Ознакомительная версия.
– Максимум через пятнадцать минут все будет, – совсем близко, прямо за ее спиной, сказал Николай Георгиевич.
Она оглянулась, и он поймал себя на том, что не успел скрыть свою счастливую улыбку. Она как будто не заметила этой улыбки, смотрела выжидательно. И он непонятно зачем начал объяснять, что скоро приедет Игорь, это его батрак, ну, то есть никакой не батрак, конечно, а друг, это они так между собой шутят… Просто помогает ему человек, когда надо, и жена его Ольга тоже помогает, она по дому, но редко, только если гости ожидаются, а Игорь почти каждый день. Стройка же продолжается, да и за лошадьми уход ежедневный требуется, а ему довольно часто в городе ночевать приходится, вот Игорь днем дома всегда. Поэтому и дверь на замок никогда не закрывается, мало ли что ему понадобиться может. Еды дома нет, потому что он, Николай, в основном обходится кофе. Но если нужно – Игорь привезет и молоко, и масло, и сметану. А еще Оля, жена Игоря, замечательную колбасу домашнюю делает, сегодня Наталья попробует. А пока Игоря нет, можно на экскурсию в конюшню сходить, если она лошадей не боится, конечно.
Лошади! Ей следовало догадаться раньше, а она напридумывала себе черт знает чего, колдунов всяких. Значит, у него лошади есть, как минимум две, Колдун и Бандитка. Николай Георгиевич продолжал рассказывать, что лошади у него смирные, даже Андрюшка не боится, и год назад не боялся, а ведь меньше был. И Наталье Аркадьевне бояться не надо. Наташка даже слегка обиделась: она, деревенский человек, – и будет бояться лошадей? Ей и ночью по полю без всякой дороги приходилось верхом ездить, и без седла, и вдвоем на одной лошади, а это тоже уметь надо… Она даже плавать с лошадью умеет!
Они вышли во двор, накинув одинаковые старенькие джинсовые куртки Николая Георгиевича. Забавно: его джинсы были ей впору, а вот куртка сильно велика, особенно в плечах. Наташка опять вспомнила, как они с Николаем Георгиевичем громили в предрассветных сумерках ледяную крепость во дворе дома Сокольских. И как она тайком любовалась его широкими плечами, мускулистой спиной, ловкими, уверенными движениями. Еще бы ей куртка по размеру оказалась!
Выйдя из дома, она с интересом огляделась. Где-то тут точно должен быть заброшенный хутор, большой полуразрушенный дом с выбитыми окнами. Никакого полуразрушенного дома не было. Она не сразу догадалась, что это он и есть – дом Николая Георгиевича, из которого они только что вышли. Значит, он выкупил развалины и все здесь заново построил. Это многое объясняет. Например, вода. Колодец, хоть и заброшенный, всегда своей водой по округе славился. И много ее было, и чистоты необыкновенной. Погреб еще недалеко должен быть, красного кирпича. Тогда, давным-давно, дверей на входе в погреб не было, но даже заглядывать туда было страшно – ступенек двадцать в темноту, а дна не видно. Ребята постарше рассказывали, что там старинные своды и чуть ли не подземный ход…
Во дворе не оказалось ни асфальта, ни тротуарной плитки, как у Сокольских. Да и сам двор мог считаться понятием условным, потому что забора тоже не было. Только несколько ровных дорожек под разными углами в буро-зеленой прошлогодней траве. Два валуна высотой в человеческий рост, видимо, обозначали несуществующие ворота. За камнями стояла машина Николая Георгиевича, «сарай на колесах», как он ее называл. Так вот откуда он ее вчера на руках нес. Далеко…
И хотя старинного погреба Наташка так и не углядела, хозяйственные постройки вокруг были. Совсем рядом – небольшое, но основательное здание, подальше – на удивление неуместный, чужеродный какой-то коттеджик в три окна, с белыми стенами и под бордовой крышей, имитирующей черепицу. Она еще раз оглянулась на дом. Дом был одноэтажный, высокий, с двумя крыльями. Над центральной частью – крыша крутая, по бокам – плоская. Таким можно было представить себе жилище британского аристократа позапрошлого века. Не то чтобы Наташка в Англии бывала, но фильмы-то смотрела. Коттедж из стилистики выбивался. Из архитектурного ансамбля. Создавалось ощущение, что это очень дорогостоящая версия строительного вагончика. Или домик для прислуги. Хотя он же ясно сказал, что Игорь откуда-то приехать должен, – значит, живут они с женой не здесь.
Совсем на отшибе виднелась еще одна странная постройка, длинная и без окон. Про нее Наташка подумала, что это, наверное, и есть конюшня. От дома довольно далеко – чтобы навозом не пахло. А вот коттеджик с непонятным сараем не давали ей покоя, интересно же… Она хотела спросить, что это такое, обернулась к стоящему рядом Николаю Георгиевичу – и не решилась спрашивать. Потому что он о чем-то напряженно думал.
Ну, понятно, о чем он может думать. Привез неизвестно кого в свой дом, а дальше-то что? Задумаешься тут.
И ей пора бы подумать.
Как бы там ни было, а к Сокольским она вернуться не сможет, никак не сможет. Вряд ли забудется совершенно пустое лицо Владимира Ивановича, безумные глаза… И все бы ничего, может быть, даже это она забудет. Но она никогда не сможет забыть собственный страх, а с этим она жить там не сможет. Кроме того, она до сих пор не знает, чем там дело кончилось. Может быть, он вообще в больнице. А если и нет, то какими глазами хозяин должен смотреть на домработницу, которая его укусила до крови?
Допустим, Владимир Иванович пострадал несильно и не держит на нее, Наташку, зла. Но вряд ли захочет видеть ее в своем доме, это точно. Да и Людмила тоже. Кому охота на каждом шагу сталкиваться с той, на которую твой муж глаз положил? А ведь Людмила мужа своего очень любила, это было понятно с первого дня. Как бы хорошо хозяйка к ней ни относилась, своя семья все равно дороже.
Да ведь дело не только в Сокольских. Простят – не простят… Где гарантии, что даже если она сама все простит и забудет, он, Владимир Иванович, не сойдет с ума опять? Через неделю, через год – не важно. Надо что-то думать. Надо думать, как дальше жить, где работать. Вчерашние идеи про санитарку в больнице сегодня выглядели откровенно бредовыми. Прописки нет. Трудовой книжки тоже нет. Хорошо хоть, что паспорт тогда у Маратика вызволила. Повезло.
И тут Наташка размечталась. Вот если бы Николаю Георгиевичу была нужна домработница!.. Если бы он только предложил ей поработать у него – она бы из кожи вон вылезла, лишь бы ему угодить. Здесь вокруг места много, можно и хозяйство развести, чтобы молоко со сметаной по телефону утром не заказывать. Она бы и огород завела, и скатерть невозможной красоты крючком связала бы, а то обеденный стол голый стоит. Она могла бы научиться печатать, ведь если у такого серьезного человека дома есть ноутбук, он же на нем не в игрушки играет, правда? Работает, наверное, а она бы помогать ему смогла.
Ознакомительная версия.
