Только мама выбивалась своей блондинистостью из наших рядов да Муся с папой – уже сединой.
Послышался глухой стук. Звук шел с улицы.
Я выглянула в окно.
У меня чуть сердце не остановилось, когда я увидела перевернутый снегоуборщик.
– Руслана! – с именем дочери я вылетела на улицу, даже обуться забыла. И сразу угодила в сугроб по колено.
Снега в этом году выпало как никогда…
Вот мы и решили сегодня почистить двор, чтобы удобнее было. Только я никак не ожидала, что за это дело возьмутся Муся и Сашка под предводительством моей дочери.
И ведь запретила, так эти шустрики сговорились – я отлично догадывалась, кто заправлял всем процессом, – и сделали свое черное дело тогда, когда я еще спала.
– Руслана! – Я бежала, не чувствуя под собой земли. Наверное, никогда в жизни так не бегала, а когда ребенок в опасности, то можешь и не такое вытворить.
И снегоуборщик самостоятельно перевернула бы, не подхвати меня Миша вовремя.
– Все в порядке, вон они, – сказал брат.
Злосчастная троица выбиралась из сугроба, куда они специально или не очень свалились.
Руслана заливисто смеялась, держась за живот. Сашка ей вторил, и Муся не отставала.
– Все целы? – серьезно уточнил Миша.
– А что нам будет? Конечно, – выдал Сашка.
– Привет, мам, – махнула мне рукой Руся, еще и глазками захлопала, как сама невинность. От ее беззубой улыбки – не так давно передние молочные зубы ее покинули – мне захотелось скрошить свои. – Давно здесь?
– Все твои пируэты успела увидеть, если ты об этом, – поджала губы я, чтобы не сорваться на крик. Вопли на Руслану вообще не действовали, она тогда начинала чудить от обратного. И пусть мама не подтвердит, а я была уверена: со мной в детстве у родителей постоянных проблем не случалось. Я была ангелом, а не ребенком! Если кто из Роговых говорит иначе, то просто безбожно врет – уверилась я. – Только не стоит делать вид, что ты не слышала мой запрет.
– Здесь шумно было, – пожала плечами егоза.
Хорошо, что Миша меня поддерживал. Тоже прекрасно знал мой горячий нрав и молча работал буфером. Еще и с легкостью держал на руках, чтобы я окончательно ноги не угробила в снегу.
Я устроилась на его руках и максимально сдерживала себя, чтобы не искать ремень, хотя никогда ребенка и пальцем не тронула, но стоило глянуть на этот снегоуборщик…
– Да, – тут же подтвердил ее верный дружок – Сашка. Марго и здесь поработала ксероксом. Второй сын оказался как две капли воды похож на Грача. В третий заход, подруга надеялась, удача будет на ее стороне. – Ничего не слышно было из-за мотора. И я Русю отвлекал еще.
Марго родила второго сына на пару месяцев раньше меня, наши малыши росли вместе и едва ли не с пеленок были не разлей вода. Спелись.
Поэтому я даже не удивилась, когда Сашка опять пошел в защиту этой хулиганки. Делал он это постоянно, а Руся бесстыдно пользовалась его готовностью взять всю вину на себя.
Она усердно закивала, мол, именно так и было.
– Я ценю, Александр, что ты так дорожишь дружбой с моей дочерью, но…
– Она назвала меня Александр? – втянул голову в плечи Сашка, шепча Русе.
– Мама разозлилась, – подтвердила эта рыжая хулиганка.
– …но я прекрасно знаю свою дочь. Руслана.
– Да, мой генерал? – прищелкнула пятками она.
– Не паясничай, – скривилась я. – Марш в дом, переодеваться в сухое и завтракать. Мы выезжаем через полчаса. Кто-то забыл, что им сегодня в школу?
– Забудешь тут, – закатила глаза Руслана. – Неужели нельзя пропустить?
– Ну я же работу не пропускаю, так отчего ты школу должна пропускать?
– А можно я сразу работать пойду? – загорелась новой идеей моя дочь.
– Сначала учеба, потом работа, – постановила я. – Именно в таком порядке. Запомнила?
– Если забуду, то ты обязательно напомнишь, – выдала Руся и, схватив Сашку за рукав, потащила того к дому.
– Ты как, ба? – спросил Мусю Никита и принялся заботливо оттряхивать ее одежду от налипшего снега.
