Симона была рада этому. Она хотела, чтобы Харри находился рядом с ней сегодня вечером, подальше от опасности, чтобы он думал о ней, а не о маловероятной схеме шантажа.
Они съели еще одно роскошно приготовленное блюдо на фарфоре с монограммами, на льняных скатертях, украшенных цветочными композициями, вдыхая запах ароматических свечей, которые почти замаскировали душок от близлежащих конюшен.
– Какого черта мы делаем в загонах? – захотел узнать сэр Чонси, почти врезавшись в одну из подпорок, пока выходил из-под тента. Его спутница, танцовщица из Королевского Балета, изящно выбирала дорогу между свидетельствами присутствия лошадей. Мисс Сьюзан Бейлор будет танцевать в другое время, в помещении, слава Богу.
Симона запахнула свой плащ поплотнее вокруг себя, когда они вышли из-под тента.
– Полагаю, мисс Харбау собирается выступать сегодня вечером. Клэр не позволила бы ей привести лошадь в бальный зал особняка, так что это будет ее сценой.
Сэр Чонси успокоился.
– Всегда любил цирковых наездниц. На них не так много одежды, кроме фальшивых бриллиантов, знаете ли.
Балерина присоединилась к Данфорту, который все еще стоял сам по себе, в отсутствии Сандари. Сэр Чонси пожал плечами, а затем ухватился за забор для равновесия.
– Все равно я от нее устал.
Пространство рядом с конюшней было огорожено, окружено факелами, украшено еще большим количеством цветов и вымпелов. На одном конце были установлены скамьи, а на другом уже собирались слуги, которые будут стоять.
Горэм помог Клэр взобраться на одну из скамей, чтобы она смогла представить выступающих. Голосом, привыкшим заполнять концертные залы, она объявила, что мисс Харбау поедет на Маджесто. Так как им требовалось музыкальное сопровождение, а пианино невозможно было вынести на улицу, то были приняты другие меры. Симона знала, что мисс Хансон была готова играть здесь, но Клэр отказалась подвергать инструмент воздействию ночного воздуха: женщины могли вынести такую влажность, а вот фортепиано – нет.
Клэр продолжила свою речь, объясняя, что две французские гостьи любезно предложили одновременно поделиться своим талантом. Мадам Элоиза Лекруа, развлечение корабельного магната, пока его жена находилась в положении, и которая заняла третье место в конкурсе картин, будет играть на скрипке. Мадемуазель Мими Грансо – Клэр закашлялась, представляя бывшую Мэйзи Грант – подарит нам – кхе, кхе, – возможность насладиться – кхе, кхе, – ее талантом: умением свистеть.
Несколько джентльменов зааплодировали этой перспективе. Это должно быть лучше, чем опера, поэзия и терзание арфы. Некоторые засмеялись.
Вначале мадам Лекруа выступила в другой круг, освещенный фонарями, держа скрипку. Судовладелец откашлялся, и все смешки стихли. Женщины заняли места на скамьях. Большинство мужчин подошло поближе к ограде.
Элоиза сняла шаль и подула на пальцы. Затем она пощипала струны инструмента перед тем, как начать классическую пьесу. Это почти напомнило Симоне о дедушке и его скрипке, о том, как он играл под открытым небом, потому что это напоминало ему о юности и цыганских походных кострах. Иногда мать Симоны позволяла ей не ложиться спать, чтобы послушать его игру при свете звезд.
Насколько Симона понимала, мадам играла превосходно, но в этой музыке не было дедушкиных аккордов любви и потери, так запавших ей в душу.
Затем лакеи зажгли еще больше факелов. Элоиза заиграла бодрую мелодию, и Мэдлин Харбау, урожденная Мэдди Хогг, выехала в круг на блестящем белом коне. В гриву и хвост лошади были вплетены красные ленты. Ленты того же цвета удерживали неправдоподобно желтые волосы Мэгги заплетенными в косу. Таким же неправдоподобным образом ей как-то удалось втиснуть свое тело в старый костюм для верховой езды из красного атласа. Один из мужчин захлопал в ладоши, пока любовник Мэдди, тучный лорд Эллсворт, не ударил его тростью по плечу. Это было серьезное искусство.
Пока мадам Лекруа играла, Мэдди направляла лошадь, чтобы та двигалась разным шагом. Молча, не двигаясь, сидя в идеальной позе в дамском седле на огромном животном, Мэдди заставляла его менять темп под музыку, проскакать вокруг кольцо сначала в одну сторону, потом – в другую. Без слов, без поводьев и без хлыста, она направляла Маджесто выполнить восьмерку, затем – гарцевать, высоко поднимая копыта, шагать боком, и наконец – поклониться аудитории. Теперь Эллсворт аплодировал вместе со всеми гостями и слугами на другом конце.
Мэдди уехала прочь, но Элоиза сыграла еще один сложный концерт для скрипки, чтобы продемонстрировать свое мастерство. Затем она тоже присела в реверансе и отступила в сторону, когда Мими Грансо, любовница мистера Энтони из Ост-Индской компании, вышла вперед. Мими подождала, пока Маджесто выехал в круг, с тем, чтобы напряжение среди аудитории возросло. В этот раз на мисс Харбау были белые колготки, поверх них – кружевная юбка с красными блестками и короткая, облегающая красная блузка. Она набрала больше чем немного веса с тех пор, как выступала, и много ела во время этого приема с его роскошными трапезами. Так что ее пышный зад едва уместился на широкой спине лошади, когда Мэдди уселась на нее по-мужски, без седла. Лошадь была в гораздо лучшей форме.
Мадам Лекруа приложила скрипку к подбородку, Мими сделала глубокий вдох, а Мэдди вскочила на ноги на широкой спине белой лошади.
Все зааплодировали, когда они объехали круг, почти заглушив скрипку и свист. Мэдди сделала стойку на руках – шаткую, но все же сделала. Толпа затихла, ожидая следующего трюка. Теперь можно было слышать насвистывание «Зеленых рукавов»[28].
Это смогла услышать и собака в конюшне. Мистер Блэк начал выть.
Мэдди и ее аккомпаниаторы игнорировали шум и смешки среди аудитории за оградой. Мэдди сделала пируэт на спине лошади, слегка подпрыгнув. Затем она попыталась устоять на одной ноге, в то время как Маджесто легким галопом скакал по кругу.
Вот тогда мистер Блэк сбежал из своего стойла в конюшне. Мэдди исполняла свой лучший трюк: свесившись набок, наполовину спешившись, потом следовал потрясающий прыжок обратно на спину лошади, а затем она должна была подняться на ноги. Скрипка начала играть в нарастающем бурном темпе; свист тоже стал громче.
Собака вбежала в круг.
Лошадь привыкла к цирковым собачкам, маленьким, похожим на терьеров, одетых в пачки, прыгающих через кольца и уважающих других исполнителей. Маджесто не встречался со стрижеными овчарками, тявкающими и преследующими его, несмотря на раздутую пасть. Конь просто перепрыгнул тощую дворняжку. Мэдлин Харбау приземлилась с другой стороны от своей лошади, на землю, на свой зад, проклиная лошадь, собаку и твердую поверхность. Мими смеялась так сильно, что не могла больше свистеть, особенно после того, как Мэдди поднялась и ударила ее по лицу. Француженка воскликнула «Mon Dieu» и начала лупить их обеих скрипкой, которая вскоре сломалась.
