— Но ребенок-то здесь при чем? Тем более твой брат погиб!
— Вот это я и понял, но не сразу, к сожалению.
— Пожалуйста, перестаньте ругаться, — тихо сказала Нина. — Нам нужно девочку спасать.
Мы с Бельским, пристыженные, замолчали. В самом деле, чего вдруг? Устроили семейную сцену, да ещё при постороннем человеке. Вернее, почти, поскольку няня все-таки в какой-то степени тоже член семьи. И думая так, я опять сама себе удивилась: «О какой семье ты говоришь, Лана? Вы с Бельским уже не муж и жена, а совершенно чужие люди, и единственное, что вас объединило на время, это поиски Маши». Но мне почему-то стало приятно думать, будто мы с ним… я и он… Мотнула головой, отгоняя романтическое наваждение. Не место ему сейчас, не время, да и вообще. «Как только девочка найдется, — подумала зло, — постараюсь сделать так, что Бельский вообще на горизонте даже не появлялся!»
Пока я раздумывала, миллиардер позвонил и снова вызвал Гришина. Тот вернулся и доложил, что определить номер удалось, но толку ноль — он принадлежит человеку, который умер два года назад. Всё это время кто-то перечисляет деньги на счет с электронного кошелька, а там искать бесполезно — он наверняка анонимный.
— Всё, что ты мне рассказала о Кобальте, сообщи, пожалуйста, Александру Васильевичу, — попросил Бельский.
Мне пришлось повторить свой рассказ. Гришин слушал молча и нахмурившись.
— Тебе не кажется, что это кто-то из работающих на меня? Из моего ближнего круга? — спросил Бельский. — Тот уровень владения информацией, который есть у этого Кобальта, выдаёт весьма информированную персону.
— Совершенно верно, — ответил безопасник. — Я возьму его в разработку. Вы уже решили насчет выкупа?
— Что тут решать, — сказал миллиардер. — Платить надо, жизнь девочке дороже каких-то там зелёных бумажек.
Бельский отпустил Гришина и вызвал руководителя финансового департамента. Приказал принести ему завтра в десять часов утра пять миллионов долларов в сумке.
— Простите, Артём Валентинович, — ответил финансист. — Но одной сумки будет мало. Если собирать указанную сумму в 100-долларовых банкнотах, то каждый миллион станет весить десять килограммов. Потому понадобится не одна, а пять сумок. Или большой чемодан, но в таком случае…
— Нет, там шел разговор о сумке, — возразила я.
— Значит, постарайтесь отыскать такую, в какой можно унести сразу 50 килограммов денег, — приказал Бельский. — Купите в магазине, сшейте на заказ, мне всё равно.
— Может быть, использовать купюры по 500 долларов? Тогда вся сумма будет весить 10 килограммов. И отследить такую сумму будет гораздо проще, поскольку 500-долларовые банкноты имеют хождение только в банковской системе, если у кого-то они присутствуют на руках, это сразу вызывает подозрение.
Мы с миллиардером переглянулись.
— Что же вы сразу-то не сказали? — воскликнул Бельский. — А мы сможем найти 500-долларовые?
— Безусловно, — ответил финансист.
— Отлично! Займитесь этим прямо сейчас.
— Хорошо, Артём Валентинович, будет исполнено.
Начальник департамента ушёл. В кабинете снова стало тихо.
— Мы, пожалуй, пойдем домой, — сказала я, вставая. — Нам перед завтрашним днём нужно отдохнуть и как следует выспаться.
— Да, правильно, — поддержал Бельский.
Мы с Ниной вышли и уехали в квартиру. Здесь было так пусто и грустно без Маши, что мы, как две несчастные тётки, обнялись и расплакались.
Глава 47
Я думала, что проведу вечер более-менее спокойно. Хотя какое тут может быть спокойствие, когда Маша в руках психа, посмевшего поднять руку на ребёнка и требовать за него выкуп! Таких людей, какие бы мотивы ими не двигали, я всегда буду считать подонками, достойными одного: пожизненного пребывания в тюрьме. Потому что подвергать такой опасности детей, лишать их свободы — это выше моего понимания! Пока я так думала, накручивая себя и одновременно пытаясь успокоиться, позвонил хипстер Дроздов, мой непосредственный начальник.
