- Что? Что ты сказала? - спросил он.
Вопрос растаял в воздухе без ответа. А волна, прокатившись в полуметре, оставила едва заметный узор на песке и растворилась в море.
С тех пор он знал, что Кристина не умерла.
Он продолжал каждый вечер приходить к заливу. Он садился у самой кромки воды и слушал дыхание прибоя. Он все пытался угадать в нем продолжение того ответа.
Он боялся, что начнется зима, залив покроется коркой льда, и ему не к кому будет ходить провожать солнце. Страх оказался напрасным. В декабре море заледенело, и он полюбил бродить далеко-далеко по белоснежному ковру, - там, куда не ступала нога человека. Он знал, что Кристина не умерла, и это согревало его потерянное сердце.
Он стал вдруг понимать, что однажды они встретятся (он не мог этого объяснить, он просто знал) и эта встреча будет настоящей: ее нельзя отменить, ей невозможно положить конец или нарисовать предел. Для этой встречи не понадобится ни удачное стечение обстоятельств, ни хорошее место, ни счастливое время. Потому что это будет встреча с самим собой.
Он научился любить жизнь. И он хотел жить. Но еще больше он хотел, чтобы жизнь полюбила она. Он хотел заставить Кристину любить жизнь.
В конце апреля растаял лед, и он снова приходил на берег. Сколько золота он увидел летом не пересчитать. Когда солнечные лучи рассыпались перед ним по морской глади, и миллиарды золотых слитков ложились на ладонь, соединяя сверкающим мостом его сердце с солнечной звездой - о, небо! о, бездна! о, милосердие Господне! - он задыхался от восторга.
- Кристи, ты видишь?! - спрашивал он. - Ты погляди, какое чудо! Ты где-нибудь видела столько чуда? Тронь рукой - и все рассыплется, а не трогать, так, где ты еще найдешь столько благословения?
Да, он, действительно, полюбил жизнь.
В середине июля погода стояла тихая и безветренная. Он сидел на берегу, оцепенев вместе с мировым океаном, как вдруг по его щеке пробежало легкое дыхание. Потом шелохнулась зеркальная морская гладь...
- Привет, - раздалось совсем рядом.
- Привет, - ответил он.
- Ну, как ты? - спросил самый знакомый голос на этой земле.
- Да ничего, - он пожал плечами.
- Классно! - Она засмеялась. - Я тоже совсем даже ничего. Ха-ха! Ха-ха-ха-ха!
Он огляделся по сторонам:
- Это ты?
- Да-да-да! Ха-ха-ха!
- Но где?
- Везде. Я теперь как дух: меньше тела - больше души - да? - я правильно выражаюсь?
- Неплохо. Я же сейчас с ума сойду! – понял Вова. - Плыви скорей ко мне!
- Ха-ха-ха-ха-ха! - разлетелось по берегу.
И она вынырнула из моря. И приплыла.
- Слушай, Вовик, - попросила она, - уж лучше ты поближе сюда. Я же не могу долго на берегу. Хреново задохнуться на песке. Одного раза с меня хватит.
- Да, да, разумеется! - согласился он.
Он вошел по колено в воду и сел рядом с русалочкой. Он неуверенно коснулся ее плеча. Затем осмелел и погладил ее спину. Он начинал чувствовать ее плоть.
- Только прикинь, как холодно там, где нет солнца, и одиноко, где нет луны, - вздохнула она. - Они все опять воображают, что души во мне не чают, что безумно рады моему возвращению, все такое, а на самом деле, хоть бы кто слово сказал. Молчат, словно воды в рот набрали.
- Рыбы есть рыбы, Кристи, - ответил он. - Что ж ты хочешь? Я бы не отказался от такого общества. По мне лучше набрать в рот воды, чем нести всякий вздор.
- Ты рассуждаешь, как мраморный мальчик. Ах, как вы похожи.
- Я рассуждаю как Гамлет.
- Тебя взяли обратно в театр?! - обрадовалась русалочка.
- А что им было делать? - Он провел пальцем тонкую линию от ее зеленых волос до приоткрытого рта. - Всё из-за тебя.
Она закрыла глаза от удовольствия:
- Можно тебя кое о чем попросить?
- Ты еще спрашиваешь!
- Приготовишь в следующий раз какао?
- Какао? Зачем тебе какао?
- Вова, я та-ак хочу какао! Ты себе представить не можешь… Будем вместе пить какао, встречать закат, все такое.
- Хорошая идея.
- Чтобы не холодное и не горячее. Я угораю от вашего горячего, так что не надо. Но и не слишком холодное. После морского дна хочется чего-то потеплее…
Пока русалочка болтала, ее веки приоткрылись, и на мгновение оттуда, из кромешной глубины, всплыли два волшебных лотоса. Мгновение, за которым стоят столетия, мгновение, которому отдают всё, что есть зa душой.
С тех пор они встречаются. Как жених и невеста. Может, в сказке, может наяву. Он приходит на берег моря с букетом полевых ромашек, садится на мелководье и посыпает воду цветами. Она приплывает к нему, и они допоздна болтают о всякой ерунде.
Юле, Миле, Андреа и всем русалкам посвящается.
SDG
