его переведут в обычную палату.
– Если?
– Я врач, а не бог, Анастасия Сергеевна. На данный момент предпосылок для ухудшения состояния Евгения Александровича нет. Пройдёмте в мой кабинет. Я подробнее расскажу вам о состоянии вашего мужа. За это время его как раз переведут в реанимационную палату, и вы сможете пройти к нему.
– Это ни к чему, – ответила я, понимая, что действительно не хочу этого. Знать подробности не хочу и видеть Женю – тоже. Он жив, он есть – этого мне достаточно.
Врач нахмурился. Было видно, что операция вымотала его.
– Простите, – всё-таки сказал он, качнув головой. – Я, должно быть, неправильно вас понял. Вы…
– Вы всё поняли правильно. Я рада, что с Женей всё хорошо. Уверена, здесь найдётся, кому о нём позаботиться, – сказав это, я вернулась к дивану.
Егор тоже поднялся и теперь стоял возле него с моей сумкой в руках. Он протянул её мне, едва я подошла, и одарил хмурым, осуждающим взглядом. Я ничего ему не сказала. Накинула ремешок на плечо и пошла к лифтам в ненормальной, гулкой тишине, нарушаемой только звуком моих же шагов.
У лифта меня остановил полицейский. Тут же к нам подошёл Иван. Я искоса посмотрела на него и вошла в распахнувший перед нами створки лифт. Как только он начал опускаться, Иван нарушил молчание.
– Я отвезу вас домой, Анастасия Сергеевна. Хотите, сначала заедем за мальчиком?
Отрицательно качнув головой, я обратила внимание на движение сбоку. Зеркало. Я повернулась к нему только слегка, но и этого оказалось достаточно, чтобы увидеть подтёки туши и царапины на лице.
Преданность и предательство. Рассматривая собственное отражение, я думала: как нужно любить, чтобы остаться? Сильнее, чем люблю я? Вряд ли. Может быть, я просто не готова сложить собственную жизнь и желания под ноги мужчины, который не способен оценить это?.. Да и если бы был способен… И дело было не в гордости. Дело было именно в любви.
***
За то время, что меня не было дома, ничего не поменялось. Пройдя в отведённую нам с Никиткой спальню, я тотчас достала дорожную сумку и стала складывать вещи. Остановившийся в дверях Иван молча наблюдал за мной какое-то время. Несколько раз мы встречались взглядами, но продолжали хранить тишину.
– Подождите хотя бы, пока Евгений Александрович вернётся, – сказал он, когда я, убрав Никиткин свитер, застегнула сумку.
Я выпрямилась. Качнула головой и, выкатив из-за двери пустой чемодан, принялась собирать его. На дно полетел плюшевый заяц сына, следом – не так давно купленное мной и ни разу не надетое платье. Бледно-голубое, с открытыми плечами и лёгким, струящимся подолом. Зачем оно мне понадобилось? Кого я хотела удивить? Ответ был очевиден.
– В этом нет смысла, Настя, – голос Ивана прозвучал совсем близко.
Я обернулась. Охранник прошёл в спальню и стоял прямо возле меня.
– Смысла больше нет ни в чём, – отозвалась я тихо. – Тем более в том, чтобы я была тут.
– Зря вы так.
– Может быть, – согласилась я, не желая спорить.
В чемодан полетели остатки одежды, опробованные только пару раз коньки Никитки и его пижама. Осмотрев комнату, я убедилась, что ничего не оставила, и хотела пройти в ванную, но вместо этого завернула в Женин кабинет. Сперва сама не понимала, что собираюсь сделать. Меня вели инстинкты. Полка, толстый фотоальбом…
Иван ничего не сказал, когда я, прижав его к груди, прошла мимо. Я тоже ничего не сказала. Может быть, потому что говорить было нечего, а может, потому что в глазах стояли слёзы.
Альбом с застывшим на бумаге счастливым и полным надежд прошлым упал поверх белого и красного свитеров, поверх домашнего платья и торчавшей из-под него лисьей мордочки плюшевой игрушки. До ванной я всё же дошла. Без разбору побросала в пакет тюбики и баночки, а после вывезла чемодан в коридор.
– Куда вы поедете?
– А ты разве не знаешь? – губы тронула странная, кривая улыбка. – Надо же… Я-то думала, мой муж приказал контролировать каждый мой вздох.
– Он сделал это не просто так. Вам бы стоило это понимать. Считаете, взрыв – случайность?
– Я не математик, чтобы считать, Иван. Я – спортсменка. Фигуристка, – я посмотрела ему в глаза. – Ты знаешь, какая у спортсмена заветная мечта? Знаешь, о чём каждый из нас мечтает с детства? Олимпиада. Не важно, какого уровня ты достиг, Олимпиада – это высшая цель. Для меня эта цель была реальной. Я почти прикоснулась к мечте, – с каждым словом голос мой звучал тише. Иван не сводил с меня глаз. – Мой муж отобрал у меня четырнадцать лет жизни. Он отобрал не только мечту, Иван. Потому что одно дело – просто мечтать, и совсем другое – день за днём воплощать мечту в жизнь.
Я замолчала и, вздохнув, поставила чемодан у стены. Не нужно было говорить ему всё это. Ни к чему. Теперь я прекрасно понимала, что Женя подозревал о грозившей ему опасности и во многом поэтому везде брал с собой охрану. Только сегодня он приехал один, и вот чем это кончилось. Меня знобило от мысли, что он мог быть во время взрыва в машине. Что я могла увидеть, как он… Я опустила веки, стараясь не думать об этом.
– Я поеду к подруге, – взяв себя в руки, сказала я и достала из шкафа джинсовку. Накинула её. – К Веронике. Сказать тебе адрес или не стоит?
– Не стоит.
– Я так и думала. Но сначала заедем за Никитой. Куда, ты знаешь.
Достав из сумки связку ключей, я положила её на тумбочку. Хотела поднять сумку, но Иван остановил меня. Взял сам. Чемодан тоже. В последний раз я обернулась, чтобы увидеть коридор квартиры, в которой когда-то давно была счастлива, пусть и недолго. Пять лет назад Женя выставил меня, теперь я уходила сама, уверенная, что больше не вернусь. Я подумала о том, что, возможно, ради Никиты побывать здесь мне ещё придётся, но вернуться – нет. Никогда.
– Иван, – обратилась я к охраннику, когда он, выйдя из квартиры, запер дверь моими ключами. – Я хотела тебя попросить…– слова застревали в горле. Совсем не потому, что я не хотела говорить их – было больно. – Ты не просто работаешь на Женю, я знаю. Ты скорее ему друг. Будь с ним
