— Все нормально, он жив и это главное, — Кэтрин снова утерла слезы. — Мне нужно поговорить с адвокатом и узнать, как выйти отсюда досрочно.
На следующий день девушка встретилась со своим адвокатом и первым же делом стала обсуждать условия ее досрочного освобождения. По правилам, она должна была отсидеть еще две недели, прежде чем у нее появится возможность подать прошение об условно-досрочном. Если комиссия посчитает ее достаточно раскаявшейся и безопасной для общества, то ее прошение одобрят и уже к концу месяца Кэтрин сможет выйти из тюрьмы.
— Я всю эту схему знаю, так что, основательно подготовившись, мы сможем освободить тебя, — уверенно сказал адвокат.
***
Кэтрин никогда не отлынивала от тюремной работы, но в течение следующих двух недель девушка бралась за все, что угодно, лишь бы показать всю серьезность своих намерений.
— Кабри, ты б поубавила свой пыл, — сказала ей надзиратель, наблюдая, как девушка рьяно наглаживает тюремные простыни. — Вон, уже руки все пожгла. Ты хоть перерыв брала?
— Все нормально, — ответила Кэт, вытирая рукавом пот со лба. — Я сейчас закончу с этой стопкой и отдохну. А руки, — она посмотрела на свои кисти с порозовевшей кожей, которая местами покрылась волдырями от горячего пара утюга. — Я схожу к медсестре, она обработает и все нормально будет.
Девушка через силу улыбнулась, но в глубине души понимала, что она уже валится с ног от усталости.
«Не время отдыхать, Кэт», — говорила она сама себе.
— Скажи мне, чего это ты так забегала? Неужели условно-досрочное на носу? — продолжала надзиратель.
— Именно, хочу выйти отсюда пораньше, — честно ответила девушка, складывая наглаженную простынь.
— Слушай, ты неплохая девчонка, — сказала женщина тихо, чтобы их разговор никто не слышал. — Поэтому скажу тебе честно, с твоим досрочным выходом отсюда могут быть проблемы.
— Что? — Кэтрин обернулась на этих словах на надзирателя, одновременно прижигая себе утюгом руку. — Ай!
Девушка бросила утюг и схватилась за поверженную кисть, морщась от боли.
— Боже, ну что за девчонка! — женщина подошла к ней и схватив за руку, стала осматривать ожег. — Пошли к медсестре, дурочка. Слушай меня внимательно. Хоть твой муж и умер, остались люди, которые искренне этому не рады. Так что с вероятностью в девяносто девять процентов, тебя не выпустят отсюда до конца срока.
— Что мне делать? — также тихо прошептала Кэтрин.
— Деньги есть? — прямо спросила надзиратель, заводя ее в больничное крыло.
— Есть.
— Найди, через кого можно договориться.
— Я могу позвонить, как выйду от медсестры?
Женщина посмотрела на часы и покачала головой.
— Сегодня уже нет. Попросись завтра.
Кэтрин чувствовала себя загнанной в угол. Снова. Она сидела на больничной койке и смотрела в одну точку, погруженная в свои мысли, пока медсестра обрабатывала ей руки.
— Все, — медсестра закончила бинтовать место ожега. — Я наложила мазь, завтра должно полегчать.
— Спасибо, — тихо сказала девушка, вставая с жесткой койки.
Этой ночью она не смогла уснуть. Вскакивая каждый раз от панических атак, Кэтрин снова и снова гнала от себя мысли, что Итан может умереть, пока она находится здесь.
На следующее утро Кэт сразу попросила дать ей позвонить. Надзирательница провела ее к телефону и отошла на несколько шагов, ожидая, пока девушка закончит. Набрав номер, Кэтрин с замиранием сердца стала слушать гудки.
— Алло? — сонный голос подруги послышался на том конце провода.
— Оливия, это Кэтрин. Мне нужна твоя помощь.
— Дорогая, все, что угодно, — немного рассеянно проговорила блондинка.
— Когда ты сможешь приехать ко мне? Нужно лично поговорить, — серьезным тоном говорила Кэт.
— Смогу послезавтра, — уверенно ответила Олив.
— Хорошо, буду ждать тебя. До встречи, — Кэт положила трубку и почувствовала, как на душе стало немного легче.
Через два дня, как Оливия и обещала, пришла на встречу к подруге. Когда Кэтрин вышла к ней, было видно, что блондинка заметно взволнована.
