— Я приехала не жить с тобой. Просто проведать.
— Ясно. Мать то не нужна стала. А сама где живешь?
— Квартиру снимаю возле больницы, где работаю. В другом городе.
— Каком?
— Неважно.
— Ну конечно, зачем матери говорить. Для тебя мать всегда была пустым местом.
— Это неправда.
— Ладно, — толкает она обветшалую дверь на щеколде, и я попадаю в грязное маленькое пространство. – Печь разожги и чайник поставь. Там есть немного воды. А я до колодца схожу. Если конечно тебе нетрудно старухе помочь.
— Иди, мам. Мне не трудно, — пытаюсь я навести подобие порядка, пока она целых полчаса ходит к колодцу и приносит два ведра воды.
— Ну рассказывай, — плюхается она на табуретку, после долгого разглядывания унылого пейзажа за окном.
— Что именно?
— От кого понесла? Помогать то будет, или как твой папаша, слинял.
— Будет, — отвечаю я коротко, хотя не планировала пользоваться помощью Артура. Если честно я иногда жду что появится заметка о его новых отношениях. Но пока вообще ничего. И к моему стыду радуюсь, что он все еще ждет меня. Нас.
— Главное, чтобы не от того твоего уродца.
— Кого?
— Да, Артурчика твоего. Мерзкий тип. Никогда мне не нравился.
— Это не правда. Нравился. Просто ты хотела, чтобы он женился на мне, а он не собирался.
— Ты матери не перечь. Я может и хотела, чтобы он обеспечил тебя, но точно не рассчитывала, что он выгонит меня обратно сюда.
— По делу же…
— Ой, заткнись. Ты чего приехала то? Показать, какая ты стала? Чтобы унизить меня этим?
— Даже в мыслях не было. Просто…
— Просто… Вообще меня всегда удивляло, что он в тебе нашел. Ты же самая обычная, ничем не выделяешься и глупая еще к тому же. Одеваться никогда не умела, подать себя. Серая мышь и та интереснее.
— Наверное умная бы с ним не ужилась, — хочется пошутить, но мама не смеется. Да и мне не до смеха. Она не права. Я может и не блещу умом, но эрудированная и если надо, могу выглядеть очень хорошо. Артур бы никогда не предложил мне его женой стать, если бы не думал, что я справлюсь с ролью первой леди.
— Точно. Давно надо было его на бабки развести. А что теперь. Как ты не хотела мою судьбу повторять, а в итоге такая же. Еще поди и девку ждешь?
— Девочку, да.
— Дура ты. Будешь как я в нищете прозябать.
— По крайней мере, дочку свою я никогда не стану продавать.
— О как. Обиделась что – ли. Так это я ради тебя, дурехи.
— Ясно, — мне даже вспоминать не хочется. – А как вы тут живете. Хохловы уехали?
Хорошая семья. Я всегда им завидовала. Столько любви, хотя всегда жили скромно. Иногда я мечтала быть на месте их дочки младшей. Смеяться, на речку купаться ходить, в город на аттракционы ездить.
— Жили долго, ага. Потом правда у них сына старшего собаки загрызли. Лена не выдержала, слегла. Потом и похоронили. Леня с дочкой уехали в Москву, но он один вернулся. Дочка по рукам пошла. Видела там на скамейке пьяница спит, так вот это отец этого замечательного семейства.
— Что? – я кажется теряю дар речи. – Ты пугаешь меня, да?
— Тебя жизнь еще не так испугает, — смеется она и наливает мне что – то очень похожее на чай. – Она знаешь какая дерьмовая. Я хотела для тебя лучшего, а ты кем стала. Медсестрой? Была у нас одна медсестра. Всю жизнь на других пахала, а потом ушла в отпуск и умерла одна. Два дня ее труп тух.
И это не последняя история. Таких в ее арсенале очень много. И от каждой волосы дыбом, и от каждой хочется закрыть глаза и исчезнуть. Разве так должно быть, разве так бывает?
Меня прошибает, я чувствую, что начинаю плакать, но прячусь за грязной кружкой, отпиваю сладкий чай.
— А ты чем занимаешься? — гнусавлю. Зачем я приехала. Зачем.
— Да тут магазинчик небольшой открыли. Там на кассе стою. Так что, если хочешь оставайся. Помогать будешь. Алкашей у нас хватает. Работы много.
— Может лучше ты ко мне? — сама от себя в шоке. Но если здесь так плохо, то зачем ей оставаться.
