он принял наши условия. Я бы не удивился, если бы ее судьба стала предметом обсуждения в Организации Объединенных Наций. – Его черные глаза сверкали, как уголья. – И потом, племянник, ты только подумай! Подумай об огромной, неограниченной власти, обладателем которой я стану, если добьюсь освобождения заключенных! Даже у самого Арафата не останется ни одного сторонника, так же, как не останется их ни у одного лидера его разрозненных групп. Они все присоединятся ко мне! Ко мне! – Он ударил в грудь кулаком. – Я стану самым влиятельным лидером всего исламского мира!
Он совершенно обезумел. В этом больше нет никаких сомнений.
Абдулла продолжал метаться по комнате, все больше и больше возбуждаясь.
– А ты не подумал о том, где мы находимся? – мягко осведомился Наджиб.
– Что ты имеешь в виду? – Абдулла был настолько увлечен видениями собственного величия, что даже не удостоил его взглядом.
– Между прочим, мы находимся в Саудовской Аравии, – без особой необходимости напомнил ему Наджиб, – а у саудовцев прекрасные отношения с Соединенными Штатами. Они зависят от американских нефтяных долларов, технологий и военной техники. Именно сейчас ведутся переговоры о покупке целого флота американских истребителей. Саудовцы не сделают ничего, что могло бы поставить переговоры под угрозу. Они подадут нас американцам на блюдечке, если это понадобится для покупки истребителей.
– Ты все преувеличиваешь, – проворчал Абдулла.
Внезапно Наджиба осенило.
– Саудовцы… Насколько я понимаю, они не знают о том, что ты здесь?
Губы Абдуллы вытянулись в ледяную улыбку. Он вновь принялся мерить шагами зал.
– А зачем им знать об этом? То, что им неизвестно, никак не может им повредить. Существует столько способов незаметно пересечь границу.
Наджиб откинул назад голову и на минутку закрыл глаза. Он был настолько ошеломлен, что с трудом мог собраться с мыслями. План, порожденный безумием Абдуллы, легко мог привести к развязыванию войны на всем Ближнем Востоке. Как будто ему мало тех искр, которые и без того могли привести к взрыву. Это даже больше, чем простое безумие. Он устало приоткрыл глаза и выпрямился на стуле.
– А если то, что ты предлагаешь, действительно получится, – осторожно произнес он, – что ждет эту Боралеви тогда?
– До тех пор, пока она будет служить нам предметом торговли, мы сохраним ей жизнь, – равнодушно ответил Абдулла. – Но, как только она перестанет быть нам полезной, мы ее ликвидируем.
– Даже если – я повторяю, если, поскольку это маловероятно – заключенные будут отпущены на свободу?
Абдулла моргнул.
– Не вижу причин, по которым это может иметь какое-то значение.
– Но если ее освобождение – условие сделки…
– Сделки! – фыркнул Абдулла. В его голосе звучали жесткие, непримиримые нотки. – Ты стал слишком мягким, племянник. С врагами сделок не заключают. Теперь я вижу, что твое пребывание здесь, с нами, пойдет тебе на пользу. Ты снова станешь настоящим мужчиной.
Наджиб вспыхнул, но предпочел не реагировать на оскорбление. Сейчас есть дела поважнее, чем словесная перепалка. Для начала ему надо выиграть время; он не должен попасть в западню. Ведь он тоже может стать пленником Абдуллы: для этого достаточно вызвать неудовольствие дяди. Все может случиться: Абдулла совсем потерял чувство реальности.
– Ты говоришь так, как будто речь идет о долгом пребывании, – проговорил Наджиб. – Я не могу остаться здесь надолго, и ты это знаешь. Если я не буду постоянно следить за делами, вся моя империя может рухнуть. – Он помолчал и, нахмурив брови, стал барабанить пальцами по подлокотникам. – Но, если в моем распоряжении будет самолет, полагаю, я мог бы внести изменения в свой распорядок и курсировать между Нью-Йорком и этим местом.
Абдулла в свою очередь нахмурился. Затем кивнул головой.
– Значит, внеси изменения в свой график, – не допускающим возражений голосом проговорил он. – Но ты обязан быть здесь к моему возвращению из Триполи. Я должен обсудить с тобой и Халидом важные вопросы.
– А почему бы нам не обсудить их завтра, после того как Халид привезет сюда эту женщину?
Абдулла покачал головой.
– Завтра у нас будет мало времени. А кроме того, многое из того, что я собираюсь предложить, зависит от моей встречи с полковником Каддафи.
