— Александра, выходите. Вам нечего здесь делать. Женщине в вашем положении не стоит ночевать в камере.
В просторном кабинете было прохладно и по казенному неуютно — деревянные стулья с номерами, длинный стол, доисторическая лампа с зеленым абажуром и продавленный диван в углу.
— Меня зовут Аристарх Маркович. Чаю хотите? — тут же предложил он. — И вам передали ужин.
Саша с недоверием покосилась на контейнеры.
— Кто?
— Ваша подруга, Муза Загорская. Она принесла справку из больницы, и я смог выпустить вас из камеры под официальным предлогом. Завтра будет разбирательство. Так что в ваших интересах выспаться и хорошо подкрепиться.
Муза. Хоть они и поругались, подруга в беде не бросила. В этом была вся Муза Загорская. Преданная, настоящая и всегда немножко мудрее их со Стейш.
— Здесь спать? — она вновь с недоверием осмотрелась.
— Увы, ничего другого предложить не могу. Здесь есть все необходимое, — он достал из шкафа плед и небольшую подушку. — Сам иногда ночую, когда дел много.
— Спасибо. Спасибо вам огромное.
— Ерунда. Я знаю семью Загорских много лет, они умеют выбирать друзей. Уверен, что завтра все прояснится и с вас снимут все нелепые обвинения. А пока я вынужден запереть дверь на ключ, вы же понимаете...
Мужчина смущенно улыбнулся в усы.
— Конечно.
Саша иллюзий не строила. Хоть Муза и помогла ей улучшить обстановку вокруг, она все еще под следствием за то, чего не совершала. И завтра будет решаться её судьба...
Глава 21
Муза
Сон не шел от одной лишь мысли, что он скоро будет в городе. Успокаивающие травы не помогали и даже найденный на верхней полке шоколад не успокаивал. Она кожей чувствовала как Влад приближается сначала к стране, а потом едет к дому Саши, останавливаясь на светофорах. Чуть позже пяти утра что-то внутри ёкнуло. Муза была уверена, если сейчас позвонить Стейш, на фоне будет его голос. Наверное, уже с французским акцентом.
Сдалась и дрожащей рукой достала забытую на несколько лет турку. Она могла приготовить этот кофе во сне, с температурой под сорок, пьяной до беспамятства. Всегда свежая арабика, пачки с которой она покупала каждый месяц и каждый же месяц относила в офис закрытую предыдущую. Сейчас плюнула и открыла.
Смолола зерна в ультрадорогой кофемолке, которую купила черт знает зачем, ведь сама не пьет кофе уже десять дет. Подогрела чайник до тридцати пяти — ни градусом больше, иначе кофе не раскроется.
Несколько минут спустя кухня наполнилась насыщенным запахом. Муза добавила немного специй и вдохнула полной грудью.
Ждать его так глупо, но она ждала.
Только сняла турку с огня и аккуратно вылила кофе в чашку, как раздался грохот. Раз удар. Два. Три. Кто-то пытался выбить её новую сейфовую дверь, надежность которой подтвердили десятки тестов и сертификатов.
Тонкой тенью шмыгнула вдоль стены и щелкнула на кнопку видеодомофона.
Тут же отпрыгнула от экрана, не зная, что делать дальше. Кончики пальцев похолодели. Муза схватила первые попавшиеся перчатки и спрятала под ними уродливые шрамы на запястьях.
Она ждала, но ей и в страшном сне не могло присниться, что однажды дождётся.
— Что же делается... — открыла замок и отбежала на пару шагов.
Он влетел в просторную прихожую, словно порывистый весенний ветер. Растрепанные волосы, эти безумные темные глаза-бездны, нос с горбинкой, которую он все грозился исправить пластикой и поджатые тонкие губы. Время сделало его фигуру более мощной, добавила на лицо пару едва заметных морщинок и проложила глубокую складку между бровями.
Муза цеплялась за эти детали, как утопающий за спасательный круг, но упорно молчала. Влад тоже молчал, сканируя её будто рентгеном.
— Привет, — наконец, выдохнул он и втянул носом воздух. Ну конечно, кофе. — Ты одна?
— Три любовника под кроватью, два на карнизе и один в холодильнике, как отработанный материал, — ляпнула Загорская, понимая, что несет полную чушь.
