— Беда, — грустно проговорил он, качая головой и поцокивая. — Кто-то погиб?
— Подробностей не знаю, поэтому сразу полетела сюда.
Остальную часть путь я провела в полусне, из-за чего больше молчала, чем говорила.
К тому же отголоски кошмара, который я увидела при подлёте к Дубай, омрачали меня. Мой телефон сломан, а в аэропорту Дубай купить новый аппарат я не успела, как и связаться с Москвой. Я приобрела телефон уже в Аддис-Абебе, но симка в нём не работала. Видимо она тоже повредилась, когда поломоечная машина проехалась по ним. Попытка подключиться к общественному вайфаю сорвалась, потому что сигнал тут слабый. Мне не удалось даже войти на электронную почту.
От разочарования хотелось биться об асфальт. Но тут обстоятельства оказались сильнее меня. Мне пришлось отложить прием связи с Москвой на поздний час.
Мы прибыли в Шеке в вечерних сумерках. Меня встречали всей деревней. Абель уехал в соседнюю деревню, и мы договорились, что он вернется за мной дня через два. Эфиопы из Шеке тут же взяли меня в оборот и отправились показывать мне погоревшие места. Пострадало, к счастью, не много, но приступать к работе было уже поздно. Они вкусно меня накормили и отправили спать в отдельную хижину. Но мне перед сном захотелось, пока последние сумерки ещё освещали дорогу, пройтись и осмотреться.
Кое-что меня зацепило, когда местные жаловались на пожар. У одного сарая я заметила длинную борозду прожженной земли, которая тянулась до мелкого кустарного леса. Захватив с собой маленький фонарик, который потерялся в прошлый раз, я отправилась в обход. Борозда действительно оказалась странной. Она тянулась слишком аккуратно и продуманно, словно огонь жег не всё, а только конкретный сарай.
Она мне напоминала линию поджога, а не случайный пожар. Но зачем и почему?
Дойдя до рощи, где борозда закончилась, я при помощи фонарика осмотрела ближайшие кусты и недавно вырытые кучи. Ничего подозрительного и в то же время ничего нормального. Разве огонь не должен разойтись дальше по сухой траве? Или я снова додумывала факты ради удобной правды?
Я уже развернулась, чтобы вернуться в деревню, когда фонарик зацепил блеск. Замерев, я нерешительно подошла к нему и обнаружила под слоем листьев и земли канистру, пахнувшую бензином.
А это уже не домыслы чуть помешанного на паранойе сознания. Неужели кто-то умышленно совершил пожар?
Усилием воли я заставила себя войти в предоставленную хижину и лечь на спальное место. Если пожар был не случайным, то скорей всего это месть от соседних народов или вообще подстава от сомалийцев. Ведь тут конфликт может начаться от любой маломальской провокации.
Закрыв лицо руками, я пыталась убедить себя в том, что это совпадение. Всего лишь обычное совпадение, но прозорливое предчувствие нашептывало мне тоненьким голоском, что рядом пряталась моя опасность. Проворочавшись, я всё же смогла уснуть, а затем… лучше бы совсем не просыпалась.
Я открыла глаза из-за женского визга и резко поднялась с постели. Сейчас ночь, но почему-то в окне мне померещилась яркая вспышка. Едкий запах защекотал обоняние и сдавил грудную клетку. Я подскочила на ноги и подбежала к окну, чтобы понять что за опасность в деревне, когда взрывная волна сбила меня с ног. Я упала на дощатый пол хижины, чувствуя как ладони покрылись мелкими, но кровоточащими царапинами. Попыталась подняться, оперевшись об стол, но не удержалась и снова упала, разбивая колени. Грохот от взрывов и автоматной очереди приглушили остальные звуки. А сизый туман разъедал слизистую от чего у меня потекли слезы.
Первородный страх окутал меня. Мне показалось, что я задрожала всем телом от предчувствия скорой расправы. Но я услышала женские крики и что-то во мне заставило не сдаваться. Пока рано. Пока рано поддаваться панике.
Откуда тут опасность? Это ведь деревня с обычными эфиопскими трудягами, которые хотели выжить. Они жили здесь, чтобы прокормить себя и своих детей.