— Кэт у тебя что-то случилось? Ты меня так напугала, когда позвонила. Я прилетела, как только смогла, — затараторила она.
— Все нормально. Ничего серьезного не случилось, — девушка тепло улыбнулась и обняла подругу.
Хоть обстоятельства и место их встречи не располагало к подобным ощущениям, но Кэтрин чувствовала, что их отношения налаживаются.
— Садись, — Кэт жестом пригласила сесть Оливию напротив. — После того, что ты мне сказала насчет Итана, я узнала насчет условно-досрочного освобождения.
— Ты сможешь выйти раньше?! — воскликнула блондинка.
— Тише, тише, — шикнула на нее Кэт и огляделась. — Через две недели я могу подать прошение о рассмотрении моего досрочного освобождения. Но у меня есть проблема…
— Какая? — нетерпеливо спросила Оливия.
— Мое прошение могут отклонить, потому что, мне сказали, что в комиссии, которая будет рассматривать мое дело, есть люди, которые были близки с Генри, и вряд ли они захотят, чтобы я вышла раньше срока.
— Что мне сделать?
— Нужно узнать, можно ли этих людей переубедить и сколько для этого потребуется…сама понимаешь чего.
— Так, я поняла, — Оливия задумалась. — Я все сделаю. Думаю, недели хватит, — она сделала паузу и неуверенно посмотрела на Кэт. — Я заплачу, сколько потребуется …
— Нет, у меня есть деньги, — уверенно ответила Кэтрин. — Точнее у меня есть моя кондитерская. Можешь забрать ее.
— Нет, Кэт. Ты так давно хотела свое дело, я не возьму с тебя денег. Тем более, я перед тобой виновата.
— Что за глупости ты говоришь? — прошипела девушка. — Если бы не ты, я бы так и сидела в клетке под надзором Беннета.
— Кэтрин, я решу вопрос, не переживай и не спорь о мной, — Оливия взяла ладонь подруги и ободряюще сжала ее. — Кстати, я звонила в больницу, Итан все в таком же состоянии, но ему не хуже.
— Это хорошо, — сердце Кэтрин болезненно забилось. — Надеюсь, я скоро увижу его.
— Конечно, милая. Совсем скоро.
Всю следующую неделю Кэтрин провела в ожидании новостей от Оливии. Она чувствовала тревогу, ведь ее судьба была сейчас в руках ее подруги, но также девушка была абсолютно уверена, что у Олив все получится. Поэтому, когда субботним вечером надзиратель вывела Кэт к телефону, она услышала бодрый голос подруги: «Все получилось!». После этого Кэтрин сразу же связалась с адвокатом и сказала ему готовить документы, необходимые для ее освобождения.
Прошло несколько дней и Кэт с уверенностью шла зал, где комиссия рассматривает дела подсудимых и решает, давать им условно досрочное или нет.
— Кэтрин Кабри, — женщина лет пятидесяти, глядя через очки, прочитала имя девушки на деле и посмотрела на нее, видимо сравнивая с фото. — Вас здесь не узнать, — сказала она, указывая наманикюренным пальцем на фотографию Кэт, где ее лицо представляет одну сплошную гематому.
— Вы правы, это не лучший мой вид, — усмехнулась девушка, все еще стоя перед комиссией, не решаясь сесть.
Она оглядела все участников сегодняшнего мероприятия и сразу приметила двоих мужчин, которые скорее всего и были теми самыми друзьями Генри, которые могли повлиять на положительное решение «суда». Помимо них и женщины, которая, похоже, была председателем, в комиссии сидела худая светловолосая девушка лет тридцати с блеклыми серыми глазами. Она была одета в невзрачную светло-зеленую блузку, которая невыгодно оттеняла ее и без того бледно-серую кожу, и коричневую юбку. На ее носу громоздились очки в толстой оправе, через которые она, не моргая, рассматривала Кэт с головы до пят.
— Садитесь, не стесняйтесь, — послышался достаточно звонкий и четкий голос девушки, не вяжущийся с ее образом.
Кэтрин на секунду застыла, глядя на председательницу, и только после легкого кивка женщины, села на стул, стоящий посреди комнаты.
— Что ж, давайте начнем, — председатель снова уткнулась в дело, листая его и мельком просматривая. — Мисс Кабри, я вижу, что вы вели достаточно законопослушный образ жизни, никогда не привлекались, не были задержаны полицией, да и вообще ни разу не нарушили закон. Скажите, каково такой приличной девушке оказаться в тюрьме?
