Эрик и Ромеро рассказали ему, как заметили автомобиль, припаркованный у пляжа в каком-то укромном местечке. Сара была не глупа. Она просто не рассчитывала, что тупой и еще тупее увидят ее.
Сейчас, стоя перед ней и глядя в ее испуганные глаза, Энжел искал ответы.
Ее когда-то прекрасные зеленые глаза, вспыхивающие каждый раз, когда она смотрела на него, сейчас казались почти серыми. И все, что он в них видел, – страх и охренеть, сколько вины.
Энжел ощущал себя странно, словно был в каком-то дурном сне. Он осмотрел ее с ног до головы, оценивая, во что она была одета. Ему даже на секунду показалось, что его вот-вот вырвет. Затем Энжел услышал, как он заговорил.
– Это не то, что ты подумал, мужик, – сказал парень.
Энжел был готов разорвать его на кусочки, его голос был полон гнева.
– Какого хера ты решил, что знаешь, что я...
– Хватит. – Сара встала между ними.
Энжел уставился на нее, пока красный туман боли и ярости застилал его глаза. Неужели она защищает этого парня? Энжел сжал руки в кулаки.
– Энжел, прости меня, я должна была рассказать тебе все давным-давно.
Внутри у Энжела все оборвалось. Давным-давно?
– Это Сидни.
Из головы Энжела испарились все мысли. Он замер, прислушиваясь к стуку своего сердца. Сделав шаг назад, он спросил:
– Сидни? – Он посмотрел на нее, а потом снова на парня.
– Да, – сказала Сара. – Я хотела сказать тебе с самого начала, но ты почему-то предположил, что он – девушка, и я знаю, было глупо с моей стороны, но...
Ее слова гудели в ушах Энжела. Единственное, что он мог слышать, – это мысли в своей голове. Все это время в Аризоне ее ждал другой парень! Энжел покачал головой и попятился.
– Энжел, пожалуйста.
Он видел ее слезы, но это было неважно. Что-то сжало его горло, и он из последних сил выдавил из себя:
– Это к нему ты переезжаешь жить?
Сара подошла ближе к Энжелу. Он вздрогнул, не желая, чтобы она делала еще хоть один шаг. Ромеро и Эрик молча стояли у него за спиной. Реальность вдруг накрыла его с головой, и в нем снова проснулся всепоглощающий гнев.
– Это с ним ты болтаешь каждый день часами? – С каждым словом его голос становился все громче. – Это без него ты, черт побери, жить не можешь?
Сара на секунду прижала руку ко рту.
– Энжел, прошу тебя, ты не понимаешь... Позволь мне...
– Так что? Он приезжал сюда каждую субботу, Сара?
– Нет!
– Это то, что ты называла «работой»?
Он отошел от нее подальше, чувствуя, как ему снова становится больно. Он не хотел, чтобы Сара видела, как она затрагивает его. Больше не хотел.
Краем глаза он заметил, что она снова идет к нему.
Энжелу не надо было больше ничего слышать. Что бы она ни сказала, все это не имеет значения. И так уже все понятно.
– Энжел, – сказала Сара. – Пожалуйста, выслушай меня.
– Это все неважно, Сара. – Он остановился и посмотрел на нее. – Если ты не можешь сказать мне, что на самом деле не возвращаешься в Аризону, чтобы жить с этим парнем, что он не тот, ради кого ты меня оставляешь, то мне больше ничего не нужно знать.
– Я не оставляю тебя ни ради кого...
– Херня!
Сара замерла, а Энжел снова развернулся, чтобы уйти. Он терял самообладание, и ему нужно было свалить отсюда прежде, чем он врежет Сидни.
– Он мой лучший друг, Энжел.
Ее слова были, как удар в живот. Он остановился и обернулся.
– Серьезно, Сара? А мне казалось, что твой лучший друг – я.
Энжел заморгал, отчаянно пытаясь сдержать слезы. Он отвернулся, испугавшись, что она увидит, как он плачет.
– Ты больше, Энжел. – Сара попыталась схватить его за руку, но он отцепил ее от себя. – Он был моим другом многие годы. Все, что я рассказывала тебе о Сидни, – правда. Мы как семья. Ты должен мне верить.
Энжел стиснул зубы. Он вспомнил, как она выглядела, держа Сидни за руку в закусочной. Как она прижималась к нему, выходя на улицу. И это платье. Это платье. Оно прямо кричало: «Иди и возьми меня». И она надела его для Сидни. Семья? Неужели они думают, что он настолько глуп?
Он не хотел спрашивать, но должен был.
– Ты любишь его, Сара?
Когда она не ответила в то же мгновение, он понял все сам, и это разорвало его на части. Хватит, еще немного, и он сломается. Энжел должен был как можно быстрее убраться отсюда.
– Все, – сказал он. – Теперь ты свободна, можешь быть с ним без лжи и пряток.
Энжел бросился к своей машине.
– Энжел, ты все неправильно понял, – закричала Сара. – Пожалуйста, не делай этого.
Он ускорился и, едва забравшись в машину, почувствовал, как из глаз потекли слезы. Кто бы мог подумать, что однажды девушка сможет заставить его испытать такое? Он едва мог видеть сквозь слезы. Он выехал на дорогу мимо Сары, все еще рыдающей на парковке. Энжел вытирал глаза, раздраженный тем, что слезы не переставали течь.
Теперь все обрело смысл. Все это время она ему лгала, именно поэтому Сара не говорила ему, что любит. Потому что не могла. Потому что была влюблена в Сидни. Как он мог быть таким слепым? А с ним она тоже спала? Энжел свернул с дороги и открыл дверь как раз вовремя, прежде чем его стошнило.
***
– Я должна поехать за ним! – закричала Сара, подбегая к Сидни. Пожилая пара, подошедшая к своему автомобилю, обеспокоенно посмотрела на нее. Слезы струились по ее щекам, и Сара понимала, что, наверняка, вся косметика на лице потекла, но ее это не заботило. Она вытащила из сумочки телефон и в отчаянии начала набирать номер Энжела.
– Я бы не стал, Сара, – сказа Эрик, когда она проходила мимо.
Сара повернулась к нему, стараясь выровнять дыхание.
– Но я должна.
Эрик покачал головой.
– Я знаю Энжела всю свою жизнь и никогда не видел его таким.
– Да уж, без базара, – сказал Ромеро. – Это было хреново.
Сара вытерла слезы и отчаянно попыталась вернуть себе самообладание.
– Именно поэтому я должна поговорить с ним и объясниться. Он просто не понимает. – Она повернулась к Сидни. – Пожалуйста, отвези меня к нему.
– Все, что захочешь, Линни. – Сидни положил ей руку на плечо.
– Кто, на хрен, такая Линни? – спросил Ромеро с отвращением.
– Эй, полегче, – нахмурился Эрик.
– Мне просто интересно, об имени своем она тоже лгала? – Ромеро пошел обратно к их машине, не дождавшись ответа.
Сара хотела закричать: «Я не лгала!» Но она лгала и заслуживала всего этого.
– Эй, это ее второе... – начал Сидни.
Сара коснулась его руки.
– Все нормально. Не имеет значения.
– Нет, имеет. Он назвал тебя вруньей.