Уши заложило, а туман в голове не собирался пропадать. Всё перед глазами показалось размытым. Только периодические вспышки ярко виднелись за окном. Я повторно попыталась встать, но не успела. Кто-то проломил дверь моей хижины. Огромная черная тень с автоматом в руках направилась ко мне. Массивные кожаные армейские ботинки тяжело опускались, и вроде бы глухой звук отзывался слишком четко и громко в туманной голове. Черные пальцы больно впились в плечо, поднимая меня. Он не задумался, что мне больно. Хуже того, когда я не сумела подняться, неизвестный прикрикнул на меня на незнакомом диалекте. Я не поняла его, но инстинкты кричали, что мне нужно его бояться. Моя жизнь сейчас не в моих руках.
Мне пришлось подняться и пройти на выход. Дуло автомата уперлось в правую лопатку, неприятно покалывая. Я, запинаясь, переступила порог и окинула взглядом долину.
Глаза давно слезились от едкости вокруг. Сердце кольнуло от окружающей боли и страданий. Я увидела как мужчины пытались бороться с захватчиками, но явно проигрывали им. Женщины испугано кричали, пытаясь спасти детей. Но к сожалению черных теней слишком много в нашей деревне. Кто-то из них поджигал местные посевы, а кто-то вырубал скот. Недалеко от меня кто-то истошно закричал, но крик резко прервался после одиночного выстрела.
Что-то во мне сломалось. У меня пропал воздух, и я начала задыхаться. Тень позади меня сильно толкнула, чтобы поторопилась, но я не смогла идти. В изнеможении я схватилась за руку неизвестного, пытаясь произнести слова помощи на амхарском. Но страх парализовал память, из-за чего я выдавала ужасную смесь на разных языках. Мой беспомощный вид не вызвал сострадания у тени. Наоборот, он повысил голос и пнул меня, попав в бедро.
Боль, страх, унижение. Никогда не думала, что меня можно сломить. Но перед лицом реальной опасности я оказалась слабой, обычной женщиной, которая молила о пощаде. Я валялась на пыльной земле, слезы текли по щекам, руки дрожали, а голова шла кругом.
Тень крепче прижала к себе автомат, направляя в меня дуло. Вспышка ярко осветила мне лицо скрытое маской. Темная кожа в прорези блестела, как и черные глаза. В них не было сомнений или раздумий. Одна лишь цель и готовность убить.
Стольких потеряв, я никогда не ценила свою собственную жизнь. Она просто была, и мне казалось, что я обязана её прожить.
НО я вообще хотела ли иметь свою жизнь? Хотела ли жить по-настоящему?
Вчера я бы не поняла вопроса, а сейчас да. Я хотела жить. Хотела ценить счастье, которое мне подарила судьба. Хотела поблагодарить за всё, что получила и не ценила. Принимала как должное. Потому что сейчас перед лицом смерти я искренне хотела дожить до старости. Хотела видеть людей, которых люблю. Хотела сказать, как они дороги моему сердцу.
Медленный ВДОХ и последующий ВЫДОХ.
Мой выбор впервые не принадлежал мне. Сейчас жить мне или умереть решала сама судьба. И я покорно позволила сердцу выбрать направление.
Я медленно закрыла глаза, отдаваясь освобождающему чувству, когда услышала очередной одиночный оглушающий выстрел.
Глава 18
POVГлеб
Последние дни я без устали работал. Любая Ксюшина проблема стала бы личной для меня. А тут я мог помочь ей в том, в чём разбирался сам. Я не мог отказаться от этого, даже если бы хотел; даже если бы она не попросила меня. Сохранять хладнокровный вид раньше казалось отличной идеей. Но вид Ксюшиных слёз сломил меня, из-за чего я, не задумываясь, снова признался ей в чувствах, которые никогда не покидали меня.
Вот только Ксюша не ответила на них (этого я в тайне хотел, но не ждал), и всё же она даже не позвонила мне. Более того она срочно улетела в Корею, где проживал нынешний её ухажер — Кван Чу Вон. В этом меня мельком просветила Марина, когда недавно мы столкнулись в лифте.
Ещё я надеялся, что мои чувства хотя бы немного поутихли за прошедшие годы, но сжирающая меня ревность говорила об обратном. Они не утихли. Они жили во мне, прикрываясь тенью. А уж после новой встречи с Ксюшей они начали медленно выползать на свет, будто заново будоража и зажигая меня.
