самую высокую гору было подняться на нее.
— Нам следует поговорить о том, что произошло в океане, — недосказанность слишком долго сидела между нами. — Наш поцелуй…
— Это был просто поцелуй, — Алессандра крутила брокколи, не поднимая глаз. — Мы были на свидании. Поцелуи случаются на свиданиях.
— А́ле…
— Нет. Не делай из этого что-то большее, чем это есть на самом деле, — под ее словами пробежала дрожь. — Ты просил об одном свидании, и я дала его тебе. Вот и все.
— Если бы это ничего не значило, ты бы могла посмотреть на меня. — Еда так и осталась на тарелке, но это было неважно. У меня пропал аппетит. — Никакого вранья друг другу и самим себе. Мы заслуживаем этого.
— Я не знаю, что ты хочешь, чтобы я сказала, — Алессандра вскинула руки вверх и на лице ее появилось разочарование. — Хочешь, чтобы я сказала, что мне понравился поцелуй и я не жалею о нем, хотя должна была бы? Прекрасно. Мне понравилось и я не жалею. Но физическое влечение никогда не было проблемой. Когда я смотрю на тебя, я… — голос Алессандры запнулся, — …я думаю, что никогда не смогу полюбить никого больше, чем тебя. Что ты взял все, что я могу дать, а я отдала все без остатка, потому что не могла представить мир, в котором мы не были бы вместе.
Ее лицо расплывалось под болью, разрывающей мои внутренности.
— Но сейчас я живу в этом мире, и мне страшно, — подбородок Алессандры дрожал. — Я не знаю, как прожить жизнь без тебя, Дом. Более десяти лет я ни с кем не встречалась, и я просто… я не могу… — ее голос понизился до шепота, — я не могу обещать тебе ничего большего, чем уже есть.
Я пытался говорить, но каждый раз, когда хватался за ответ, он рассыпался в прах. Мне оставалось только сидеть и слушать, как она методично, кусочек за кусочком, разрывала мое сердце.
— Я знаю, что ты стараешься. Знаю, от чего отказался чтобы приехать в Бразилию, чтобы быть здесь, и я очень ценю это. Но я не готова к чему-то большему, чем то, что у нас есть. И я не уверена, что когда-нибудь буду, — слеза потекла по ее лицу. — Ты разбил мне сердце, и даже не заметил этого.
Если я когда-либо думал, что раньше было больно, я ошибался. Сломанные кости и порка моей приемной матери меркли по сравнению с раскаленным добела копьем слов Алессандры.
Я никогда не собирался причинять ей вред, но воздействие превзошло намерение, и никакие словесные извинения не могли компенсировать то, что я сделал.
— Понимаю, — голос незнакомца донесся до меня. Он был слишком грубым, слишком резким, чтобы быть моим, но это был мой единственный голос, поэтому я воспользовался им. — Если тебе нужно время, бери его. Если ты хочешь встречаться с другими людьми, сделай это. Я не буду вмешиваться. Я не ценил тебя, когда ты была у меня, и это мой крест, который я должен нести. Но ты всегда будешь любовью всей моей жизни, и я всегда буду здесь, будь то месяц, год или целая жизнь, — звук ее рыдания промочил мою щеку чем-то горячим и влажным. — Наверное, сотни мужчин выстроятся в очередь, чтобы получить шанс быть с тобой. Я только прошу, чтобы ты позволила мне быть одним из них.
Я пошел на самую большую авантюру в своей жизни. Алессандра сказала, что мы можем встречаться с другими людьми в Бразилии, но то было гипотетически; сейчас это было реально. От одной мысли о том, что я буду стоять и смотреть, как другой мужчина прикасается к ней, ничего не предпринимая, становилось почти невозможно дышать.
Однажды я разбил Алессандре сердце, и готов позволить разбивать мое тысячу раз в ответ, только если это будет означать, что она вновь вернется ко мне.
ГЛАВА 29
— Он действительно сказал, что не против если ты будешь встречаться с другими мужчинами? — Изабелла сморщила нос. — Это не похоже на Доминика.
— Он явно лжет, — Слоан постучала ручкой по блокноту. — Могу поспорить, он думает, что Алессандра пойдет на несколько свиданий, не похожих ни на одно из них, и побежит обратно к нему.
Рядом с ней Рыба смотрела на нас из своего аквариума с выпученными глазами, лишенными мыслей. Впервые в жизни я позавидовала чертовой золотой рыбке. Если бы я только могла отбросить свои земные заботы и вместо этого провести свою жизнь, плавая и питаясь специальными гранулами. Она даже не представляет, как ей хорошо.
— Я единственная, кому его жаль? — Вивиан закусила нижнюю губу. — Прошли месяцы, и он явно старается. Может быть, Доминик изменился.
Не удивительно, что она была первой из моих подруг, которая смягчилась по отношению к Доминику. Учитывая ее историю с Данте, она точно знала, каково это, когда человек, которого ты любишь, ошибается, и что его можно простить. В их случае это сработало. Мое дело все еще было на рассмотрении.
Однако Вивиан была не единственной, кто чувствовал себя плохо. Мое сердце болезненно сжималось каждый раз, когда я думала о Доминике, но этого было недостаточно, чтобы снова бросится в его объятия.
— Можем ли мы поговорить о чем-нибудь другом? — я погладила пальцем висок. Мы с подругами столько раз вспоминали время, проведенное в Бразилии, и мой разговор с ним вчера вечером, что мне хотелось кричать. — Вив, как прошла твоя встреча с Баффи Дарлингтон?
Мы вчетвером свернулись калачиком в квартире Слоан. Технически это был вечер кино, но мы были слишком заняты сплетнями, чтобы посмотреть выбранный фильм (за исключением Слоан, которой удалось совместить наш разговор с написанием своего, несомненно, злобного отзыва на последнюю ром-комедию).
— Ужасно, как всегда, — к счастью, Вивиан без возражений приняла мою смену темы. Баффи была одной из знатных дам нью-йоркского общества и была известна своей разборчивостью, когда дело касалось ее мероприятий. Она наняла Вивиан, чтобы та спланировала свой ежегодный праздничный вечер, из-за которого Вивиан переживала последние три месяца. — Но все уже одобрено и готово к завтрашнему дню.
— Завтра вечеринка Баффи, во вторник рождественский гала-концерт в