Близость Влада всегда открывала в ней удивительные черты и лишала возможности вести очаровывающие светские беседы. С ним она превращалась в язву, каких еще поискать. Её чары рядом с ним исчезали, оставляя лишь оголенный нерв без тормозов и условностей. И этот летящий на сверхскорости гоночный болид со всей дури врезался в непроницаемую стену его спокойного сарказма.
— Не смешно, — заявил Влад и закрыл дверь, трижды провернув замок.
— Что ты делаешь? — Муза отступила еще на два шага.
— Хочу поговорить.
Он сделал три шага вперед. Она снова отступила, понимая, что еще немного и они доберутся до кухни.
— Десять лет спустя? А чего до пенсии не дотерпел? — брякнула она, проклиная собственный язык.
Муза замерла, ожидая гнева, очередной нотации за «несерьезность» и попытки уйти. Но вместо этого услышала спокойное:
— Поумнел, может.
— Пока ты умнел я трижды успела выйти замуж.
— Тормоз. Прости, что поверил Лексу. Но тогда его слова о твоих похождениях казались такими логичными. Эти постоянные мужчины, подарки, огромные букеты. Я думал, что все не просто так, а он подкинул дров.
Мир опасно покачнулся. Муза с трудом устояла на ногах, когда на голову рухнула наковальня с надписью «Вот оно что!». Стало обидно до жути. Десять лет боли, одиночества, мучений из-за одного козла. И был бы породистый, ан нет, какой-то облезлый и безрогий.
— Ты серьезно? Сбежал, ничего мне не объяснил и все потому, что тебе Лекс наплел какой-то бред?
— Ну он сказал...
— Слушать не хочу! — выкрикнула она, зажимая уши ладонями. — Плевать, что он сказал, ты в любом случае должен был поговорить со мной, а не убегать. Так что катись в свой Париж, Влад!
Губы стали чужими, с них слетали слова, которые Муза никогда бы не произнесла. Прогнать его? Наверное, правильно. Но больше хотелось схватить и не отпускать никогда, прижаться к груди, закрыть глаза и впервые за много лет вздохнуть свободно. Ей было глубоко плевать, что Влад натворил в прошлом, кому поверил и что о ней подумал. За прожитые годы она поняла одно: он ей нужен, даже если он идиот.
Муза так и стояла в конце коридора, зажимая уши руками. Для верности зажмурилась, чтобы не видеть, как он уйдет. Вот только вместо глухого дверного хлопка услышала шаги, а потом спрятанных под плотным кружевом запястий мягко коснулись.
От неожиданности едва не подпрыгнула и тут же открыла глаза, поднимая на него удивленный взгляд. Влад смотрел сверху вниз, холодно и заинтересованно.
Если Стейш в семье была боевой единицей, то Влад — уничтожал взглядом, сарказмом и добивал интеллектом. Его многие боялись просто из-за взгляда. Как сказала однажды Саша: «Влад иногда так смотрит, будто прикидывает на сколько частей тебя разделать, чтобы ты убралась в его холодильник». А Муза любила даже эту холодность, которая (она точно знала) была лишь маской.
— Никуда я не уйду, — спокойно заявил он и медленно провел большими пальцами по её запястьям.
— Почему?
— Я тебе нужен, — снова констатация факта.
— Чушь.
Муза смотрела в темные глаза и с трудом воспринимала слова. Мир вокруг привычно стал меркнуть, оставив только запах его идиотского сладковатого одеколона, его прикосновения к рукам и осознание опасной близости.
— Правда? Тогда ответь, почему ты носишь перчатки, — медленно провел пальцем по самому краю кружева, едва задевая кожу.
— Чтобы не оставлять на мужчинах отпечатков пальцев.
— Снимай, — тихо потребовал Влад.
— Что?
В груди пожар, паника, огонь. Он знает. Кто-то ему рассказал обо всем, что случилось. О том дне, когда боль стала невыносимой, и она наделала глупостей.
— Перчатки. Сейчас же.
— Если нет, то что?
— Муза!
Он не стал ждать, переговариваться или спорить. Просто снял с ней перчатки одну за одной. Кружевная ткань послушно соскользнула с кожи, обнажив сеть кривых шрамов на запястьях. Муза не сопротивлялась. Если он знает, прятаться бесполезно.
