Утром во время обхода докторша разрешила Анжелике вставать и велела ходить. Анжелика, которая считала себя больной чуть ли не смертельно, послушно прошаркала влево-вправо по коридору, чуть не потеряв сознание от слабости, и, удовлетворенная, опять завалилась на постель. Память вернулась, но Анжелика не торопилась вытаскивать на свет божий мерзко заляпанное белье своих отношений с Ромой, она отметала все, даже случайные, мысли о нем, старалась не думать ни о чем, что было связано с Ромой. Поэтому и не сразу вспомнила о сотовом, который взяла с собой в больницу и который сейчас валялся в тумбочке. Едва включила его, раздался звонок.
— Але, — сказала Анжелика недовольно.
— Привет, — и сердце дрогнуло — это был Макс! Ее Макс. — Ты где? — кричал он в трубку.
— Я? — растерялась Анжелика. Рассказывать и объяснять все было безумно долго, да к тому же всеслышащие уши соседки по палате…
— Я звонил, у тебя телефон был выключен! — кричал прямо в ухо взволнованный Макс. — Я попытался твоей маме звонить, а она сказала, что вроде бы тебе стало плохо и ты поехала в больницу, чтобы я позвонил тебе на трубку и ты мне все расскажешь… Ты где?
— Я? — тупо повторила Анжелика. И вдруг поняла, что не расскажет ему ничего, не будет вызывать жалость к себе и обременять лишними проблемами. Она сильная. Она переживет все это сама. А для Макса — у нее просто случился выкидыш. Все к лучшему, в конце концов.
— У тебя все хорошо? — продолжал волноваться голос в трубке.
В его словах было столько скрытой нежности, что Анжелика вдруг заплакала. Настоящие слезы текли по ее щекам (хорошо, что Макс не видел!), но она взяла себя в руки и сказала спокойно, стараясь не делать больших пауз между словами:
— Все хорошо… Да. Уже все хорошо…
На самом деле. На самом деле все было хорошо, она так чувствовала. Все к лучшему, — говорила себе Анжелика, поедая больничный плов из перловки с тушенкой. Она была даже благодарна этим извергам из подворотни. Ведь теперь ничто не связывало ее с Ромой, ничто не связывало ее с прошлым, и она могла с чистой совестью начинать новую жизнь с Максом. Новую жизнь, не обремененную случайными сожалениями и ненужными проблемами… новую жизнь.
А Роме она отомстит потом как-нибудь… или его жене… может быть. Мысль о мести плотно засела в Анжеликиной голове, но какой может быть эта месть — она не знала. Она хотела, чтобы Катя Потехина пережила нечто подобное тому, что пережила она сама… такую же боль… что-то сходное… «Если есть Бог, — думала Анжелика, — он накажет ее. Обязательно накажет ее».
* * *
На Новый Год Роман с друзьями снял дачу в Ольгино. Бревенчатый дом, три семьи, четверо детишек дошкольного возраста, елка на улице, наряженная разноцветными фонариками… Катя никогда еще не была так счастлива. Она прекрасно сознавала, как красива сейчас — раскрасневшиеся щеки, блестящие глаза… Вот это и было счастье. Вот оно, теплое, искрящееся, объемное, шершавое — его можно потрогать руками. Даже Шурка понимал, что все изменилось, он заразился от Кати ее неуемным весельем, он орал как сумасшедший и валялся в снегу, и Катя не ругала его за валенки, доверху набитые снегом.
Ромка учил Шурку кататься на лыжах, Катя нагибала заснеженные ветки, стряхивая белую вату мужу за шиворот. Такая легкость была во всех мышцах, так славно скользили лыжи — вперед и вперед.
Это было ее счастье. В ночь на первое мужики устроили фейерверк. Ромка суетился больше всех, устанавливал в снегу длинные палочки петард, и когда все это, искрясь, хлопало и взрывалось, дети визжали и прыгали, а у Кати на глаза наворачивались слезы радости. У них даже не было телевизора здесь, на даче, и под бой курантов из автомобильного радио они торопливо разливали шампанское, обильно помечая золотистой пеной снег вокруг. И когда с двенадцатым ударом часов Ромка поцеловал Катю в губы, когда она посмотрела в его сияющие глаза — она поняла, что замок Снежной Королевы растаял навсегда.
Ее маленький Кай вернулся.
— Я так люблю тебя, — прошептала Катя. — Я так тебя люблю!
Он прижал ее к себе — судорожно, сильно, до хруста в костях.
— Девочка моя!
Это были самые лучшие его слова. «Навсегда, — повторяла про себя Катя. — Навсегда».
* * *
Анжелика провалялась в больнице до самого Нового Года. Это была почти неделя ничегонеделания, шатаний между пахнущей тушеной капустой столовкой, пахнущей спиртом процедурной и вполне обжитой, с небольничными запахами, палатой. Двадцать восьмого в отделении нарядили елку, большую, настоящую, пахнущую хвоей, и стало еще уютнее. Покидая больницу, Анжелика искренне дарила коробки конфет докторше и медсестрам и поздравляла их с Новым Годом.
Свой Новый Год отметила вдвоем с Максом, в чистенькой, недавно отремонтированной двухкомнатной квартирке напротив Фрунзенского универсама, которую Макс снял за время ее отсутствия и в которую успел перевезти вещи — свои и частично Анжеликины. Во второй комнате намечалась детская для Катеньки, но пока, ввиду Анжеликиной слабости, праздновали вдвоем, у телевизора. Все было так уютно и обычно, как будто это был черт знает какой по счету совместный их с Максом Новый Год, как будто они уже много лет прожили вместе. После просмотра новогодней программы, шампанского и обильных закусок улеглись спать, и, засыпая, прижимаясь щекой к теплому плечу Макса, Анжелика с удовлетворением осознала, что так спокойно теперь будет долго… всегда.
Пятого января неожиданно позвонил Рома. Поздравил с Новым Годом, ничего не спрашивая, и уточнил, когда ей будет удобно отдать ключи от квартиры на Бела Куна — их нужно вернуть хозяевам. «Сегодня», — сказала Анжелика, назначив встречу у Фрунзенского универсама.
В новой дымчатой дубленке, подаренной Максом к Новому Году, с небрежно убранными волосами, ненакрашенная, спустилась вниз. Как она и ожидала, Ромин взгляд первым делом зафиксировался на дубленке: ну как же, что-то новенькое появилось. Хорошо, хоть не спросил, откуда деньги. Анжелика вспомнила, как неоднократно, уже будучи беременной, говорила при Роме, что ей холодно в куртке… жадина, жлоб. Это была скорее ненависть, чем хоть какое-то подобие любви. И подарок, который сейчас сунул, улыбаясь, ей в руки Рома, был просто смешным: пластиковая сумочка с парфюмерным набором, гель для душа, мыло и шампунь. Их можно было сразу отставить в сторону: Анжелика пользовалась профессиональной, качественной косметикой.
— В этом месте ты мне еще не назначала встречи, — заметил Рома, пристально разглядывая Анжелику. Слишком пристально.
— Я теперь живу здесь, — коротко ответила она.
