— Я проснулась, а тебя не было рядом, — выдыхает, снова начиная играть с моими волосами на затылке. Затем впивается ногтями и проводит ими до самой макушки, оставляя волнообразное ощущение удовольствия. От ее действия по телу побежали мурашки, будоража каждый нервный участок на нем. — Я скучаю, — признается, целуя меня в уголок губ.
Подхватив Вику на руки, она кольцом обернула ноги вокруг моей талии и повисла, словно обезьянка. Улыбается, довольная собой и той властью, что смогла обрести надо мной. Я направляюсь в спальню, поддерживая ее за голую попу, уже намечая свой собственный план на нее. Впиваюсь пальцами, чувствуя, что долго продержаться не смогу в таком медленном темпе, но я просто обязан расслабить Вику, а потом взять свое.
— Тоже скучаю, — отвечаю, укладывая ее на постель. Она откинула руки за голову, и расставила ноги, приглашая. Встав перед ней на колени, снова просунул под ягодицы свои ладони и одним рывком притянул Вику к себе, опускаясь к ее естеству. Обдуваю влажный бугорок, затем поднимаю свой взгляд исподлобья на девушку, которая неотрывно следит за мной, пристав на локти. — Я скучал по тебе с тех самых пор, как мы с тобой вернулись домой, и ты спряталась от меня, — провожу языком по правой внутренней стороне бедра, намеренно приближаясь в опасной близости с ее киской. Аромат её возбуждения туманит мой разум, и, зарычав возле лобка, я поцеловал его, слегка касаясь клитора. Дразнюсь, на что Вика выгибается, приподнимая грудь. Запрокинув голову, она простонала, нахмурив бровки от нехватки чего-то большего. Я знал, что ей нужно больше, чем просто хороший секс. Его у нас всегда предостаточно.
— Скажи, чего ты жаждешь больше всего, — вкрадчиво задаю вопрос, но слова прозвучали совершенно не под вопросительной интонацией, словно я что-то утверждал за Вику.
— Я хочу тебя… всего тебя во мне… — сквозь стоны делится мыслями. Чуть приподнявшись, я задираю шелковую сорочку и провожу ладонью по ее все еще плоскому животику, желая, чтобы в нем была уже жизнь. Наш малыш. Вика замирает, наблюдая за мной. Вознесенская до сих пор избегает теста, но не объясняет почему, или не хочет говорить о его результате. Я пристально смотрю в ее глаза, затем опускаюсь и прикасаюсь губами к нижней части живота. Девушка затаила дыхание, а щеки налились кровью. Она облизнулась, и снова закинула голову назад, по мере того как я сам опускался все ниже и теперь обрушился на ее естество, смакуя сладость. Провожу языком между складочек, затем возвращаюсь к игре с клитором. Покусываю его, придерживая Вику за бедра. Она пытается их сжать, но каждая попытка тщетна, я не даю ей такой возможности, лишить меня удовольствия. В штанах невыносимо тесно, и это до одури раздражает. Я пытал Вику, пробуя на вкус ее страсть и желание, смешанные с криками удовольствия. Ее оргазм раздался эйфорией для нас обоих, и, когда Вознесенская прокричала мое имя, я сам чуть было не кончил в штаны.
— А теперь, заберись чуть выше на кровать, — с хрипотцой приказываю, встав перед ней. Расстегиваю ширинку и одним движением опускаю штаны, переступая через них. Вика выполняет мой приказ, облокотившись о локти, проползла к подголовнику, оббитому в мягкую черную кожу. Проводит по своим иссохшим губам, извивается от желания, призывая к сокрушительным действиям, последствия которых будут просто сногсшибательны. — Подними руки над головой и раздвинь ноги на ширине плеч, — все так же беспристрастно отдаю команды, посылая для своей сабы особенные сигналы, на которые Вознесенская реагирует молниеносно. Ухмыляется, пристально сверля взглядом мой собственный. — Я хочу тебя на своих условиях, — заявляю, приподнимая свой подбородок выше. Вика кивает, затем смотрит на мой член, покрываясь румянцем. Забавно наблюдать, что девушка, при виде возбужденного члена, стесняется, но реакция ее тела говорит об обратном. Она жаждет любви, которая способна унести в самые потаенные края сознания. Не удержавшись, сводит колени вместе, и прячет стон, прикусив нижнюю полную губку. Словно хищник, я начал приближаться к ней, проминая под собой матрас. Одним движением руки, раздвигаю ее ножки, и следую дальше, покрывая теперь левое бедро влажной дорожкой из поцелуев. Все выше и выше… а, приближаясь к лобку, начал даже покусывать кожу. Вика накрыла мою спину своими руками и начала водить по ней ногтями, оставляя режущую, но желанную боль. Остановившись у талии, и нависнув над ней, я поднял голову. Вознесенская замерла, мигая взглядом. — Подними руки, — рычу, затем встаю перед ней на колени, и конечно ей приходиться еще шире раздвинуть ноги, чтобы я уместился между ней. По краям кровати установлены цепи, на которых висят наручники. Механизм подвижный, как и звук металла, что раздается над нашими головами, когда я хватаю Вику за запястье и заковываю. Она глубоко вдыхает, но наблюдает за мной. Для ног я тоже нашел применение в виде телескопической штанги. Чуть склонившись на бок, достаю ее, проводя по серебренной трубе ладонью, а сам смотрю в карие глаза возбужденной Вики.
