фыркнул от смеха.
— Нет. — У Грейс пересохло во рту.
— Тогда это были его люди. Ты когда-нибудь слышала, чтобы Де Лукки оставил кого-нибудь в живых?
Она отодвинула свой стул от края его кровати и встала.
— Он оставил тебя в живых. И Том. И я. Он спас меня. И он помогал мне искать Тома.
— Помогал тебе, чтобы ты привела его к Тому, и он мог бы убить его, не сомневаюсь.
— Нет. Всё было совсем не так. — Грейс обхватила себя холодными руками. — Жена Нико и жена его заместителя помогли мне отследить телефон Тома до стоянки трейлеров. Появился Рокко с несколькими своими людьми и вошёл в трейлер. Я услышала выстрелы, и он вышел весь в крови. Он сказал, что внутри было трое албанцев, и он мог бы разговорить одного из них. Он принёс мне телефон Тома.
— Скорее всего, у них тоже был Том, — сказал папа. — Ты заходила внутрь? Ты сама посмотрела, был ли там Том? Ты видела этого албанца, который был готов поговорить? Ты с ним разговаривала?
— Нет. Я попросила Рокко, — у неё пересохло во рту, — расспросить одного из них для меня, чтобы мы могли найти Тома, и он пообещал, что не убьёт его.
— Cristo santo (*Господи, итал., прим. перев.)! — Папа взорвался, всплеснув руками и наградив Грейс чередой отборных итальянских ругательств. — Некий Де Лукки сказал тебе, что он никого не убьёт, и ты ему поверила. — Голос папы стал холодным. — Ты привела его прямо к своему брату и поверила ему на слово, что твоего брата там не было. И ты позволила ему убедить себя, что за убийством стоял Тони. Насколько наивной ты можешь быть?
— Я доверяю ему, — тихо сказала она.
— Ну, ты единственный человек, который это делает. Остальные из нас знают, кто он такой. Он Де Лукки. Они нехорошие люди. Человека определяют границы, которые он не пересечёт, но у Де Лукки нет границ. Как только у них будет контракт, они сделают всё возможное, чтобы его выполнить. Они будут притворяться твоим парнем, твоим любовником, твоим другом — они будут использовать тебя, предавать тебя, причинять тебе боль — всё, что угодно, чтобы выполнить свою работу.
Дрожь пробежала по спине Грейс.
— Он не такой. Я его знаю. Я была… — Она сжала юбку в кулак, собравшись с духом, чтобы открыть правду, которую так долго скрывала. — Мы были вместе до того, как я уехала из Нью-Йорка. В течение двух лет.
Далёкий от того, чтобы рассердиться или прийти в ужас, её отец пренебрежительно махнул рукой.
— Это было пустяком. Подростковая влюблённость. Ты ничего для него не значила. У Де Лукки нет отношений. Любовь, забота, сочувствие — все эмоции, которых у вас, кажется, слишком много, — выбиваются из них, начиная с десятилетнего возраста. Им дают вещи, о которых нужно заботиться, когда они дети, просто для того, чтобы их можно было забрать. — Его лицо смягчилось. — Все мальчики Де Лукки получают щенка, когда их усыновляют, polpetto (*фрикаделька, итал., прим. перев.). Держу пари, ты никогда не видела его с собакой.
— Не надо, папа. — Глаза Грейс наполнились слезами. — Не говори мне этого.
— И ты. — Он покачал головой. — Неужели ты думала, что Чезаре не узнает о тебе? Если ты была с ним два года, то только потому, что Чезаре позволил это с единственной целью сломить его, забрав тебя. Это то, что случилось в ту ночь, когда ты вернулась ко мне с повязками на лице, задавая вопросы о том, кто мы такие и кто такая команда Де Лукки?
— Чезаре сказал, что убьёт Рокко, если я расскажу тебе о том, что произошло той ночью. — Её рука потянулась к щеке. — Я поверила ему.
— Он никогда бы не убил своего сына, потому что если бы он это сделал, ему пришлось бы усыновить другого мальчика и начать всё сначала. Это требуется в соответствии с их кодексом. У него нет собственного сына. Немногие из них это делают, потому что нелегко найти женщину, готовую выйти замуж за Де Лукки, особенно зная, что отношения будут без любви.
— Рокко любил меня, — выпалила она.
— Может быть, ты и любила его, но он не любил тебя, polpetto. Де Лукки не умеют любить.
— Ты ошибаешься. — Она дрожала всем телом. — Он действительно любил меня. Я почувствовала это. — Она постучала себя по груди, и на лице её отца появилось страдальческое выражение.
— Сколько раз я должен тебе повторять, что те чувства, которые ты испытываешь, о которых утверждала твоя мать и женщины в семье, не настоящие?
— Я почувствовала, что что-то не так, когда мы добрались до «Карвелло», — отрезала она. — Том смеялся надо мной. Но я была права. Посмотри, что случилось.
— Рокко Де Лукки появился с контрактом на убийство твоей семьи, вот что произошло. — Папа стукнул по перилам кровати, поморщившись при этом. — И комментарий о том, что тебя оставили в живых… Мы не вовлекаем женщин в наши дела. Даже Де Лукки не причинит вреда женщине. Без сомнения, он хотел, чтобы они убрали тебя, чтобы не было риска, что тебя застрелят.
— А как насчёт этого? — Она провела рукой по лицу. — Это сделал со мной Де Лукки.
— У меня нет ответа. — Губы папы сжались. — Но как только я свяжусь с доном, ты будешь отомщена.
Грейс никогда не думала о мести. Она ни разу не подумала о том, чтобы заставить Чезаре заплатить за то, что он сделал. Всё, о чём она когда-либо думала, это о Рокко, о том, что он сделал той ночью у ручья, и о том, как она чувствовала себя оскорбленной и преданной. Но теперь, когда она снова была с ним, зная, через что он прошёл, она хотела, чтобы Чезаре заплатил. Не за то, что он сделал с ней, а за то, что он сделал с Рокко. Несмотря на то, что её отец говорил о Де Лукки, она доверяла своим чувствам так, как не доверяла раньше. То, что у неё было с ним сейчас, было настоящим. То, что она видела за маской Де Лукки, которую он был вынужден носить, это то, что он был человеком достаточно сильным, чтобы противостоять тренировкам Чезаре. На этот раз она тоже будет сильной. Она не собиралась поворачиваться к нему спиной и убегать.
— Что мы будем делать с Томом? — спросила она, меняя тему.
— Ты ничего не будешь делать. Теперь я могу думать, что они не накачивают меня наркотиками, и я должен выписаться отсюда
