кто сообщил ему, где мы гуляем.
Я вышла во двор вынести поднос для мяса и опешила, увидев, как Борзый размазывает по стенке Славика. Причем размазывался Славик сам, Борзый просто навис над ним, сжимая кулаки в карманах. Я, конечно, заметила, что у Сашки кулаки сбиты и еще не до конца зажили, так что примерно представляла, в какую лапшу он размотает фотографа при желании.
— Малинка, пробегай, мы тут просто беседуем! — улыбаясь только губами, сказал Борзый, поправив шарф Славы, хорошенечко его затянув.
— Санька, в чем заносить? — вывернул из-за угла Костя и подошел ближе.
— С днем рождения, конфетка! — воспарил духом Вячеслав, увидев знакомое лицо.
Вручив мне цветы и подарок, он замялся и решил, что на этом его миссия закончена, промямлил что-то про работу в Париже и побрел к калитке. Может, понял, что Костя не собирается его защищать, закинув руку на плечи Сашке, то ли удерживая его на месте, то ли демонстрируя Славе, что он на стороне волка.
Махнув рукой на их мужские игры, я хотела вернуться к гостям, но дойти не успела. Борзый догнал меня, снова потащив в спальню, и, схватив мой блокнот, заявил:
— Ты не полетишь в Париж.
Я честно пыталась понять, пьян он или что у него за заскок случился.
— Почему? — еще не совсем дошло до меня, что он какой-то слишком эмоциональный для того Борзого, которого я знаю.
— Потому что я тебя не отпускаю!
— Я же ненадолго? Погоди! Ты хоть представляешь, сколько труда я вложила в этот проект? Сколько уже вливаний в него сделано?
— Другой будет, мало, что ли, в Москве этой ерунды?
— Ерунды? Знаешь что, Борзый, может, моя работа и не такая жизненно важная, как твоя, но я ее люблю! Этот проект — первый такого высокого уровня, который дает мне шанс привлечь внимание крупных заказчиков. Передо мной будут открыты все двери!
Мне стало невыносимо обидно, что я уважала его выбор, хоть мне он и не нравился. Не ставила ему условий и была рада любому его решению, лишь бы он сам был счастлив. Даже не стала зацикливаться, что так и не услышала от него хоть намека, что его чувства ко мне — больше, чем влечение. Радовалась тому, что есть, не загадывая далеко вперед.
— Ты ждать обещала и не ждала. Ходила с этим хмырем в театр. Он тебе цветы таскает без конца, подарочки. А там что? Романтические прогулки и ужин в ресторане на Эйфелевой башне?
— Слава — отличный фотограф, и он мне очень много помогает! Не исчезает и не ставит ультиматумы, как ты! И не портит настроение в день рождения! — не выдержала я нелепых и обидных обвинений.
Испепеляющий взгляд Борзого я выдержала, снова не став оправдываться, что в театре были съемки в нужных нам декорациях, а вовсе не свидание.
Сашка злился, грудь ходуном ходила, в его глазах все больше сгущались тучи, но он молчал, что-то решая для себя. Прочти я тогда его мысли, пришла бы в ужас от собственных слов, вывернувших его душу. Но тогда я не знала, что успел ему наговорить Славка, и как больно сейчас было волку, даже не догадывалась.
— Да. Прости, не буду портить больше, — коснувшись моей щеки, спокойно сказал Борзый.
Я решила, что поговорю с ним позже еще раз, а пока нужно возвращаться к гостям, проявлять к ним неуважение мне не хотелось, все в какой-то степени приняли участие в создании для меня этого вечера.
То, что Борзый уехал, мне сказал Костя, он же и показал разбитое зеркало в прихожей. Тогда я не сообразила, почему он это сделал, ударив кулаком в свое отражение, может, не отвлеки меня Миланка, я бы и догадалась, но мой ком еще летел с горы в пропасть.
Девочки нашли меня на кухне, неловко молчали, все, кроме Миланы, новой девушки Матвея.
— Саша, ты извини, я человек прямой. Но не могу не сказать. Когда мой бывший муж ушел к любовнице, оставив меня с трехмесячным ребенком без средств к существованию, я чуть руки на себя не наложила. Рассказывать, в каком аду я жила, не буду, не об этом. Просто подумай о его жене и ребенке, прежде чем уводить из семьи, поставь себя на ее место.
— Кого? Я никого… Борзый не женат, у него нет детей! — устало возразила я.
— Ты не знала? Боже! Саш, он живет в доме напротив нашего, я часто видела его с женой и дочкой.
В пропасть меня швыряло в все глубже от всплывающих фактов. Каждая деталь как пощечина, обрывающая дыхание. В памяти мелькали: детские салфетки в рюкзаке, не звонить поздно, когда он дома. Мог ли он скрывать от всех семью? Конечно, мог! Обязан был скрывать и беречь их. И, скорее всего, даже не были расписаны официально с этой женщиной, иначе Аленка бы это давно уже узнала.
— Я чудовищно себя чувствую, прости, пожалуйста… я думала, ты знаешь.
Милана, хоть и извинялась, но было видно, что считает, что она правильно поступает. Возможно, ее собственная душевная травма диктует ей такую проактивную позицию, а я… я, кажется, уже пролетела Гранд-Каньон и приземлилась в аду, где черти лепят снежки в арктическом холоде.
Не знаю, что бы со мной было, не вмешайся Аленка, внимательно слушающая Милану, она покопалась в своем смартфоне, сказала:
— Официально он не был женат и детей тоже не зарегистрировано. Что при его профессии, конечно, нередко бывает. Но у него есть младшая сестра, которая сейчас у Марка живет со своей мелкой. Я думаю, это с ними ты его видела.
— Девочка его называет папой, — возразила Милана.
— Она всех так называет, насколько я знаю. Санька, лети за своим контрактом, мы разберемся, — предложила Аленка.
Возможно, то, что Аленке я доверяю больше, чем малознакомой мне девушке, убедило меня, что Миланка просто перепутала.
Наверное, Кирилл прав, мы несовместимые. Слишком разные. И пусть нас тянет друг к другу с невероятной силой, но как только соприкасаются два наших абсолютно разных мира, так же сильно нас расшвыривает снова далеко.
Возможно, у него сейчас сложный период, он начинает свою жизнь практически заново, привыкая к совершенно другим правилам во всем. Но ведь это не повод ломать уже налаженную мою работу просто из прихоти.
Я совсем запуталась, и только глупое сердце не сомневалось
