Пусть так. Вот только нужно держаться от него по дальше, ведь мое тело совсем не внемлет голосу разума. И он предаст меня если он будет рядом.
Я уезжаю домой. Нет. Я сбегаю твердо зная, что больше не увижу его. Я уеду в Грецию, как только станет возможным. И опять я вернулась в исходную точку. Вновь слезы, боль, одиночество и побег по дальше от всего, что напоминает мне о моей не состоявшейся любви.
Алиса.
Я вновь сбежала из его дома громко хлопнув дверью. Вновь сбежала от любимого. А он так и не рассказал своей правды. Именно своей. Я поняла, что у нас у каждого свое виденье прошлого и того, что разлучило нас. Ясно одно. В ту ночь он придумал мне измену и поверил в собственную фантазию.
Я запрыгнула в мое авто. Благо Андрей позаботился о его ремонте и пригнал его уже на следующий день прямо во двор Бутузовых. Я благодарна этому мужчине. Еще один хоть и не идеальный, но принц. Надеюсь у него будет все хорошо и он обретет свое счастье.
Звонок телефона застает меня на пути к выезду из города. Смотрю на дисплей и удивляюсь. Я же сообщила, что уезжаю на выходные. Но что понадобилось матери Глеба? Нажимаю на ответ.
— Да, Ангелина Анатольевна, вы что то хотели сказать?
— Алисочка, солнышко. Ты могла бы съездить к нам и посмотреть как там Глеб. Я не могу до него дозвониться и очень волнуюсь. — причитает женщина.
— Вы же говорили, что будете дома?
— Позвонила моя сестра, Рая. Она попала в больницу, вот я и улетела. Глеб заверил, что все будет хорошо и он не маленький. Но я уже час не могу дозвониться до него.
— Хорошо. Я посмотрю и наберу вам.
— Алисочка, вы ангел. Вот бы моему оболтусу такую женщину. А он все по Москвичке своей сохнет. — рассуждает в трубке женщина.
А мне даже вспоминать и думать не хочется об этом. Ох, если бы вы знали, что та самая москвичка это я, то наверное мой статус бы сменился на подлую тварь. Но я не хочу огорчать старого человека. И если сын ей не рассказал, то и я не скажу. Что то много секретов у меня появилось. От родителей, от друзей, от Глеба и его мамы. Как же я устала. Но осталось немного и я уеду от сюда, работа почти закончена.
Поворачиваю на дорогу к коттеджному поселку, благо он перед городом, а не за. Еду к знакомому дому, где живет моя самая большая любовь. Нет. Самая большая ждет меня сегодня дома, а я должна возиться с Глебом.
Вхожу в дом где на всю громкость орет музыка. Прохожу туда где находиться аппарат издающий звук. Гостиная залита светом. На столике у кресла, бутылки с алкоголем. Чуть подальше в своей каталке сидит хозяин, а у его колен какая то девка.
Я прохожу прямиком к колонке и вырубаю ее. Глеб поднимает голову, а девка все возиться с ремнем его брюк.
— Пошла вон отсюда, тварь! — ору я.
Тут и ночная бабочка соображает что они не одни. Поворачивает голову и смотрит на меня пьяными глазами, не убирая рук с его промежности.
— А ты кто такая? — нагло спрашивает она.
— Жена! — резко выпаливаю я. — И давай, шевели булками, пока космы на месте.
Видимо не впервой этой сваливать с подобных мероприятий. Хватает свои шмотки и убегает, словно я в нее ружьем с солью целюсь. Смотрю на мужчину, вижу в его руках целую бутылку виски.
— Глеб, что ты творишь! — рычу выхватывая бутылку с алкоголем из его рук.
— А это не твое дело! И не нужно изображать заботу. Иди вон развлекайся! — орет Глеб и с силой ударяет по подлокотнику своей каталки.
— Не ори на меня. И вообще, я терплю тебя только из за твоей матери. Если бы не она, я давно бы послала куда подальше и тебя, и твоих тараканов! — отвечаю в его манере.
— Да ты давно так и сделала, стерва! И это ты виновата что я такой! — и опять кулак приземляется, но теперь уже на его ноги.
— Я причем? Или это я посадила тебя пьяного за руль? — в шоке от обвинения выдаю я.
— Да я напился после того, как застукал тебя с начальником в кабинете! — выдает он.
— Меня?! — открываю рот в изумлении. — Да меня даже не было там! Меня стерва Миронова в подсобке закрыла и я всю ночь швабру обнимала!
— Не ври. Я слышал как там пел твой телефон! — очередная порция беспочвенных обвинений.
— Какой телефон? Черт. — ударяю я себя в лоб. — Конечно, утром когда уборщица выпустила меня, я нашла его на окне в кабинете Родиона Васильевича.
— Глупая отмазка! Я не верю! — продолжает орать Глеб.
— А знаешь что, мне это уже надоело. Достал. И плевать, что ты себе стакан чаю не нальешь, бухать то находишь и тут справишься! Так что я больше не собираюсь слушать твой бред и оправдываться. Я ухожу.
— Стоять! Я еще не закончил! Шалава!
Глеб хватает меня за руку и с силой тащит на себя. Я не успеваю опомниться как оказываюсь на его коленях. Он смотрит на меня сверкая гневными зрачками. От него пахнет спиртным и родным моему сердцу запахом.
И опять я погружаюсь в те дни, когда он был рядом. Вот так же держал меня на своих коленях и целовал. Как не старалась, годы не стерли его из моей памяти. Все это время я жила как под гипнозом, в который я сама себя загнала. Ведь я просто твердила себе, что он предал, что ушел, что поиграл.
И вот мы опять настолько близко, что его дыхание опаляет кожу моего лица. Я вижу как бьется на его шее жилка, разгоняя кровь все быстрее.
Я хочу оттолкнуть его. Вскочить и убежать подальше от соблазна, но не успеваю даже понять, когда его губы грубо впиваются в мои. Нет, это не нежные и страстные поцелуи. Это требование, это жадное желание обладать мной здесь и сейчас.
— Глеб, пожалуйста остановись! Глеб! — молю его между поцелуями.
Но он словно обезумел. Не слышит и не слушает меня. Я пытаюсь отстраниться, прекратить терзание не только плоти, но и души, раненого сердца. Глеб же просто продолжает целовать впиваясь в меня губами, языком, и наконец, прикусывает нижнюю губу.
Вкус крови на моих губах дает мне сил. Я протискиваю ладони
