— Если бы ты мог делать все, что хочешь, чем бы ты занялся? — Сюзи осторожно продолжала втирать мазь, просунув пальцы под ворот футболки.
Джамаль не сразу сообразил, что они беседуют о его планах в кино.
— Черт, я и сам не знаю. У меня не такой уж большой выбор.
— Да неужели? — Сюзи вытерла руки о шорты, а он наконец выпрямился.
— Да, умница-разумница! В основном у меня есть выбор между фильмами, где я играю одиночку, прикованного к гетто, и фильмами, где я играю члена шайки, прикованного к гетто.
— Ты должен делать как Уилл Смит.
— Что, сыграть еще и насильника? — фыркнул Джамаль.
— Он был насильником только в первом фильме. Но я не про то. Помнишь «Людей в черном»? Там он играет не чернокожего. Этот человек мог быть и белым. Но если бы эту роль дали белому — ничего бы не вышло. Да, можно было переделать диалоги для белого парня, но вряд ли фильм был бы таким же смешным — потому что Уилл сыграл лучше всех. Вот точно так ты и сделай! — решила Сюзи. — Не соглашайся сниматься, пока не поймешь, что эту роль могли отдать кому-то из белых.
— Вот-вот, — подхватил Джамаль. — Можно подумать, все только и делают, что предлагают мне такие роли!
— А ты заставь пошевелиться своего агента. Он за это деньги получает! Скажи ему, чего ты хочешь и как он должен выбирать. Или сам займись сценариями. Подружись с кем-то вроде Лео Ди Каприо и попроси по-приятельски отсылать тебе те сценарии, которые понравились ему самому, но на которые у него нет времени.
Джамаль утопил в озере очередной камень и неохотно пообещал:
— Ну ладно. Вернусь и позвоню своему агенту. Обожаю будить его среди ночи. — Он повернулся к Сюзи и стряхнул с ладоней грязь. — Ну, теперь моя очередь давать советы!
Сюзи пустила еще один блинчик.
— А мне наверняка придется вернуться в «Нудную вечеринку» — не то отца удар хватит.
Джамаль расхохотался. До него не сразу дошло, что Сюзи не до шуток.
— Ох, да ты что?
Сюзи сделала вид, что старательно ищет подходящий камешек.
— Вот, попробуй этот. Он наверняка будет скакать. — Она протянула камень Джамалю, но тот не двинулся с места.
— Неужели ты сможешь после такого кино…
— Да. Это не так уж трудно. — Сюзи встала и аккуратно вложила камень между его большим и указательным пальцами. — Вот, кидай как можно резче и ровнее.
Но Джамаль не послушался. Он все еще не верил своим ушам.
— Мне пришлось пообещать ему вернуться. Я думала, он хоть ненадолго от меня отстанет.
— И отстал?
Сюзи отвернулась и хлопнула себя по руке.
— Эти мошки совсем обнаглели!
— Что он тебе сделал? — спросил Джамаль. Он и раньше пытался расспрашивать ее об отце, но впервые решился сделать это так откровенно. Она все время ловко уклонялась от разговора и ни разу не отвечала прямо. При одной мысли о том, что кто-то мог сделать ей больно, у Джамаля закипала кровь. — Он тебя бил?
— Нет! — чересчур быстро ответила она. — Джамаль, давай не будем об этом говорить, ладно? — Сюзи спрятала в карман бутылочку с репеллентом и заметила:
— Нам пора возвращаться.
Но Джамаль схватил ее за руку. О да, он поклялся не прикасаться к ней без крайней нужды, но сейчас был именно такой случай.
— Сюзанна, мы ведь друзья, правда?
Она кивнула, упрямо потупившись.
Он осторожно поднял ее лицо за подбородок, чтобы посмотреть ей в глаза. В лунном свете она показалась ему испуганным ангелом. Он старался говорить спокойно и ласково:
— Ты знаешь, что можешь рассказать мне обо всем. Что бы я ни услышал, я все равно останусь твоим другом, понимаешь?
— Это не то, о чем ты подумал, — возразила она, но синие глаза наполнились слезами.
— А о чем я подумал? — чуть слышно спросил он. И Сюзи, как всегда, ушла от прямого ответа.
— Он любит меня. — Ее непослушные губы дрожали все сильнее. — Он просто… иногда выходит из себя.
— Нет, — сказал Джамаль. — Что-то не стыкуется, детка. Когда ты кого-то любишь, то из себя не выходишь, Это правило не знает исключений!
Сюзи не спускала с него широко распахнутых, доверчивых глаз и внимала каждому его слову. Ему нравилось быть с ней, нравилось, что его слушают. Она готова была выслушать все, что он скажет, и обдумать это, и обсудить по-настоящему, на равных. Она была очень умной, и оттого он сам начинал уважать себя. Как будто каждое его слово становилось невероятно ценным и важным. И сейчас Джамаль молился, чтобы Сюзи не пропустила ни единого слова.
— Если он распускает руки, то это не правильно. Если он тебя бьет, это не правильно. Даже если он старается бить и делать больно только с помощью слов, это тоже не правильно!
Она по-прежнему молча не спускала с него глаз.
— Нам лучше идти, — наконец сказала Сюзи и отстранилась.
Джамаль шел за ней по тропинке назад в город. Она почти ничего не сказала на обратном пути и едва попрощалась, когда он помогал ей вернуться в трейлер. Там уже было не до разговоров. Им обоим следовало вести себя потише. Джамаль подтолкнул ее наверх и подождал, пока она махнет ему из окна, что все в порядке.
И все же он не спешил уходить — это тоже стало его привычкой. Он сидел в тени возле ее трейлера — просто так, чтобы точно знать, что ее папаша ничего не пронюхал. Не дай Бог, этот бультерьер застанет ее врасплох!
Джамаль подождал, пока в комнате у Сюзи станет темно, и посидел еще немного.
А потом вернулся в свой трейлер и первым делом взялся за телефон. Давно уже перевалило за полночь, но этот звонок надо было сделать не откладывая.
— Тебе повезло, что я проверенный борец за вежливость! Как ты собираешься объяснить такой поздний звонок?
Джамаль улыбнулся: ему достаточно было услышать этот голос, чтобы успокоиться.
— А никак! Я определенно прогулял время ложиться спать!
Мать всегда читала его как открытую книгу и тревожно спросила:
— Детка, у тебя все в порядке?
— У меня — да. — Он набрал побольше воздуху в легкие. Мама работала социологом и сталкивалась с подобными вещами сплошь и рядом. Он вырос в доме, заваленном книгами по физическому, эмоциональному и сексуальному неравенству. И его мама позаботилась, чтобы он заглянул хотя бы в пару из этих книг. — Но у меня есть подружка, и, по-моему, ей приходится не сладко. Вот только она не хочет признаваться. А я не уверен, стоит ли на этом настаивать.
— Ты боишься, что есть угроза ее жизни? — вздохнула мать.
— Нет, но мне кажется, что она несчастна, и я знаю, что она запугана.
— А ты старался ее разговорить?
Джамаль уселся на диван и поскреб в затылке.
— Попытался сегодня. Она твердит, что ничего такого не происходит. Но я знаю, что ее отец если и не распускает руки, то все равно унижает ее морально.
