ребенком было все в порядке… – Познакомить вас?
Грозный голос с нотками ехидства прозвучал сбоку, и я сморгнула оцепенение и натянула на лицо маску равнодушия. Охрана уже вышла из машины, только мы с Самсоновым сидели на заднем. Он повернулся ко мне и пристально изучал мою реакцию. Как я могла так облажаться? Едва не прокололась…
– Если он окажется таким же мудаком как ты, не трать время, – произнесла, отворачиваясь, на что Самсонов лишь стиснул зубы и покинул салон.
Не дышала. Не могла успокоиться. Жадно впилась взглядом в лицо брата, чтобы понять по нему, все ли в порядке. Помимо исказившей его черты ненависти, Арман выглядел буднично. Они с Самсоновым о чем-то разговаривали, а я впервые порадовалась что тачка тонированная и никто не видит моего побелевшего лица.
Мужчины собачились. Они как дворовые псы столкнулись нос к носу и разговаривали, утробно рыча друг на друга. Арман легонько толкнул Самсонова, но тот на провокацию не повелся, но и отступать не стал. Арман толкнул сильнее. Мое дыхание перехватило. Самсонов заговорил на повышенных тонах. Арман тяжело дышал.
Охранники делали вид, что не замечают намечающейся драки, хотя уверена, будь их воля, они бы уже давно напали на Армана, но их крысолов не велел им рыпаться. И я впервые была почти благодарна этой сволочи за это. Арману было бы не справиться с тремя лбами. Каким бы физически развитым он ни был, трое против одного – неравный бой.
Внезапно Самсонов развернулся и шагнул к машине. Адам и второй охранник сели на передние, а Давид, бросив долгий взгляд в сторону моего брата, произнес угрожающе.
– До встречи, Арман…
И в его словах было столько невысказанного, что хотелось провести вдоль воротничка давившей на горло рубашки пальцем. И не сразу сообразила, что сижу в футболке, но давление на горло от этого не стало меньше.
Самсонов сел рядом со мной, и машина начала движение, а я бросила короткий взгляд в сторону брата и меня прошиб пот.
Показалось, что даже сквозь тонировку и толстое наверняка бронированное стекло он видел, что я сижу здесь. Арман растерянно моргнул, нахмурился и начал набирать кому-то, не отводя пристального взгляда от удаляющегося внедорожника.
А я почувствовала, как нервы стягиваются в тугой клубок.
Грядет что-то дурное. И если предчувствия не обманывают, я окажусь в самом эпицентре этого…
20
В судьбе каждого инквизитора есть ведьма,
которую он оставил в живых...
Ресторан Версаль пестрил огнями. Куча машин была припаркована у обочины. Адам провез нас мимо длинного ряда автомобилей к самому входу и остановился.
Самсонов вышел в глубокой задумчивости сделал пару шагов к двери, а потом будто вспомнив о чем-то не столь важном коротко повернулся и махнул рукой, чтобы шла за ним.
Его показная грубость разбавила мою кровь злостью, и я не сдвинулась с места, только руки на груди скрестила, потому что вдруг осознала, какая с рядом с ним беззащитная. В этой ситуации и в любой другой. Капризничать глупо, но не капризничать, значит лишиться последних крупиц самоуважения.
– Сюда иди, – раздражаясь рявкнул. Ощутила, как щека заалела от взгляда Адама через зеркало заднего вида. – Кристина, – и будто прочитав все мои мысли и поняв смысл протеста, он подлил масла в огонь и грубо выдал. – Рядом.
Мои глаза расширились от удивления и даже шока. Самсонов повел уголком губ в намеке на издевательскую улыбку и даже не скрывая удовольствия за возможность показательно меня выпороть развернулся и подошел к машине. Сзади нас в очереди к подъезду в ресторан собирались машины. Один смельчак даже посигналил, но никто не заметил этого. Взгляды всех присутствующих были прикованы к Самсонову и мне – девушке-самоубийце, которая посмела ослушаться Его величество.
– Оглохла? – спросил тихо. Слишком тихо для человека, чей приказ не выполнили.
– Я не шавка, – произнесла и задрала подбородок. Отвернулась.
Услышала короткий смешок, сорвавшийся с губ Давида.
– Ты, Кристина, – нарочито медленно протянул руку и подцепил мой подбородок, разворачивая меня к себе лицом. Его пальцы были горячими и жесткими, такими, как и запомнила. И от осознания, что его прикосновение не вызывает отторжения, а лишь заставляет внутренне заурчать от удовольствия, я сама себе стала противна. – Будешь той, кем я прикажу тебе быть.
Жесткие слова заставили стиснуть челюсть.
– Шавкой, подстилкой, покорной рабыней…
Ударила. Ладонь пронзили сотни иголочек, голова Самсонова дернулась, он стиснул зубы. Его щека начала медленно алеть точно так же, как мое лицо. Я тяжело дышала, масштабы катастрофы, которая сейчас разрастется начали доходить до меня, и я почти пожалела о содеянном.
Взгляд Самсонова превратился в одну поглощающую тьму, только она не сулила ничего хорошего как это бывало, когда он возбужден. Эта тьма укрывала что-то страшное и пугающее. Укрывала пустоту за ней.
– Давид, – голос Адама наполнил салон, но мы не обратили на него внимания. Я не могла отвести от Самсонова взгляда, он не трудился скрыть намерения, которые без труда читались в стиснутой челюсти. В заигравших желваках. В хватке, которая стала грубее.
Пальцы оставили подбородок, но тут же как пасть дикого зверя сомкнулись на моей шее сталью. Дышать стало нечем. Воздух клокотал в груди, но не находил выхода. А Самсонов даже не давил.
Послышался хлопок двери, водитель выскочил и обежал машину. Гудки стоящих сзади машин звучали все чаще и дольше. Давили на мозг, травили слух нетерпением.
– Давид, – Адам опустил руку на плечо Самсонову и тот стряхнул его кисть и рыкнул на него. Подчиненный беспомощно замер, лишь бросил извиняющийся взгляд на меня.
– Нарвалась.
Это не было угрозой, просто констатация факта, который подчеркнул Давид.
Его пальцы стянули жилку на шее и мои руки взметнулись к его запястью. Сжала, попыталась оторвать от себя. Тщетно.
– Неужели тебя не научили молча выполнять приказы? Безоговорочно подчиняться? – его хватка усиливалась, мои глаза начали
