Дикие сердца - Джей Ти Джессинжер

Мои глаза расширяются. — Боже милостивый. Возможно, тебе стоит подумать о том, чтобы заткнуться к чертовой матери, любовничек, или тебе больше никогда не повезет.

Он сжимает мое бедро, прижимая меня ближе. — Ты вызвала во мне желание спасти тебя. Позаботиться о тебе. Я понятия не имел, что ты переодетый дракон, как эта татуировка, спрятанная у тебя под волосами на затылке.

Я ворчливо говорю: — Продолжай говорить. Тебе нужно многое наверстать.

Его голос понижается до шепота. — Крошечный огнедышащий дракон, который может разорвать человека на куски всего несколькими словами из своих прекрасных уст.

Я размышляю над этим, не уверенная, было ли это оскорблением или комплиментом.

— Что ты подумала, когда впервые увидела меня?

— Что меня собираются показать в эпизоде  Закон и порядок: подразделение по борьбе со специальными жертвами.

После короткой паузы он начинает смеяться. Это чисто мужской смех, глубокий и неподдельный.

Мне это нравится.

— Я удивлена, что ты знаешь этот сериал, учитывая твою ненависть к телевизорам.

— Я никогда не говорил, что ненавижу телевидение. Просто у меня здесь его нет.

— У тебя дома в Москве оно есть?

— Да.

— О. Почему не здесь?

Он скользит рукой от моего живота к груди, нежно обхватывая ее и проводя большим пальцем по моему соску, пока тот не затвердевает. Его голос понижается.

— Потому что это мое убежище. Я храню здесь только те вещи, без которых не могу жить.

Я закрываю глаза, поворачиваю лицо к его шее и жду, пока мое сердце не начнет биться снова, чтобы сказать: — Так ты смотришь американские криминальные сериалы, да?

— Они очень занимательные. Ваши преступники самые глупые в мире.

— Они не мои преступники.

Он берет меня за подбородок и целует в лоб. — Нет. У тебя только одни такой.

Я переворачиваюсь на бок и прижимаюсь к нему. Он крепко сжимает меня. Проходит несколько минут уютной тишины, затем я шепчу: — Меня чуть не съел медведь, Мал.

— Медведи не едят людей. Они просто рвут их на куски.

— Это здорово, — говорю я сухо. —Спасибо.

— Хочешь, я повешу его набитую голову на стену, где раньше был лось?

— Значит, я буду получать повторную травму каждый раз, когда смотрю на него? Прекрасно.

— Ты не выглядишь травмированной.

Я улыбаюсь ему в грудь. — Возможно, оргазм — это лекарство от ПТСР.

— Или, может быть, маленькая сучка-босс Кхалиси ничего не имеет против моей беспризорницы.

— Беспризорница?

— Иногда я мысленно называю тебя так. Демоническая бродяга. После паузы он спрашивает: — Это плохо?

— Позвольте мне немного поразмыслить над этим.

— Потому что я не хочу, чтобы ты обижалась.

— О, конечно. Кто обидится, если его назовут тощим бродягой из ада?

— Интересно, что в твоих устах это прозвучало как смертельная угроза.

— Я разносторонне одарена. Подожди, пока не увидишь, как я жонглирую бензопилами, целясь тебе в голову из огнемета.

Он снова смеется. Поскольку я прижата к его груди, я чувствую его гул под своей щекой и не могу удержаться от улыбки.

Он берет меня за подбородок, поворачивает мое лицо к своему и нежно целует.

— Скажи мне, что я не причинил тебе боли. Я никогда не прощу себя, если сделал это.

Я знаю, что он говорит о своем отвратительном прозвище не ради меня. Я смотрю в его красивые глаза, улыбаясь. — Только самым лучшим образом.

Когда он приподнимает бровь, я уточняю. — Я, вероятно, буду сердиться. Сильно сердиться. Ты не совсем такой.…давай просто скажем, что твой дракон не такой крошечный, как я.

Он перекатывается на спину, увлекая меня за собой, и смеется, смеется, пока я лежу у него на груди и изумленно смотрю на него сверху вниз.

Кто этот счастливый убийца? Куда подевался мой рычащий, хмурый Малек?

— Ты вдруг стал таким смешливым.

Он перестает смеяться и смотрит на меня. — Смешливым? —оскорбленно повторяет он.

— Извини. Ты прав, такие мужественные мужчины, как ты, не хихикают.

— Совершенно верно.

Он пытается нахмуриться, но с треском проваливается. Вместо этого его губы растягиваются в улыбке.

Я протягиваю руку и провожу пальцем по контуру его рта, обнаруживая, что не могу не улыбнуться ему в ответ. — Мне любопытно. Как человек, родившийся и выросший в России, может говорить по-английски без акцента?

Он проводит рукой по моим волосам, наблюдая из-под тяжелых век, как пряди пропускаются сквозь его пальцы.

— Потому что, когда этот кто-то путешествует по миру, используя другие паспорта и удостоверения личности, полезно не говорить по-русски. Мой рост и так выделяет меня. Я долго тренировался, чтобы говорить так, будто я пришел из ниоткуда.

Мужчина без прошлого и будущего, который появляется из ниоткуда и зажигает сердце девушки одним лишь взглядом своих бледно-зеленых глаз.

Какая же он завораживающая загадка.

Я складываю руки у него на груди и кладу подбородок на них. Когда я смотрю на него слишком долго, он спрашивает: — Что?

—Сколько тебе лет?

Это забавляет его. Его улыбка становится шире, а в глазах пляшут искорки смеха. — Почему у меня такое чувство, что это только начало долгого и трудного допроса?

— Это называется беседой. Я задаю вопросы, а ты на них отвечаешь.

— Нет, это допрос. В разговоре вопросы ходят взад и вперед.

— У тебя будет свой шанс. Я пойду первой.

— Это то, чего я боялся.

Я протягиваю руку и касаюсь его бороды. Она мягкая и упругая под моими пальцами, восхитительно хрустящая. Если он когда-нибудь сбреет ее, я убью его.

— Почему ты улыбаешься?

— Неважно. Возвращаясь к моему вопросу о твоем возрасте.

— Мне тридцать три. После паузы он добавляет: — Твои глаза просто стали большими.

— Ты на девять лет старше меня.

— Правда? Ты выглядишь моложе на несколько лет.

— Все дело в консервантах в конфетах. Какой твой любимый цвет?

— Черный.

— Следовало догадаться. Чем ты занимаешься в свободное время, кроме просмотра американских криминальных драм?

— Приезжаю сюда так часто, как только могу. Охочусь. Читаю. Наблюдаю за звездами. Когда я в городе, я мало что делаю, кроме как выполняю работу.

— Работа.

Он кивает. Я понимаю, что он не будет описывать подробности.

— А как ты попал в свою профессию?

Он глубоко вдыхает и смотрит в потолок. После того, как он выдыхает, он некоторое время молчит. — Случайно.

—Что это значит?

Он закрывает глаза. На его челюсти двигается мышца. — Я убил человека в драке в баре, когда мне было семнадцать.

Он снова замолкает. Погрузившись в воспоминания. Я могу сказать, что все, что он вспоминает, причиняет ему боль, и спокойно жду продолжения,