— Нравится? — играю с ней, потираясь членом ее левого бедра с внутренней стороны, Вознесенская зарычала.
— Да, — едва шевелит губами, но отвечает. Запрокидывает голову назад, упираясь в подголовник и закрыв глаза, добавляет: — я хочу… — мурлычет, пропуская через все свое тело сексуальную вибрацию.
— А я хочу тебя, — нависнув над ней, я шепчу слова в шею и обдуваю горячим дыханием. Венка ускоренно пульсирует, и если бы мы оказались в замкнутом пространстве, то явно расслышали звук ударов сердцебиения. На ее правой ключице татуировка, которая не дает мне покоя уже долгое время, но и сама девушка не спешит отвечать на мой вопрос, что же значат эти три слова на латыни. Провожу по чернилам большим пальцем и снова целую, посасывая кожу до незначительной боли. Оба на пределе, но тем и вкуснее пытка, когда контроль в твоих руках. Отодвинувшись от Вики, я быстро защелкнул на ее стопах растяжку, затем награждаю легким касанием ладоней до самых бедер, чувствуя под ними дрожь моей любимой. Вознесенская ждет, не проронив ни слова. Даже старается не шуметь металлическими цепями, и тогда я еще выше приподнимаю ее руки, фиксируя цепь на нужном мне уровне.
— Ах! — воскликнула она, открыв ротик. Одно движение ее ног, и штанга мигом разъехалась на пару десятков сантиметров шире. — Ох, чёрт, — выругалась Вика, краснея и не ожидав такой скорости и чувствительности прибора. Я ухмыльнулся, маскируя довольное выражение лица под маской непринужденности. Спустился с кровати, на что получил недовольный возглас, чем-то напоминающий отчаяние от незавершенного действия. Вика следит за мной, будто теперь она в этой игре хищница, выжидающая того самого момента, чтобы вырвать мое сердце. Но, к счастью, она им владеет уже.
— Правила остаются прежними, саба, — со всей серьезностью гляжу на девушку, донося смысл своих слов. Я предлагаю Вике провести сессию прямо на нашей кровати, без свидетелей. Полный контроль и его передача верхнему. Сначала Вознесенская засомневалась; по лицу проскользнули различные эмоции, с которыми девушка вела внутреннюю борьбу, но затем согласно кивает.
— Хорошо, — шумно сглатывает, полностью доверяясь мне, как своему Дому. Это очень замечательно, потому что я хочу поговорить с ней, но лучший способ — этот тот, в котором ты полностью принадлежишь другому, не только телом, но и мыслями. — Мое стоп-слово «красный», без изменений, — добавляет, и теперь уже я соглашаюсь с ней. Подойдя к тумбочке, вынимаю широкий галстук, чтобы завязать Вике глаза.
— Если почувствуешь себя дискомфортно, не бойся предупредить, — поясняю, когда приближаюсь к ней вновь. Ловко завязываю на узел, натягивая ткань немного ниже по переносице. В лишении зрения есть особенные преимущества — открываются другие чувства, перерастая на более мощный уровень осязания пространства вокруг тебя. Так я проверю доверие к себе Виктории, и смогу завоевать его, если будет недостаточно. Оставив на ее губах легкий поцелуй, я отстраняюсь и выжидаю пару секунд, но Вика спокойна, и это уже прогресс.
