с ней сдержанно хихикаем.
А прикольная она, чувствую, мы с ней точно подружимся. Блин, ведь я даже имя её не узнала!
Только собираюсь восполнить пробел, как нас отвлекает торжественный голос женщины, подарившей мне жизнь:
— Ну что, гости дорогие, прошу к нашему скромному столу, — мама, одетая в крышесносное красное платье указывает рукой на буквально провисающий под тяжестью блюд стол.
Скромному?!
Да там чего только не нет! Там есть всё! Начиная от запечённого целиком поросёнка заканчивая хрустящим хворостом, который, конечно, никто не будет есть.
Все с радостным улюлюканьем кидаются занимать лучшие места — кто поближе к мясу, а кто к коньяку, а я растерянно смотрю на часы.
Цветкова тоже обещала подойти, но почему-то до сих пор не соизволила явиться. Моя единственная лучшая подруга — и не пришла…
Словно прочитав мои мысли, приоткрыв входную дверь, которая не запирается весь вечер, в гостиную заглядывает Анька:
— Привет, Жень. Я сейчас, — и оборачивается на улицу, — ну чего ты — заходи. Да не бойся ты!
Я ожидала увидеть кого угодно: от нашего престарелого библиотекаря Семёныча до ожившего Леннона, но Эдик…
Состроив взгляд: “какого чёрта, а почему я не знала?”, и получив о ответ молчаливое: “всё потом” — Анька за руку тянет Эдика следом за всеми к столу.
Цветкова и Эдюша Одуван? Мне это снится? Ущипните меня!
— У меня оптическая иллюзия или это Эдуард? — шепчет мне на ухо Малиновский. — У меня просто дежавю какое-то. Не было ещё ни одной вечеринки, где бы не появился этот ботан.
— Эдик не ботан, он просто хорошо учится. И родители у него знаешь какие обеспеченные.
Ну Цветкова! Вот, значит, что за неотложные дела у неё появлялись!
Конечно, я заметила, что она была какой-то загадочной, вечно в телефоне ковырялась, но я настолько была погружена в свою непростую историю, что мне элементарно не хватало времени и энтузиазма разгадывать ребус её приподнятого настроения. А оказалось вон оно что. И молчала!
Так что там говорят про тихий омут?
После того как все, наконец, расселись за столом, наложили полные тарелки разносолов и наполнили бокалы горячительным, началась сама вечеринка: тосты, громогласный смех, пляски…
Я, утомлённая вопросами тётушек, немного пьяная и млеющая от довольно развязного поведения Малиновского, — пока никто не видел, он нагло наглаживал под столом мои колени, — весело хохотала, ещё не зная, что за сюрприз ожидает меня впереди…
Часть 37
— Так, у нас закончились мясные рулеты с курагой, — хмурится мама, придирчивым взглядом дотошной хозяйки изучая содержимое стола.
Из её причёски выбились пряди, щёки порозорели, а глаза блестят как никогда прежде. И я точно знаю, что причина тому не лишний бокал Пино Граджио, а присутствие в доме красивого мужчины, который с неё глаз весь вечер не сводит. Николай Филипович умело вёл её в танце, помогал относить грязные тарелки и вообще весь вечер был просто душкой.
Шутки о том, что скоро в нашей семье будут играть ещё одну свадьбу набили оскомину, но я всё равно осторожно радуюсь за маму, хотя и не могу не думать о том, что всё может закончиться плачевно. Ну а мало ли? До конца месяца осталось не так много времени.
Вдруг после истечения нужного срока Богдан просто укажет мне на дверь, и со словами чао бамбина, сорри, начнёт кутить как прежде, растрачивая наследство почившего деда?
Да, глупо так думать, ничто не указывает на то, что подобное произойдёт, но Джон тоже был очень мил, и я ему тоже верила, а вышло, что меня просто держали за дуру.
Кто даст гарантию, что в этот раз не может быть точно так же?
Господи, ну конечно в этот раз всё будет совсем иначе! Малиновский мне не врёт. Он не способен на подлость! — убеждаю я себя, стараясь просто не думать о плохом. Тем более сегодня, когда я созрела для незабываемого для нас обоих подарка…
— Мама, мясные рулеты с курагой закончились, потому что дядя Валя без палева сложил их в контейнер и спрятал в свой портфель, — киваю на дядюшкин саквояж под столом.
— Валя! Снова за старое? У тебя же диета! — возмущается мама и решительно двигается на танцующего в центре гостиной родственника. — Добавки принеси, — кидает мне обернувшись и следом разражается гневной тирадой в адрес дядюшки-гастрономического клептомана.
Ищу глазами Малиновского и среди пляшущих тётушек я его ожидаемо не обнаруживаю, зато замечаю в окно, как Богдан, словно Роберт ДеНиро в “Крестном отце” затягивается вэйпом и выдыхает клубы пара в вечерние сумерки.
По телу сразу же разливается волнительное предвкушение. Сегодняшняя ночь точно будет волшебной! Уж она-то его наверняка здорово расслабит, потому что к концу дня он стал каким-то задумчивым и напряжённым, гонял какие-то свои мысли, а когда я спрашивала, что произошло, улыбался, говоря, что всё в норме и отпускал для верности одну из своих дурацких шуток со скрытым сексуальным подтекстом.
Может, ему надоели мои родственники и он просто стесняется мне об этом сказать не желая обидеть?
— Женя, рулеты! — напоминает мама и я, поднявшись из-за стола, тащусь на кухню, прихватив по пути Цветкову.
Прикрыв за собой дверь, дабы отгородиться от шума вечеринки, щурюсь:
— Это что ещё за новости такие? Эдик? И ведь ни слова не сказала!
— Прости-прости-прости! — в умоляющем жесте складывает ладошки Аньтка. — Я пыталась тебе сказать, позавчера, помнишь, когда мы выходили из аудитории, я позвала тебя поболтать, а ты отмахнулась, потому что тебя уже там Малиновский у ворот заждался. И вечером звонила, но тебе опять некогда было.
— Ладно, — (было дело), — расскажи лучше, как это произошло?! Когда? Это же Эдик! Столько лет бок о бок учились и тут перед самой защитой нá тебе!
— А у вас с Малиновским разве не так?
— Не переводи стрелки!
— Хорошо, хорошо, — Анька зачем-то понижает тон и хихикает: — Он сам мне первый в соцсети написал, представляешь? Жаловался, что Малиновский
