Черт бы его побрал.
Посмеиваясь над моим молчанием, Рим снова шепчет, его губы задевают мое ухо:
— Никогда, бл*дь, не говори, что у меня плохая прелюдия, потому что ты прекрасно знаешь, что это ложь. Быстро беги в мою квартиру, раздевайся и раздвинь ноги к тому времени, как я приду. Я буду трахать тебя до утра.
Я хочу быть непокорной девушкой, той, которая скажет ему отвалить, но я сейчас безумно возбуждена, что киваю и выхожу из конференц-зала с одной мыслью: восхитительно жесткий, горячий секс с Римом.
И я не могу быть счастливее.
ГЛАВА 26
РИМ
— Как прошел твой день? — спрашивает Пейтон, сидя напротив меня. Она выглядит чертовски привлекательно: ее волосы собраны в тугой пучок, платье подчеркивает ее красивые ключицы.
Не проходит ни одного проклятого дня, чтобы я не думал о том, как мне повезло.
Какой же я везучий ублюдок, что завоевал эту девушку.
Но вот я здесь, Пейтон сидит напротив меня в ресторане, в который я бы не пошел под страхом смети еще несколько недель назад, и все же я изменил свое мнение ради нее, потому что она никогда не была здесь.
— Отлично, — отвечаю я, оглядываясь вокруг.
С потолка беспорядочно свисают люстры из витражного стекла всех форм, размеров, цветов и тематик. Изящные белые стулья и столики заполняют пространство и повсюду гребаные маленькие помпоны.
Это мечта маленькой девочки.
Мой долбаный кошмар.
— Разве здесь не мило? — Пейтон наклоняется и берет меня за руку. — Спасибо, что привел меня сюда.
И когда она вот так хлопает ресницами, глядя на меня с безумно счастливым выражением лица, мне приходится проглотить свою гордость и смириться с тем, что я чувствую себя полным мудаком в известном нью-йоркском ресторане «Интуиция».
Поддавшись ее улыбке, я говорю:
— Все, что угодно для тебя, детка.
Она сжимает мою руку и делает глоток воды с улыбкой на губах.
Опустив свой бокал, она наклоняется вперед и произносит:
— Я отблагодарю тебя классным сексом сегодня вечером.
— О… я знаю. — Наклоняю свой бокал в ее сторону, а затем делаю глоток. — Кстати, я тут подумал. — Делаю паузу, чувствуя, как начинаю нервничать.
Мы встречаемся уже два месяца, проводим вместе каждую ночь, и когда сегодня я шел с работы, меня осенило. Я почувствовал непреодолимая потребность перейти к следующему шагу. По дороге сюда я снова и снова прокручивал в голове разговор — что сказать, как спросить, но сейчас, в этот момент, я потерял дар речи.
Я.
Потерял.
Дар речи.
Со мной такого никогда не случалось. Я выступал на совещаниях, где нужно было предоставлять новый современный продукт, и у меня никогда не было проблем, но здесь, прямо сейчас, разговаривая с Пейтон, я дышу с трудом.
— Есть ли конец у этого предложения? — Она наклоняет голову в сторону, изучая меня. — Рим, ты в порядке?
— Да. — Тянусь к воротнику, пытаясь впустить воздух на мою пылающую кожу.
Что, если она скажет «нет»?
Что если еще слишком рано?
Слишком рано?
Господи.
Официантка ставит перед нами огромную чашку замороженного горячего шоколада с несколькими соломинками — единственное, что Пейтон хотела здесь попробовать.
— Наслаждайтесь, — произносит девушка, прежде чем уйти, и никто из нас не обращает на нее внимания.
— Рим, ты выглядишь бледным.
— Правда? — Я нервно смеюсь. — Ха.
Ее глаза сужаются, разум, вероятно, перебирает возможные варианты. Она видит, что я даю заднюю, и не собирается этого допустить.
Подвинув свой стул ко мне, Пейтон берет меня за руку и нежно проводит большим пальцем по костяшкам, снимая напряжение с моих плеч.
— Хорошо, мы можем сделать это легким или трудным путем. Ты можешь либо сказать мне то, что собирался, — ее голос мягкий и приятный, заботливый, — либо я буду доставать тебя всю ночь, пока ты мне не скажешь.
