Ошалевшая малышка смотрит мне в глаза затуманенным взглядом. Растерянная, робкая. И чего-то от меня ждущая…
— Поехали ко мне, Малышка. Я хочу нафаршировать тебя… — договорить я не успеваю, так как мне внезапно прилетает по физиономии.
Не сказать, что больно, но до хруста эмали на бивнях обидно!
— Кем ты себя возомнил, Царёв? Ты реально думаешь, что помимо твоего члена у меня дел нет?
— Какие у тебя могут быть ещё дела важнее этого? — искренне возмущаюсь я.
— У меня по городу маньяки ходят грустные, никем не ославленные. А уж миллионеров, которых надо спасать от алчных пираний, в Москве и подавно не перечесть! — язвит стерва.
Бесит, зараза! Как же она меня бесит! Можно подумать, у меня сейчас все дела в ширинке сконцентрировались! День расписан по минутам, телефон раскалён от звонков! Но я готов каждую свободную минуту тратить на неё! Опаздывать, переносить и работать по ночам, лишь бы отпустило…
Раз уж за свой косяк мне пощады не вымолить, тогда терять уже нечего. Не головой же об стену биться, в самом деле!
Снова прижимаю строптивую жертву к стене. Милена дёргается, попытавшись зарядить мне коленом в пах, но проще сдвинуть стену, чем мои бёдра, прижавшие её к стене.
— Я хоть маньяк и начинающий, но быстро учусь, — потерял я терпение, перехватывая тонкие запястья и фиксируя руки Милены высоко над её головой.
— Поцелуешь меня ещё раз… — с неистовым негодованием начала возмущаться Милена, рвано выдыхая.
— Заметь, не я это предложил, — с самодовольной ухмылкой перебил я, снова набрасываясь на пухлые губы, жадно целуя, как в последний раз.
Уже не тратя время на нежности, а так, как хочу. Грязно, жадно. Вминая Малышку всем телом, так, чтобы чувствовать каждый изгиб. Оторваться невозможно, и я подозреваю, что соглашусь прожить так вечность.
В белоснежном коридоре до сих пор ни души, и я позволяю себе стиснуть в ладонях шикарный зад Малышки, потираясь дубовым стояком, уже размечтавшимся насадить на себя её тугую киску. Я был готов уже осквернить любую поверхность в её лаборатории, оставить неоспоримые улики на каждом сантиметре роскошного тела…
А дальше шок и странный солоноватый вкус вернул мозг обратно в голову. Упрямая девчонка укусила меня! Острая боль заставила перестать жмякать упругую попу.
— Слушай, новоиспечённый «Сахарный папик», найди себе другую дурочку, эта уже вышла в тираж, — с ледяным спокойствием отрезала Милена, как будто не она тут минуту назад постанывала от моих прикосновений!
У меня руки пекло от желания отшлёпать эту вредную особу, но она не стала дожидаться ни одного оттенка серого. Махнув рыжим хвостом и не прощаясь, вошла в свою лабораторию, замкнув за собой дверь.
Ну что бабы за народ такой дурной? Я же вижу, что её сбоит не меньше моего, стоит нам снова примагнититься. Ну не замуж же её звать, ей богу! Это вообще утопия! Мало того, что её папаша меня на дух не переносит, так я и сам ещё от прежней помолвки не отошёл!
Приложив руку к губам, я стёр очередную струйку стекающей крови. Поправил всё ещё каменный стояк и двинул к выходу.
— А тебе идёт! — раздался, знакомый до боли в затылке голос Макара.
Но не успел я плюнуть ядом в ответ на его сомнительный комплимент, как любитель чёрного юмора добавил:
— Во всём чистом!
— Сука, — прошипел я, осторожно ощупывая языком кровоточащую ранку на губе. — Отвали, Бес, мне сейчас совсем не смешно.
— Пойдём, Царевич-Несмеяныч, провожу тебя, — положив огромный болт на моё нежелание общаться, попёрся Макар со мной до машины.
Из чистого упрямства я не отвечал ни на один его вопрос о моих делах. Не стал в этот раз реагировать и на свой крестик в его огрубевшей от тренажёров лапе.
Так и не добившись от меня ни слова, Макар решил нокаутировать меня вокалом.
— Рас-кололось сердце по-по-лам! История печальнее, чем Нотр-Дам… — заголосил мне в ухо Бес, закинув руку на моё плечо.
