Я вскрикиваю, потому что не могу сдерживать свои эмоции. Это так… так…
Голова становится пустой. Все мысли стекает вниз живота.
Мне хочется еще и еще. И, когда кажется, что лучше уже быть не может, рука Давида оказывается у меня между ног.
— Кто такой громкий? — Давид обжигает своим дыханием мое ухо и прикусывает мочку. — Кто так сладко кончает? Моя зайка. Что это тут у зайки?
И он пальцами нажимает на клитор. Я громко стону.
— Давай, зайка, покажи мне, как тебе это нравится. Кричи, — шепчет он и ласкает меня еще сильнее. И еще быстрее двигает бедрами.
Я все напряжена. Царапаю стену и лбом утыкаюсь в нее. Натираю его от движений Давида во мне. Вверх-вниз. Вверх-вниз.
Широко открываю рот и пытаюсь надышаться, потому что воздуха не хватает.
Давид заводит руку и просовывает мне в рот два пальца. Я обхватываю их губами и посасываю.
— Сука! — кричит Давид и сильнее бьется в меня. С каждым толчком я ударяюсь в стенку.
Его пальцы у меня между ног быстрее натирают мой бугорок и я прикусываю его пальцы и вскрикиваю, когда тугой узел, наконец, разрывается. По телу пробегает разряд. Капля пота стекает по виску на шею и Давид вылизывает ее.
Он еще толкается в меня, но уже медленнее. А внутри тепло. Он заполняет меня.
Вынимает пальцы изо рта и за подбородок поворачивает к себе. Целует, обхватив грудь.
Потом приподнимает меня и кладет на кровать. Я закрываю глаза. Меня опять клонит в сон.
— Не выспалась, — последнее, что слышу. — Я люблю тебя, зайка. Очень люблю.
Глава 24. Давид
Наконец, она в моей власти. Полностью подчинена. Не спорит. Не грубит. Не посылает.
Наоборот, сама прижимается ко мне. Сама заводит и себя, и меня.
С каждым днём я все больше убеждаюсь, что не смогу без нее. Не смогу. И никому не позволю лишить меня ее.
Моя. Только моя.
Три дня мы просто не выходили из дома. Я перепробовал все поверхности, где можно взять Василису. Реализовал почти все свои фантазии. И все равно мне хотелось ее ещё и ещё.
Даже наблюдая, как она пьет йогурт прямо из бутылки, сидя в моей рубашке, застегнутой на две пуговицы, я бросал свой завтрак. Забирал у нее бутылку и сажал на стол.
И трахал. Сразу вгонял член в уже готовую киску. Она тоже хотела. Всегда.
И это был самый кайф.
Но я видел, что ей не давали покоя вопросы, связанные с Эмиратами. Чувствовал это. Мы ведь так и не поговорили.
— Давид, — произносит она. Мы лежим на кровати и Василиса прижимается ко мне, кладет голову на плечо. — Расскажи мне, Давид, — просит она. — Я хочу знать, что тогда случилось.
— Ты ведь не отстанешь, да? — глажу ее по волосам.
Мотает головой.
— Дактиф в больнице. И, скорее всего, на ноги не встанет.
— Это ты его? — поднимает голову и испуганно смотрит на меня.
— К сожалению, нет.
— Давид.
— Да, к сожалению, — повторяю я. — Я хотел убить его. За то, что он сделал с тобой. Убить как собаку. И я пришел за этим.
— Но как тогда…
— Когда я, подкупив охранника, проник к нему в номер, Дактиф был пьян. Я был готов убить его. Прямо там.
— А я?! — вскакивает Василиса. — Я?! Ты обо мне подумал?!
И бьет меня своими кулачками по груди.
— Только о тебе и думал, — хватаю и прижимаю ее к себе. Ее порыв вызывает у меня улыбку.
— И что было потом? — шепчет она мне я грудь.
— Потом я заставил его встать на колени и рассказать мне, что случилось в тот день, — говорю и чувствую, как Василиса еще сильнее сжимается. — Зайка, не бойся. Все же позади.
— Давид, — опять шепчет, не поднимая головы, — не было же ничего, да? Мне врач сказал, что не было.
— Не было, — глажу ее по волосам. — Но если бы даже и было…
— Нет. Не надо, — мотает головой.
— Ну, тихо-тихо. Ты сама хотела все знать. Но это правильно. Мы сейчас это все проговорим и все. Забудем. Да?
Кивает.
— Расскажи мне, что он тебе сказал? — прошу я.
Да, мы должны полностью проговорить это. Чтобы вычеркнуть из нашей жизни.
— Сказал, что Любимчик у ветеринара на яхте. Что его в море выловили. И что это ты… — поднимает на меня взгляд. — Давид, прости.
— Все. Забыли, — целую ее в макушку. — Мне эта тварь сказала, что ты сама пошла с ним. Я, конечно, не поверил. Треснул его. Завязалась драка. Он пытался отнять у меня пистолет, — замолкаю. Мне тоже тяжело вспоминать это все. Василиса молчит. Ждет. — Потом Дактиф рванулся к балкону. Стал кричать, звать на помощь. И не удержался. Я не толкал его, — беру ее лицо в свои руки и пристально смотрю в глаза. — Ты мне веришь? Не толкал.
Вижу, как по щекам Василисы текут тихие слезы. Она всхлипывает. Кивает.
— Я знаю, Давид. Знаю.
— Девочка моя, — прижимаю ее к себе. — Ты же больше не уйдешь от меня? Никогда?
— Нет, — мотает головой.
— Вот и молодец, — целую ее в губы. — Ну, хватит об этом, да? Больше не будем.
— Давид, — Василиса вытирает слезы со щек, — если бы тебя посадили, я бы… я бы ждала тебя…
— Глупенькая, — смеюсь я.
— Я правда! — возмущается она.
— Я знаю. Иди ко мне. Пошли в кино?
— В кино?
— На ночной сеанс успеваем. А то что мы все дома да дома. Тебе же хочется погулять?
— Мне хочется досмотреть с тобой тот фильм. Дома, — улыбается она.
— Кстати! — я