— Что? — у нее даже чай изо рта выливается. – Куда.
— Ну я снимаю. Там однушка, но кухня большая. Диван тебе купим.
— Ты же шутишь? Не можешь ты после всего просить меня. Простить меня… — открывает она заплывшие глаза как можно шире. И если присмотреться внимательнее, то можно увидеть черты, которые у нас одинаковые. Я тоже могла стать такой же. Любой мог.
— Ну если жить прошлым, то можно вообще не жить. А здесь ведь делать нечего. А в магазин ты и там сможешь устроиться.
— Ты реально дура. Всепрощающая идиотка. Ты должна ненавидеть меня, понимаешь, ненавидеть! И вообще приезжать не должна была! Не должна!
— Но ты ведь мама моя. Я могу обижаться, но ненавидеть… Мы все, каждый живем как умеем, постоянно вставая перед выбором. Я уверена, что если ты постараешься…
— Закрой свой рот! Господи, закрой! Ты не могла такой вырасти! Не могла! Тупая дура, у которой вместе мозгов ванильные облака. Мир он не такой. Тут выживать приходится.
— Я понимаю, мам. Я уверена, что вместе нам будет легче.
— Хватит! – вскакивает она и вдруг смотрит в окно. Кусает и без того искусанные ногти. – Они сейчас приедут. Давай беги.
— Что? Кто приедет? Артур?
— Не знаю ничего про твоего уродца. Шамиль приедет.
Кожа покрывается инеем.
— Откуда ты про него знаешь?
— Он теперь главный у них. Они мне квартиру предлагали, чтобы я сообщила, как только ты приедешь. А я не верила, что ты приедешь. Но ты здесь и я…
— И ты…
— Сообщила. Ты не стой, давай. Если на машине, то успеешь уехать.
Я подхватываю сумку, и хочу пройти мимо матери, которая в очередной раз меня предала, но она быстро обнимает меня и просит прощения.
— Ты ведь все равно простишь дуру, да? Ты столько лет не звонила, не писала, не давала о себе знать, я уж думала, забыла старуху.
— Никогда не забывала. Никогда. Прощай мам. Теперь уже точно навсегда, — еле отлепляюсь от рыдающей матери.
Я выбегаю из дома, тороплюсь к машине, до которой всего километр. Бок колит, но я не сбавляю темпа. Они поедут по главной дороге, а я поеду по лесу. Там была дорога широкая, я помню.
И вот машина уже перед глазами. Я в нее сажусь, завожу двигатель и вскрикиваю от стука в окно. За ним широкая улыбка Шамиля. Я не открываю, но тут сзади разбивается стекло. Машину открывают и меня вытаскивают на улицу.
— Зачем? — только и спрашиваю я, когда меня тащат во внедорожник.
— Все просто, крошка. Твой мужик вернет мне мою беременную бабу за его беременную бабу.
Глава 48. Артур
— Артур Каримович, вот отчеты по клинике и новому исследовательскому центру. Здесь записи с последних собраний, и еще вам звонила Кристина. Сказала, что ей в той глуши скучно.
— Спасибо, Элеонора. Кристине скажите, что я занят. Остальное посмотрю, — киваю ей, забирая бумаги, но она не уходит.
— Диана не звонила? – спрашивает, ковыряет и без того кровоточащую рану.
— Почему ты спрашиваешь?
— Сон плохой снился. Может пора прекратить идти у нее на поводу?
— Давно ли ты стала ориентироваться на сны? Мой номер у нее есть. Если что-то случится, уверен, она догадается позвонить.
— Точно? Просто мне кажется…
— Элеонора. Мысли о Диане и так занимают пятьдесят процентов моего времени. Может быть, мы хоть немного поработаем?
— Да, но все равно. Я волнуюсь.
— Я учту, — выпроваживаю ее взмахом руки, переходя наконец к работе, но снова слышу:
— Артур Каримович?
— Ну что?
— Там пришли.
— Кто?
— Ваш отец.
Я даже вскакиваю. Но потом разглаживаю галстук и спокойно сажусь в кресло. Отец. Перед ним всегда чувствую себя как перед начальством. Хотя давно избавился от такого. Ненавижу отчитываться перед кем-то.
— Пусти.
Отец заходит, поправляя свой галстук, которому уже лет двадцать, не меньше. Осматривается в кабинете, хмурится. Он никогда не любил тех кто шикует. А мой кабинет далеко не скромный.
