ли он когда-нибудь при ней? Нет, дальше раздражения дело обычно не доходило. И теперь, видя его в этом новом для себя состоянии, Лив не знала, чего ожидать.
— Ты хоть знаешь, что натворила? — прошипел он у самого её лица. — Из-за тебя и твоей истерики Марисса уехала, но перед этим порвала со мной. Ты думаешь, мне стыдно за эту связь? О, нет. Она была глотком свежего воздуха среди тухлого болота, каким была наша с тобой жизнь, блуждающим огнём, нужной мне искрой. Я не хотел подавать на развод раньше времени, прежде, чем понял бы, что двигаюсь в нужном направлении, не хотел унижать тебя, хотя для тебя, Оливия, должно быть унизительно даже в одном ряду с ней стоять. Ты никому не интересна, пока рядом Марисса. Может быть только таким же неудачникам, как сама, но точно никому более достойному.
— Что ж ты жил со мной? — сквозь зубы спросила Лив.
— Стабильность. Привычка. Статус семьянина. Ты была яркой на заре нашего знакомства в силу возраста, но стала блекнуть по мере взросления. С Мариссой же наоборот. И у меня было с ней будущее. До того, как ты всё испортила, унизив меня в глазах своей семьи, общества. И Марисса ушла, сказав, что от такого позора уже не отмыться, и что оно того, в конце концов, не стоит.
Вот он, пресловутый бумеранг…
— Против кармы ещё никто не выстоял, Майлз. Не понял ты, что моей сестрице есть дело только до себя любимой. — Лив нашла в себе силы улыбнуться. — Это больно, да? Вот так получить под дых.
В какой-то момент ей показалось, что он её сейчас ударит. Мужчина до бела сжал губы, после чего выпустил её руку и с преувеличенной тщательностью разгладил примятый рукав.
— Вот ты мне и скажешь. Я ведь привёз с собой документы, Оливия Роуз. Но я не подпишу их. Раз мне счастья не видать, то и ты не получишь желаемого. Я буду долго-долго изводить тебя, наблюдать, как рушится твоя жизнь, как любовники сменяют друг друга из-за отсутствия перспектив в будущем. У меня много времени, Оливия. И я потрачу его без остатка на то, чтобы испортить тебе буквально всё.
— Какое бестолковое прожигание жизни. А Рейчел меня называла неудачницей.
И тут уж Майлз не сдержался. Лив вскрикнула, когда он, в один миг побагровевший, схватил её за отворот куртки и рванул на себя. Боже…
— Руки убрал, ну.
— Надо же, кто вышел. Как эффектно. — Майлз брезгливо отшвырнул Оливию и повернулся к подходившему к ним мужчине.
— Иди в дом, — не глядя на неё, бросил Барри.
— Но ведь…
— Оливия!
Больше спорить она не стала, однако и в дом не сбежала, лишь отошла к обочине, судорожно соображая, что делать дальше.
Не сбавляя шаг, Барри достал сзади из-за ремня разводной ключ и со всего маха дал им по задней фаре машины соперника, после чего отбросил, схватил за голову опешившего Майлза и, что было сил, приложил его о багажник.
— Ты прямо сейчас поставишь проклятые подписи, и с этого момента больше не приблизишься к Оливии, — наклонившись, не слишком тихо сказал Барри. — Не вздумай вредить ей, иначе говорить будем иначе.
— Ты в курсе, что уже наболтал на несколько уголовных статей? — Майлзу хватило наглости сдавленно усмехнуться. — Плюс разбитая фара. Да я тебя в порошок сотру.
— Что ж, попробуй. В наше время у любого уважающего себя физрука должен быть адвокат. Мой — сущий псих, так что давай, это будет интересно, долго и дорого, особенно без свидетелей с твоей стороны.
Барри отпустил Майлза, и когда тот обернулся, по слогам проговорил:
— Под-пи-сы-вай.
Лив боялась представить, что в тот момент творилось в голове её бывшего мужа, но судя по перекошенному лицу — ничего хорошего. Однако же он достал из салона папку с документами и, поколебавшись, с психом поставил три росчерка и всучил бумаги Барри.
— Надеюсь, ты понимаешь, что этим дело не кончится, — прорычал он, после чего, бросив на Лив испепеляющий взгляд, прыгнул за руль и был таков!
— Не кончится, смотри-ка на него. Ещё посмотрим, — пробормотал Барри, мрачно посмотрев в след машине, после чего поднял из грязи разводной ключ и подошёл к Оливии. И, широко улыбаясь, протянул ей документы. — Поздравляю с новообретённой свободой.
Лив смотрела на них, словно в прострации. То, чего она ждала с прошлой недели, было перед ней — только руку протянуть! Но прощальные слова Майлза мешали ей радоваться.
— Барри, что же теперь будет? — прошептала она. Стыдно признать, но её была мелкая дрожь. — Я никогда его таким не видела, и не знаю…чего теперь ожидать. А что, если…
— Оливия! — Зажав бумаги подмышкой, мужчина легонько встряхнул её за плечо и строго сказал: — Прекращай сейчас же. Может, хватит позволять этому мерзавцу отравлять себе жизнь? Твоя свобода вот — можно рукой потрогать. Так не пора ли начать жить по-настоящему, без оглядки на прошлое?
— Но, Барри, его угроза…
— Да ничего он не сделает! Что же он, ты думаешь, проведёт соцопрос у всей улицы на предмет, не видел ли кто, как его стукнули лицом о машину?
— Он вряд ли. А вот полиция — очень даже. Барри, я просто не хочу….
— … чтобы у меня были проблемы, да-да. Слышал уже много раз, — раздражённо перебил её мужчина и недовольно покачал головой. — Знаешь, пора бы уже и понять, что ради своих я готов пойти на многое. А ты — моя. Вон, где сидишь, — он с силой ткнул