Пришлось отвлечься от мыслей о Маше и переключиться на другую тему. Как оказалось, тоже не слишком приятную. Владелец «City News» начал издалека. Сказал, что интернет-портал — его основной бизнес, которым он очень дорожит, поскольку выстраивал его долго и выводил на первые стройки рейтингов. Что у него сплоченная команда, нацеленная на результат. Словом, нес всю ту корпоративную чушь, которой большие боссы обычно стараются забить заполнить мозги своим работникам, чтобы в конце сообщить какую-нибудь гадость. Чаще всего призывают потуже затянуть пояса.
Дроздов постепенно перешел на разговор обо мне. Но если бы он сделал это сразу, я бы, может, и захотела слушать. Но поскольку терпеть не могу нудных предисловий, спросила его в лоб, чего он хочет.
— Лана, давайте решим: или вы ходите каждый день на работу, или…
— Я поняла вас, Виктор. Моё заявление по собственному желанию получите сегодня же по электронной почте.
— Да, но нужно в бумажном виде…
— Так распечатайте. Я в претензии не буду. Трудовую переправьте мне с курьером. Извините, что так получилось. Семейные обстоятельства, — сказала я и положила трубку. Не говорить же хипстеру, в самом деле, что у меня на банковском счету (кстати, неизвестном Бельскому, до него добраться не сможет) денег достаточно, чтобы никогда больше не оказываться в подчиненном положении. Я теперь сама себе начальник. Сладко потянулась от такой мысли, но тут же вспомнила о Маше. Грусть накатила опять темной волной.
— Лана, а можно спросить? — послышался голос Нины.
— Да, конечно.
— Собачий пруд — это где?
— Сама не знаю, — пожала я плечами. — Давай искать вместе.
Включила ноутбук, няня встала рядом. Довольно быстро оказалось, что это находится в лесопарке «Косино-Ухтомский», что на востоке Москвы, между районами Новогиреево и Выхино-Жулебино. Образован парк относительно недавно, 15 лет назад, но еще в 1923 году там, на территории пяти озёр, был основан Косинский заповедник. Потом его расформировали, дальше долгая история войны экологов с чиновниками, и вот теперь всё устаканилось.
— Кстати, Собачьих прудов в Москве два. Первый здесь, а второй в Измайловском лесопарке, — сказала я, и меня осенила шальная мысль: а в каком парке тогда состоится завтра передача денег похитителю?! Я ошалело посмотрела на Нину, и та, видимо, тоже так подумала. Пришлось срочно звонить Бельскому. Тот спокойно ответил, что речь идет, конечно, о Косино-Ухтомском лесопарке, поскольку я забыла о второй примере — раскрашенном дереве. В Измайловском парке возле пруда такого нет. Оказалось, что пока мы с няней лили слёзы, потом пили чай, и после я решала вопрос со своим увольнением, безопасник Гришин отправил своих парней на разведку. Те всё выяснили, проверили, сфотографировали. «Завтра над местом передачи денег будет висеть дрон», — сообщил Бельский.
Мне стало чуточку спокойнее. Но всё равно полночи не могла уснуть. Переворачивалась с боку на бок. Как там Маша? Не обижают ли ее?
Утром, в седьмом часу, я уже была на ногах. Нина, которая осталась у меня ночевать (одной оставаться было бы невыносимо), приготовила нам завтрак. Хотя кушать не хотелось совершенно, мы все-таки почти насильно затолкали в себя яичницу, запили кофе и стали ждать, когда приедет машина от Бельского. Мы вчера еще договорились, что деньги привезу я самолично. Правда, миллиардер и его безопасник пытались меня урезонить. Мол, это опасно. Я только сказала им пару ласковых в ответ. В том духе, что жизнь Маши дороже их опасений. Мужчины пристыженно замолчали.
Водитель заехал за нами в половине девятого. Мы отправились сначала в офис Бельского. В его кабинете, насколько я поняла, был организован штаб из числа посвящённых в операцию лиц. Здесь теперь, помимо самого миллиардера, был Гришин, начальник финансового департамента, принесший сумку с деньгами, ну и мы с Ниной, естественно. Я предлагала няне остаться дома и ждать новостей. Та побледнела и ответила, что не выдержит такого напряжения, попросилась быть рядом. Отказывать ей я не стала. У меня, так получилось, нет близкой подруги, а с Ниной мы давно нашли общий язык. С ней общаться и просто находиться рядом было комфортно.
