планами. Она отдавалась сну, работе и любви под немигающим взором Ауроры и читала в раскосых глазах неизменное одобрение.
В номер постучали условным сигналом. Диана не шевелилась. Спустя минуту, Салливан воспользовался своим ключом. Она слышала, как мягкие тапочки пошаркали по ковру. Он вошёл в спальню, остановился в изножье кровати. Загорелые предплечья утонули по локоть в карманах синего атласного халата. Затуманенный взгляд изучал раскинувшуюся перед ним плоть в складках пеньюара: ляжки, шею, сигарету, свисающую с пальцев. Диана безразлично смотрела в сад – за окном припустил дождь. Она не испытывала желания ни стиснуть ноги, ни прикрыть груди, вывалившиеся из разреза.
– Ты постарела, Ди. Давно не пила кровь девствениц?
– Зачем явился?
– Слышал ваш с Марией разговор.
– И что?
– Могу помочь.
– Ты не можешь мне помочь, idiota. У тебя нет столько денег, – передразнила сладкий голос Марии.
– Не спорю, приложить к твоей пожилой груди эту вожделенную секс-игрушку мне не под силу. Но у меня есть вот что.
Салливан вынул из кармана коричневый конверт, повертел и бросил на живот. Диана равнодушно заглянула внутрь:
– Что за гадость?
– Взгляни повнимательнее.
Она неохотно опустила глаза, через секунду вскинула бровь:
– Зачем тебе это?
– Личные мотивы, – оскалился Салливан и сел в ногах.
– Что ты за это хочешь?
Мэтт наклонился, взял её свисающую лодыжку к себе на колени.
– Хочу твою долю, Ди. Твою часть в Родригес.
– Ты безумен!
– Надеюсь, как и ты.
Диана отстранённо наблюдала за костяшками длинных пальцев. Едва касаясь кожи, они неторопливо поднимались по ребру стопы к голени.
– Оставь конверт и убирайся!
Пальцы замерли. Салливан глянул исподлобья, гадко, понимающе улыбнулся. Губы больно-сладко впились в кожу. Отстранились лишь когда над коленом проступил ярко-бордовый след. Уронив её ногу на матрас, Мэтт поднялся.
Диана лежала неподвижно. Хотелось по-детски реветь в голос. Сухие глаза уставились в позолоченную рамку. Аурора смотрела пристально и печально.
– Сhica...
Пальцы нашли в простынях мобильный телефон.
– Алло, Айзек? Это, Ди, скажи, ты всё ещё редактор Таймс? О! Diablo!
– Тебя выписывают?
Лина мялась на пороге, не зная для чего пришла. В голове дребезжала высокая нота, стучала в глаза.
– Я сам себя выписал.
Одной рукой Берри водил электробритвой по впалым щекам, второй влезал в рубашку. Запрокинув голову, подставил под жужжание ножей шею и скосил глаза.
– Метишь на моё место?
Лина пригладила волосы. Постаралась вспомнить, когда гляделась в зеркало. Неужели ушла из номера, миновав душ? Она приблизилась, прячась за деловитостью:
– Давай помогу, – взялась за клетчатую рубашку, но дрожащие пальцы соскальзывали с пуговиц. Берри поймал на груди её кисть, потянул носом:
– Ты пьёшь?
– Нет.
– Тогда у тебя дерьмовые духи, – швырнув бритву на диван, он больно стиснул руку. Злой взгляд резанул воспалённые веки:
– Галимая тема, завязывай с ней, понятно?
– Пусти, – Лина слабо вырывалась. Но железная пятерня не думала разжиматься, должно быть оставляя на коже уродливые синяки.
– Крис, пожалуйста…
– Пожалуйста "что"? Не терплю гребаных алкашей. Ты немедленно завяжешь, ясно?
– Это вовсе не то, что ты думаешь. И… вообще... не твоё дело, – вяло возникали ошмётки гордости. Отвернув лицо, Лина задержала дыхание.
– Моё! Все кто имеют дело со мной, знают – никакого алкоголя и наркотиков в работе! – Берри выпустил её запястье и слегка оттолкнул.
Лина оступилась и неуклюже распласталась поперёк кровати-трансформера, перевернулась на спину:
– В работе? – она раскинула руки и рассмеялась. – В работе! Ой, мамочки, должно быть я аврал!
Берри не обращал на её хохот внимания. Он наклонился над тумбочкой, собирал стопки бумаг и сваливал в спортивную сумку. Справившись с дыханием, сквозь полуприкрытые глаза, она следила за сосредоточенным лицом. Собранные, скупые движения выдавали победу. Победу над болезнью. Победу над ней.
Лина сжала в ладонях мятые простыни – тёплые и интимные – ещё хранившие очертания мужского тела. Внутри всколыхнулось, как бесформенная масса желе, отчаяние. Нет, она даже не работа! Она болезнь! И может удержать его лишь больницей…
– Что ты сказал?
Внезапно до неё дошёл смысл его слов. Она поднялась на локтях:
– В работе? Значит... ты берёшь меня с собой?
– Нет.
– Но, ты говорил…
– Я всё сказал по поводу алкоголиков.
– Но если я завяжу, то поеду с тобой?
– Нет.
– Почему?
Крис выпрямился. Слова прозвучали на удивление мягко:
– Ты не завяжешь.
– Нет-нет, постой! Я обещаю, больше не притронусь ни к чему крепче зеленого чая!
Лина отбросила волосы со лба, выпрямила плечи. Энергично кивнула и едва не вскрикнула от боли, прострелившей виски. Берри потёр ладонями лицо и выдохнул:
– Проведи это время с пользой. Возьмешь у Стю адрес реабилитационной клиники.
– Я завяжу! – с мрачной решимостью она взглянула в бесстрастное лицо. – Ты меня плохо знаешь!
Кристофер разжал губы, ответить, но передумал и негромко рассмеялся.
– Начинаю догадываться, – он застегнул на запястье болтающиеся часы, бросил взгляд на время и присвистнул:
– Ладно. Тогда шевелись.
– Куда едем? – бодро спросила она.
– Для начала домой, соскрести больничный налёт.
– Куда? В Малибу?
– Без разницы. Главное поблизости.
– А, потом?
– Потом у меня три встречи. На первую я уже опаздываю, – он вскинул брови. – Ну? Чего расселась?
Лина медленно опустилась на койку. Обхватила себя руками и невидяще уставилась в цветистое марево орхидей.
– Я ведь никогда не приходила утром... Верно? Моё дежурство только во второй половине дня...
Она покачала головой, в глазах набухли две слезы и скатылись по щекам:
– Приди я вовремя, тебя бы не было... Как же я не поняла? Пустой холл, коридор без охраны… Ты всё спланировал, да? Ты не собирался ничего мне говорить! Не собирался никуда брать! Оставил бы меня, забыл, несмотря на все договорённости! Ты же Берри! Берри плевать на договорённости! Берри плевать на людей! Ты, ты, просто... – Лина не находила слов.
Стиснув кулаки, она пытаясь остановить поток унизительных причитаний и бессмысленных обвинений. Боже, когда превратилась в жалкое, скулящее создание? Внутри тянулась и тянулась неизвестная жила, пока с хрустом не лопнула. Лина спрятала глаза в ладонях, осознав, что лишилась остатков самоуважение.
Кристофер поднял сумки, обернулся в дверях:
– Берри давно выписался. Его кортеж покинул госпиталь два дня тому назад. Не знаю, где ты витала все это время. Должно быть, пила.
Лина