– Никогда так не веселилась, – сказала она, хихикая беззубым ртом – в этом они с Русей были похожи. И не только в этом. – Оригиналка наша Руся.
Меня такая злость взяла, что даже перед глазами потемнело. Или это все был откат от нервов…
– О, ну в этом я как раз и не сомневаюсь, – закатила глаза я, точь-в-точь как моя дочь недавно. Эту привычку она переняла от меня. – Но если ты продолжишь идти на поводу у нашей малолетней оригиналки, то не жалуйся, когда костей не соберешь после очередной ее какой-то выходки.
– Вася, – нахмурился Никита и зыркнул на меня так серьезно, будто я что-то криминальное вытворила.
– Раньше ты такой скучной не была, – фыркнула моя бабушка. – Один раз живем, детка.
– Вы ей все потакаете в капризах! – ткнула пальцем я. – А она чувствует вашу поддержку и лезет мне на голову. От кого-кого, а от тебя, Муся, я такой безответственности не ожидала.
– Так кого мне баловать, Цветик? – спросила бабушка. – Чай единственная правнучка. Вот появятся в нашем роду еще детишки, так и с Руси другой спрос будет.
– Эти болваны так трудятся над собственной личной жизнью, что, чую, следующее пополнение у нас как раз от Руси и будет, – фыркнула я, напоминая о братцах-холостяках.
– Хорошо устроилась? – шепнул мне на ухо Миша. – Удобно сидишь?
– Не жалуюсь.
– Отлично, – сказал старший брат и опустил меня прямиком в сугроб.
– Эй!
– Остынь, Васек-гномик. А то сейчас задымишься, – расхохотался Никита и поспешил за братом к дому.
Я лишь запыхтела в ответ.
– Все подушки мира под задницу своей дочери ты все равно не подложишь, – напутствовала меня Муся, пока я выбиралась из снега.
– Хм…
И вот кому объяснишь это иррациональное чувство страха, когда так долго ждала этого чуда и в каждую минуту боишься его лишиться?
Моя долгожданная беременность прошла без подвывертов. Все как и у остальных среднестатистических будущих мамочек: повышенный аппетит, эмоциональные скачки, отеки… Только вот токсикоз в первом триместре не так сильно терзал меня, как ту же Марго.
Даже угрозы выкидыша у меня не было. Богдана с ее мудрыми советами да наблюдение у профессиональных врачей помогли. А еще то, что я сознательно оградила себя от любых негативных эмоций. Помирилась с семьей, спихнула управление фондом на заместителей и укатила почти до начала родов в деревню. Наслаждалась природой, свежим воздухом, вкусной едой и любовью Роговых. Интернет и телевизор были тогда для меня под запретом.
Я хотела сохранить свою Русю, а для этого мне пришлось отказаться от всего, что вызывало у меня стресс. От нападок журналистов, Дубравина и Грабовского в том числе.
С Кешей нас развели без подводных камней, как и обещал Фридман. Мне достался фонд, две машины, компенсация за половину особняка, где мы жили, пятнадцать процентов акций бизнеса, который был записан на меня, дача, драгоценности и пухленький счет в банке.
Я не рассчитывала на такое богатство, но и отказываться не стала. Не в том была положении, чтобы раскидываться щедростью бывшего мужа. А ведь он обещал, что без гроша меня оставит… Видимо, пугал. Или…
Что «или», я уточнять не стала.
У меня появилось маленькое чудо, мечта, ради которой я начала жизнь с чистого листа и запретила себе жалеть о сгоревших мостах.
– А будешь слишком опекать, как вырвется из-под твоего неусыпного контроля, так всем места мало станет. Так что дай девочке нормально расти, набивать свои шишки и делать собственные открытия. С тобой разве не так было?
– Не так, – не могла перестать доказывать собственную правоту я. – Вы ей слишком много свободы даете, мне же отец даже танцами запрещал заниматься.
– Времена другие были. Ты дорожку протоптала, опыт приобрела, а твоей дочери уже свободнее двигаться по жизни будет, – погладила меня по спине бабушка. – Мы же все семья, Васён, разве ты не чувствуешь?
– Не чувствовала – не вернулась бы.
– И правильно, что вернулась. Гордость – плохой советчик. Но даже ее твой отец смирил, только бы его единственная дочь простила. Просто попросить толком не умел, да вы без слов справились.