— Исчезни. У тебя это идеально получается! — рыкнул я, сбрасывая это мышцастое бревно с плеч и ныряя в салон автомобиля.
Бес не спешил снова демонстрировать свою способность растворяться в пространстве, с загадочной ухмылкой разглядывая рекламный щит у дороги.
— В офис, — рыкнул я водителю, откидывая голову на спинку дивана.
Устал. От всего устал мгновенно. Прямо сейчас. Куда делся весь, казалось бы, неисчерпаемый заряд энергии и желания встать у руля дедовских компаний? Неужели меня бодрил только призрачный шанс вернуть свою девочку?
Сам не знаю как, но бесцельно блуждающий взгляд цепляет огромный рекламный баннер, с приглашением на мюзикл «Нотр-Дам де Пари». Трудно поверить, что самый эгоистичный говнюк намеренно мне дал подсказку. Но я верю. Что мне подсыпали в завтрак гостеприимные Борзые? Приворотное зелье? Почему я, за всю жизнь так и не научившийся до конца доверять людям, этой семейке верю, как слепой — поводырю.
Не успеваю ни осознать, ни передумать, а в моей руке уже телефон, светит аватаркой Арса.
— Купи два билета на «Нотр-Дам де Пари», — прошу я помощника.
— Я? — удивляется Арс. — В офисе Бориса Иннокентьевича целый цветник из секретариата! Почему я должен выполнять их работу?
Могу понять возмущение своего гордого управляющего клубом, но не хочу. Видел я этот цветник. Точнее, улей! Новость о смене старого, во всех смыслах, владельца на нового — молодого да холостого меня сильно покалечила им мозги!
Я шагу ступить в офисе не могу без «случайно» упавших в мои объятья дам, или рассыпавших миллион канцелярских принадлежностей и ползающих передо мной на коленях кошек, выгибающихся так, что их способностям и осьминоги позавидуют. Просьбы купить билеты или заказать столик в ресторане сопряжены с высоким риском быть неправильно понятым, в лучшем случае. В худшем мюзикл я буду смотреть не только с Миленой, но и в окружении всего бабского батальона из офиса.
— Арс, не задавай лишних вопросов, — вздохнув, ответил я и отключился.
После побега разъярённой волчицы, к моему паху можно самосвал со льдом подгонять. Никогда не брал баб силой. Гораздо больше удовольствия мне доставляют слегка затянутые прелюдии. Смотреть, как они плавятся, изворачиваются, стонут и текут от желания скорее почувствовать нижнего Тимми внутри, возбуждает меня несоизмеримо сильнее. А как трепетно дрожит в моих руках Малышка Милена… ар-р-р!
Прав Макар — каждый мужик в какой-то степени маньяк, просто фантазии у всех разные.
Остатки дня пролетели в делах и муках. Борис Иннокентьевич, конечно, в своё время лихо развернулся, но в последние годы оптимизацией не занимался, и все его огромные предприятия требовали изменений. В противном случае они сожрут все нажитые капиталы не только Царёвых, но и Норфолков.
К концу дня голова раскалывалась от количества информации и навьюченных на меня, как на самого выносливого верблюда из стада, сотни задач.
Фешенебельный особняк моих родителей встретил меня, радостно подсвечивая дорожку к дому диодными фонарями, и я уже мечтал оказаться в кровати, топая по наполированному полу в гостевую комнату.
— Тимми, дорогой, тут из агентства по персоналу прислали девицу, — выскочила мне из гостиной мама, перерезая мне путь по коридору на лестницу. — Прошу тебя, откажи ей как-нибудь деликатно! То ли у неё очень плохой английский, то ли она делает вид, что не понимает моих слов и не уходит уже битый час!
В моём состоянии бешенной ярости и длительной сексуальной неудовлетворённости домашний персонал интересовал меня меньше всего. Меня любимая женщина отвергла! Смотрела на меня, как на самый вкусный леденец, который она готова облизать от макушки до палочки, и всё равно послала в пешее эротическое! В голове вулкан от переизбытка тестостерона вот-вот взорвётся! На кой ляд мне все эти поварихи и уборщицы? Чтобы дрочить в непыльном помещении?
— Где она? — прорычал я, готовый спровадить бесцеремонную девицу на всех языках, включая русский действенный, без которого ни гвоздь не забить, ни пива с мужиками в баре не выпить.
