собираюсь покинуть салон автомобиля.
— Подожди! — выкрикнула Разумовская, — Мне что-то плохо, Марк! У меня кружится голова! Я…я сейчас потеряю сознание!
— Отлично, подождем, пока ты с ним расстанешься окончательно, а потом я на руках отнесу тебя к гинекологу. Мне, знаешь ли, совершенно плевать на твои обмороки.
— Я устрою там скандал! Никто не станет принимать истеричку!
— Станет, Лиана. Ты, наверное, забыла, да? Так вот — я чертовски богат. У меня хватит денег, чтобы на тебя надели смирительную рубашку и взяли все необходимые анализы, — голос спокойный, но твердый.
Слегка похуистический.
Я знаю, как он раздражает. Если уж мой папаша не выдерживает этот тон, то и эта звезда погорелого театра тоже непременно пасанет.
— Короче, твое решение, детка? Идешь сама или повеселим публику?
— Марк…
Голос дрожит, рвется, переходит на всхлипы. Чудесно! Но все это я уже увидел. Едем дальше.
— Все, мне надоело. Шевели колготками, Лиана, мне нужна правда и я ее получу, во что бы то ни стало.
— Стой! — и крупные слезы покатились у нее по щекам.
— Стою.
— Погоди…
— Годю.
— Марк…
— Да?
— Я так люблю тебя, — и полезла ко мне целоваться, словно дикая мартовская кошка, обдолбанная мятой.
И такая у нее была прыть, что она даже умудрилась криво-косо залезть на мои колени, впиваясь в меня своими цепкими пальцами и успевая лизнуть мою щеку. Я пытался быть милым, терпеливым и всепонимающим, но, наверное, пора завязывать.
Скинул ее с себя. Просто отшвырнул, на ее сидение, а затем поспешно вышел из тачки, сразу же направляясь к ее двери. Открыл, цепко ухватил Лиану за загривок пальто и запястье и потащил в сторону клиники.
— Марк! Марк! Господи, да пусти же ты меня! Давай поговорим!
— Обязательно поговорим. Но только после приема у гинеколога!
— Марк! — заревела в голос, но на мое счастье, никто не обращал на нас внимания.
— Ты беременна или нет?
— Марк! — шлепнулась на задницу и уперлась ногами в асфальт.
— Да или нет?
— Пожалуйста, любимый!
— Да или нет, черт тебя дери, Лиана?
— Нет! — заорала она, что есть мочи, и я тут же отпустил ее, и отступил, взирая на нее, как на ядовитое насекомое.
А потом просто развернулся и двинулся к тачке. Меня рядом с этой ненормальной больше ничего не держало. Пусть найдет себе нового «друга» и дружит с ним хоть до усрачки.
Блядь, вот же сука! А-а-а!!!
Но стоило мне только сесть в автомобиль, как Разумовская бросилась мне на капот, вопя во все горло второй акт марлезонского балета.
— Это еще не конец! Слышишь, Хан? Если ты бросишь меня, то я наложу на себя руки! Я покончу с собой из-за тебя! Ты будешь повинен в моей смерти! О, пожалуйста, вернись ко мне! Вернись! Иначе, клянусь, что больше ты никогда меня не увидишь!
— Это моя мечта, Лиана!
Резко сдал назад, обрулил, выпрыгнувшую следом за мной Разумовскую и дал по газам, оставляя ее реветь и смотреть мне в след.
Все, хватит миндаля!
И да, я вдруг совершенно четко понял, где нужно копать под эту ебанутую семейку…
Глава 28. О том, как легко рушатся судьбы…
Марк
Заезжаю в офис, отменяю и переношу все встречи на сегодняшний день, а затем поднимаю одно единственное дело, находя в нем нужный мне адрес и номер телефона.
Спустя сорок минут я уже в спальном районе на окраине Москвы. Передо мной обычная панельная девятиэтажка, раздолбанная лавочка и одиноко спящий на ней алкаш.
Паркуюсь, выхожу из машины и уверенно иду ко второму подъезду. Если повезет, то я застану того, кто мне нужен, дома. Набираю на домофоне номер квартиры и жду.
— Да?
— Доставка, — отвечаю, делая голос чуть выше.
— Я ничего не заказывала.
— Заказали за вас. В подарок.
— Да? А-а-а, открываю…
Прохожу в подъезд, в котором пахнет прокисшими тряпками и поднимаюсь к лифту. Жду, когда ко мне тот спустится, нетерпеливо хрустя костяшками пальцев.
Наконец-то створки со скрипом разъезжаются передо мной, и я вхожу внутрь. Жму на кнопку последнего этажа, включаю на телефоне диктофон и замираю. Всего несколько секунд и я на месте.
И почти сразу же я встречаюсь с растерянными глазами своего бывшего секретаря. Она вмиг пугается, пытается захлопнуть дверь, но не успевает. В последний момент я ставлю в створ ногу и со всей силы дергаю ручку на себя.
— Ну, здравствуй, Алина, — улыбаюсь я обманчиво дружелюбно, — сколько Лен, сколько Зин, не так ли?
— Марк Га-Ге-Га…
— Германович я.
— Германович, — кивает девушка, затем делает шаг назад и судорожно сглатывает.
Вхожу в тесную, темную прихожую и закрываю за собой дверь. В квартире пахнет отрыжкой бомжа. Из зала слышу хриплый, чуть визгливый мужской голос.
— Алинка, че там за жратва приехала? От кого? Метнулась сюда по-бырому. Хавать охота…
— Это Вова, — краснея, поясняет мне бывшая секретарша и тут же в проеме появляется запитая, заплывшая и небритая харя, по всей видимости, ее сожителя.
— Вова, пойди погуляй, — расстегиваю я пальто.
— Ты ничего не попутал, мужик? Эй, слышь, Алинка, это че за петушара еще такой?
— Заткнись, Вова! — осаживает она потного хряка и с опаской смотрит на меня.
— Че ты сказала? — взрывается мужик и тут же со всей силы лупит Алину по губам. Сильно. До крови.
Та успевает только вскрикнуть. А я одним движением отправляю Вову в астрал. Мужик падает навзничь и вырубается.
— Ну, его предупреждали, — пожимаю я плечами, — и пока твой Вова спит, мы с тобой поговорим, Алина.
— А… о чем?
— О вечном, — улыбаюсь я и, не разуваясь, прохожу в большую комнату.
Здесь капитальный срач. Бутылки, пустые коробки из-под пиццы, грязное белье свалено в кучу в углу и на кресле, под диваном переполненная пепельница, из которой валятся окурки. Сесть куда-либо не представляется возможным, поэтому я замираю посреди комнаты и смотрю на девушку максимально сурово. А затем выдаю:
— Предупреждаю сразу, я в курсе всего, Алина. Сейчас только от тебя зависит, где ты начнешь говорить: здесь или в полиции.
— Я ничего не сделала, — тут же заломила руки девушка и расплакалась, — я только передавала Лиане сведения про вас и Татьяну! Клянусь, больше ничего! Клянусь, Марк Германович!
— А кто сделал?
Сглатывает. Глаза начинают бегать. Ага, врать собирается…
— Если скажешь правду, то я не стану настаивать на сроке для тебя, — прищуриваюсь, а затем, для пущего эффекта, немного поднимаю голос, — а если нет, то…
— Коваль! — выкрикивает девушка и закрывает мокрое лицо руками.
— Коваль?
— Да! У него больная дочь. Рак мозга! Жены нет, сиделка стоят