Это правда, она уже делала это раньше.
Понимая, что мне нужно собрать свою волю в кулак, я делаю большой вдох и смотрю в ее красивые, выразительные глаза.
— Я думаю, мы должны жить вместе.
Прямо, по существу, идеально.
Выражение лица Пейтон не меняется. Она едва моргает, и, мне кажется, что я шокировал ее до чертиков, пока она не говорит:
— Вот так ты просишь меня переехать к тебе? Заявляя? Это был даже не вопрос.
Пейтон отодвигается к краю своего стола и качает головой.
— О нет, Рим. Не так. — Она делает большой глоток замороженного горячего шоколада, а затем обхватывает голову руками.
— Ооо, голова болит от мороженого.
Эээ… так это значит «нет»?
Глядя на нее, совершенно сбитый с толку, я спрашиваю:
— Я расцениваю это как «нет»?
Она качает головой.
— Нет, я перееду к тебе, но только после того, как ты попросишь, как следует.
Господи Иисусе. Женщины.
Воздерживаюсь от того, чтобы закатить глаза.
— Хорошо, ты переедешь ко мне?
Пейтон хмурит брови, соломинка на полпути ко рту, она насмехается надо мной.
— Хорошо, ты переедешь ко мне? О нет, не спрашивай в таком тоне. И не пытайся сегодня перефразировать этот вопрос. Тебе придется хорошенько все обдумать, сделать широкий жест.
— Ты серьезно?
Пейтон смотрит мне прямо в глаза.
— Совершенно серьезно. — Затем она поднимает соломинку, широко улыбается и говорит: — Пей, красавчик, это вкусно.
Что, бл*дь, здесь только что произошло?
***
— Грандиозный жест, да? — произносит Хантер, похлопывая меня по плечу, когда мы направляемся в конференц-зал на наше утреннее совещание во вторник.
— Удачи.
— Я даже не знаю, что это значит.
— Это значит, что тебе лучше поискать в Pinterest или в другом месте, набраться каких-нибудь идей.
Поправляю рукава своего костюма и тихо говорю, когда мы входим в зал:
— Я не буду искать в гребаном Pinterest.
Лорен закрывает за мной дверь с понимающей ухмылкой на лице. Она единственная в офисе знает, что мы с Пейтон встречаемся, и только потому, что однажды поздно вечером застукала нас, когда мы целовались. Она забыла что-то на своем столе, и когда увидела, что кто-то в моем кабинете, полагая, что я уже ушел, решила проверить, кто там. К ее огромному удивлению, это были мы с Пейтон, прижавшиеся друг к другу губами, причем моя рука была наполовину засунута ей под блузку.
На следующее утро я подарил ей небольшую подарочную карту и поблагодарил за осмотрительность.
И мне неприятно это признавать, но моя помощница была очень полезна, когда дело доходило до отправки вещей Пейтон в течение дня, особенно таких, как обед и… киш.
Осматриваю зал, убеждаясь, что все здесь. Пейтон не приходит на эти собрания, потому что они больше посвящены еженедельным новостям, нежели стратегическому планированию.
Как и все остальные сотрудники, сидящие на своих местах, с кофе в руках и грозным выражением лица, я ненавижу эти собрания, но проводить их необходимо.
Мы всегда начинаем с обсуждений за круглым столом, поэтому если кто-то хочет сказать что-то интересное, касательно компании, он может высказаться.
Сотрудники используют это время, чтобы обсудить, пользовались ли они определенным продуктом в выходные, или, когда кто-то проработал в компании определенное количество времени, — неважная и безобидная ерунда, которая меня не волнует, но я знаю, что она поднимает моральных дух сотрудников.
Я сажусь, закидываю ногу на ногу и киваю женщине, сидящей рядом со мной. Думаю, ее зовут Андреа.
— Начните с позитивных новостей.
Ярко улыбаясь, она кивает и начинает рассказывать о новой женской линии, о том, как она использовала одну из защищающих от пота футболок с длинными рукавами, и о том, насколько это было потрясающе и удобно.
