ее на кухне.
— Привет. — Я прислонился к той самой стойке, к которой прижал ее во время нашего первого поцелуя.
— Привет. — По крайней мере, теперь она обращалась ко мне. Она подняла свою кружку с кофе. — Хочешь немного?
— Нет. Шелли заставит нас остановиться и взять кофе по дороге из города.
— Позавтракаешь? — Она откусила кусочек тоста, намазанного маслом.
— Нет, спасибо. — Я покачал головой и вздохнул. — Ненавижу это. Если бы мне не нужно было возвращаться, чтобы снимать оставшуюся часть фильма на съемочной площадке, я бы остался еще на пару недель.
Хотя, возможно, это только усложнило бы ситуацию. Каждая ночь, проведенная в постели Пресли, заставляла меня бояться возвращаться в свою собственную.
— Подумай о том, как приятно будет оказаться в своем собственном доме, — сказала Пресли, откусывая еще кусочек тоста.
Она улыбалась, пока жевала, легко и непринужденно.
Какого хрена?
Была ли она готова к тому, что я уйду? Был ли я единственным, кто ненавидел этот день?
Я изучал ее лицо, ища какие-либо признаки печали или боли, но ничего не нашел. Ее глаза не были красными от слез. Ее кожа была гладкой, без пятен. И ее голубые глаза сверкали, как и каждый день.
Она казалась… счастливой.
Что. За. Хуйня?
— Что ты собираешься делать сегодня? — спросил я, надеясь, что она ответит как-нибудь так, что это поднимет мне настроение. Буду смотреть на твои фотографии в Гугл. Буду звонить тебе миллион раз. Буду плакать в туалете на работе.
— Сегодня в гараже должно быть много работы. Брат Дэша, Ник, приезжает в город. Он привезет машину, чтобы ребята поработали над ней, и обычно его визиты — это веселое времяпрепровождение. Мы, наверное, все пойдем куда-нибудь поужинать или еще что-нибудь.
Значит, она пойдет ужинать с этими людьми, но не со мной?
У меня отвисла челюсть.
— Звучит весело.
— Так и есть. — Она кивнула, отправляя в рот последний кусочек тоста, пока ставила тарелку в посудомоечную машину.
— Итак, э-э… — Мы не говорили о том, чтобы поддерживать связь после моего ухода. Я планировал спросить ее, нормально ли будет, если я буду время от времени отправлять ей сообщения или звонить. Поэтому ли она вела себя так нормально? Потому что она знала, что у нас будет больше разговоров?
— Мне нужно взять свою обувь. — Она похлопала меня по животу, проходя мимо и выходя из кухни с улыбкой на лице. Чертовски приятной улыбкой.
Подождите. Зачем ей обувь? Я взглянул на часы. У нас было тридцать минут до того, как она обычно уходила на работу. У меня были планы на эти тридцать минут.
Я собирался зацеловать ее до чертиков, чтобы ее вкус остался на моих губах по дороге домой. Я хотел, чтобы она чувствовала меня до конца дня. И прикасаясь к губам думала обо мне.
Мои ноги стучали по полу, когда я шел за ней. Она сидела на краю кровати в своей комнате и зашнуровывала свои черные ботинки. Я хмуро смотрел на нее с порога, уперев руки в бока.
— Что? — Ее ресницы приподнялись, пока она продолжала завязывать.
— Ты ведь помнишь, какой сегодня день, верно?
— Среда. — Она закончила с ботинком и встала.
— Я уезжаю сегодня.
— Я знаю. — Ее взгляд на мгновение метнулся к ковру, плечи опустились.
Вот. Вот оно.
Я сделал шаг вперед, но когда она подняла глаза, тот проблеск грусти, который, как мне показалось, я увидел, исчез.
— Ты в порядке? — спросила она.
Я? Я моргнул.
— А ты?
— Да. — Она пожала плечами. — Я в порядке.
Ну, я не был. Нисколько.
Она снова одарила меня улыбкой, когда проскользнула мимо меня в дверь.
Я остался стоять как последний дурак.
Может быть, ей это и не нравилось, но Пресли не расстроилась из-за моего ухода. Я был дураком из-за женщины, которая, возможно, заботилась обо мне не так сильно, как я заботился о ней.
Каждый момент, проведенный нами вместе, прокручивался у меня в голове. Ночи в постели, когда мы смеялись и говорили ни о чем. День на прошлой неделе, когда я появился у ее двери, все еще в макияже со съемок. Я так спешил к ней, что не смыл его после того, как Кэм закончил и сказал «снято».
Пресли провела пальцем по крему телесного цвета, съежилась, затем хихикнула. Она схватила меня за руку и потащила в ванную, где дочиста вытерла мне лицо теплой мочалкой.
Таких моментов было бесчисленное множество. Больше, чем я когда-либо думал, может уместиться в месяц.
Нам было весело, каждую ночь. Черт возьми, весело было даже тогда, когда ее придурок бывший появился у нее на пороге.
Я так гордился ею, за то, что она выставила его вон. И она тоже была так горда. Она была так горда, что я подумал, не впервые ли она за себя постояла. Может, так оно и было.
Но откуда мне было знать? Я говорил. Она слушала.
Неужели я неправильно истолковал эти отношения? Я был здесь, изливал душу этой женщине, а она держала меня на расстоянии. Я думал, что это что-то… У меня не было подходящего слова для этого. Особенное? Другое? Неужели для нее это был просто перепихон?
Был ли я просто кинозвездой, которую она использовала, чтобы забыть бывшего?
Блять.
— Я гребаный придурок, — пробормотал я, желая убраться к чертовой матери из этого дома и подальше от ванильного аромата, который витал в спальне от ее лосьона.
Пресли была на кухне, пила кофе и доставала из сумочки солнцезащитные очки. Может, она и была бы в порядке, помахав на прощание с улыбкой, но я не хотел, чтобы все так закончилось.
Я вошел в ее личное пространство и взял у нее из рук стакан с кофе.
— Шоу…
Мои губы прижались к ее губам, и она растворилась во мне. Вздох пронесся над нами обоими. Это была моя Пресли.
Ее руки оказались между нами, сжимая мою рубашку так туго, что, когда она отпустит, останутся складки. Ее язык скользнул в мой рот, поглаживая и смакуя. Мои руки скользили вверх и вниз по ее телу, запоминая каждый изгиб и линию.
Я не был уверен, как долго мы целовались, но она была первой, кто прервал поцелуй. Она вздрогнула, затем отпустила свои руки.
Я прижался лбом к ее лбу.
— Спасибо.
— За поцелуй?
— За все поцелуи.
Она отступила на шаг, избегая зрительного контакта. Глубоко вздохнув и схватив свою кружку с кофе, она встретилась со мной взглядом, моей Пресли уже не было. На минуту она смягчилась,
