мое тело разорвалось на крошечные частички, но и душа разлетелась на куски. Артур кончил сразу же следом. Я почувствовала его семя на бедре перед тем, как он развернул меня к себе и тяжело дыша, прижался своими губами к моим. Только на этот раз ответить я не смогла.
Слезы ручьем текли из глаз, рыдания душили. Я чувствовала себя самой глупой и самой жалкой.
Артур заметив, что меня буквально трясет, отстранился и поднял лицо за подбородок.
Да, было очень больно. В сердце. Он его разве что не вырвал на живую.
— Я тебя ненавижу, — выдавила сквозь зубы, схватила с пола остатки того, что когда-то было пеньюаром и выбежала из кабинета.
Наплевать, что меня может кто-то увидеть, мне надо спрятаться от всего мира. А еще лучше от себя самой.
39
Забегаю в ванную комнату, включаю кран с водой и забравшись в душевую кабину, съезжаю по стене на пол. Слезы текут не переставая. Обхватив себя руками, я слышу собственные удушенные рыдания, эхом отлетающие от стен.
От звука открывающейся двери вздрагиваю. Я ее не закрыла?
Стеклянные створки душевой кабины разъезжаются, а за ними меня встречает тяжелый взгляд Артура. Быстро отворачиваюсь. Не хочу, чтобы он видел мои слезы. Он их не стоит. Ни одной. Но они как на зло текут и текут, даже еще сильнее после его появления.
Артур протягивает руку и выключает кран. Входит в кабину и приседает передо мной на корточки.
— Рита, — густой голос проникает в поры, — посмотри на меня.
Качаю головой, забиваясь еще дальше в угол.
Чувствую, как он тянет меня за руку, заставляя таки приподнять голову. Черные глаза мгновенно ловят меня в фокус. Плотно сжимаю губы. Почему? Почему он такой ужасно красивый? Даже сейчас, когда в его глазах нет той постоянной жесткости и власти, когда в них появляется что-то непонятное мне. Когда я так ненавижу его — он все равно остается тем, к кому тянется все мое естество?
— Уйди пожалуйста. Оставь меня, — всхлипываю, не в состоянии сдерживать мучительные слезы, — не издевайся еще сильнее.
— Я издеваюсь?
— А как это назвать? Вчера… — я запинаюсь, потому что даже озвучивать то, что он делал больно, — проводил время с кем-то, а сегодня со мной. Разве это не издевательство? В то время, когда я сижу здесь, ты… удовлетворяешь свои потребности.
Глаза заволакивает пеленой, и я чувствую очередную порцию слез, которые скатываются по щекам. Артур прищуривается, исследуя меня еще более внимательно.
— Рита, только что у меня был первый секс после возвращения из Берлина. И был он с тобой.
Он большим пальцем проводит по моей щеке, а мое глупое сердце дергается.
— Но от тебя пахло духами. Вся твоя одежда…
— Ты нюхала мою одежду?
Сжимаю губы, не отвечая, и вижу, как на мрачном лице расползается улыбка.
— Это нормально, когда находишься в людном месте и общаешься с женщинами. Женщины бывают навязчивыми. Но это не значит, что я бросаюсь на каждую, кто вешается на меня. Кажется, я уже говорил, что пока что с тобой, то на других не посмотрю.
Очень стараюсь игнорировать волну слепого счастья, что прокатилась под кожей.
— Но ведь мы не вместе. Ты предал отца, я ушла.
— Я не считаю, что мы не вместе. А если я после каждой ссоры буду засовывать свой член в другую, Рита, то грош мне цена.
Артур тянет меня вверх за руку и включает горячую воду. Оказывается, я покрылась мурашками и стучала зубами, а поняла это только сейчас, когда он подтащил меня под горячие струи воды.
— Я ничего не понимаю, — еле шевелю губами, находясь к нему так близко.
Утолив физический голод, находиться сейчас рядом — это нечто более глубокое. Опускаю взгляд, наблюдая за тем, как по мужской груди стекают мокрые дорожки, веду глаза ниже к краю штанов, что стали насквозь мокрыми.
— Ты должна просто довериться мне, — говорит Артур, разворачивая меня к себе спиной. Берет мочалку и наливает на нее гель. — Я не сделаю ничего, что может грозить тебе опасностью.
Кожи касается пенная мочалка и Артур осторожно, но уверенно проводит ею по моему животу. Прикрываю глаза от запретного удовольствия, что течет по венам там, где он ведет. Оставив на коже достаточно пены, дядя убирает мочалку и теперь уже собственными ладонями моет меня.
Прижимает к себе спиной, заставляя опереться на него. Сильные руки с небольшим давлением скользят к груди, обхватывают ее, сжимают.
Я щурюсь от острого желания, которое во второй раз вспыхнуло внизу живота.
Артур верно читает реакцию моего тела. Поэтому добивает меня тем, что целует шею, кусает мочку уха и вызывающе съезжает руками к развилке моих ног. Кладу руки поверх мужских и удерживаю их, не позволяя пойти дальше. Не могу. Сейчас просто не могу.
— Я все еще не понимаю, — признаюсь тихо, — может ты действительно не хотел причинять мне вред, но ты нанес его собственному брату. За что?
Оборачиваюсь и вижу, как Артур тяжело вздыхает. Несколько секунд пилит меня взглядом, будто размышляя над чем-то, а я просто тону в его глазах. Барахтаюсь, чтобы не пойти окончательно ко дну, но осознаю, что на самом деле давно уже там.
— Хочешь знать правду? — Спрашивает наконец через бесконечные минуты.
— Хочу.
— Тогда завтра поедем к твоему отцу. Пусть он сам все объяснит.
Сначала мне кажется, что я не расслышала. Часто моргаю, позволяя информации дойти до центра мозга.
— Правда?
— Правда. А сейчас давай выходи. Я голоден.
— Но ведь мы только что, — стремительно краснею я, вспоминая то, как он брал меня в кабинете каких-то десять минут назад.
— Ужин, Рита, — улыбается дядя, — иногда я еще просто хочу есть.
— Аа.
Артур снимает намокшие штаны, позволяя мне из-под влажных ресниц оценить его наготу, и бросив их в
