плачет. Вот как так? Это мне больно! Я прямо сейчас истекаю кровью, не он!
— Валер, ты чего? — мигом забыла о манерах.
— Не надо было мне соглашаться на брак с тобой, но они обещали оставить мне мать. Ты даже не представляешь, как много она для меня значила.
Ну вот — совсем нюни распустил. Я не узнаю, собственного мужа. Вернее, бывшего мужа.
— Так та старушка-надзирательница действительно твоя мать? — мне почему-то стало жалко его, хотя стоило бы пожалеть себя.
— Не важно, — Валера резко встал и отвернулся.
Ему было стыдно за проявленную слабость. Похоже, он первый раз в жизни занимался членовредительством и совсем размяк. Так ему и надо! Первую жену погубил — теперь меня хочет изувечить. Минута сострадания истекла, я вспомнила каждый его жест, каждое слово, каждое издевательство надо мной и моим телом.
— Что дальше, Соколовский? Будешь каждый день отрезать мне по пальцу? — страх ушёл, осталась только ненависть.
— Нет, конечно, — извиняющимся тоном ответил он. — За кого ты меня принимаешь?
Так мило возмутился. Был бы рядом со мной нож, я бы с удовольствием всадила его в горло бывшему мужу. Как приятно было бы увидеть кровь, заливающую его отглаженную рубашку, недоумение в глазах и страх смерти на лице. Я огляделась по сторонам, но тот кинжал, которым Валера отрубил мне палец, куда-то пропал. Видимо, он спрятал его от греха подальше.
— Что со мной будет дальше? — я с маниакальным упорством хотела вынудить его озвучить свои планы на меня.
— Ничего. Формальность мы соблюли, теперь ты можешь даже сексом со мной не заниматься. Если сама не захочешь, конечно же, — он провёл указательным пальцем по моему бедру.
— Нет, не захочу! Никогда, — отпрянула от него в ужасе.
— Как скажешь. Тогда живи. Просто живи. Жизнь — это уже награда. Я буду приезжать иногда, но больше пальцем к тебе не прикоснусь.
И он ушёл. Просто ушёл. Прихватил свой небольшой чемоданчик и аккуратно закрыл за собой дверь. Я в недоумении смотрела ему вслед, так и не поняв, что это было. Купить меня, подняв все связи и потратив кучу денег, отрубить палец и… всё? Он что-то говорил про формальности, которые мы соблюли. А вдруг, его вынудили покалечить меня? Я провела в браке достаточно много времени, но ни на один процент не узнала собственного мужа.
Соколовский очень странный и всегда таким был. А что, если его вынудили жениться на мне? Я привыкла воспринимать мужчин, как потенциальных агрессоров, безусловно жестоких и надменных. Они — властители мира, считающие женщин недоразвитыми существами, но… Костя не такой! Его друг Слава сказал, что таких как он и Костя много. Потом тот дед, Григорий, тоскующий по своей дочке. И кроме них было ещё много мужчин, которые были добры ко мне.
Нет, нет и ещё раз нет! Я вновь пытаюсь оправдать их всех. Типа они — невинные овечки, которых заставили стать монстрами. Большинство женщин занимается тем же самым, потому мы все и оказались на самом дне. Кто мешал объединиться ещё много лет назад, дать отпор, отказываться от секса и консумации брака, прерывать беременности. Коль мужчины приравняли нас к диким животным, то и вести себя мы должны соответствующе. Не как коровы, которых ведут на бойню.
Я тоже хороша. Позволила не просто изнасиловать, а лишить себя пальца и слова поперёк не сказала. Можно было выпрыгнуть в окно, кричать, кусаться, попробовать отнять у Валеры нож… Но он сделал всё так быстро и неожиданно, что я попросту не успела среагировать. Была слишком удивлена его появлением, слишком испугана, слишком много себе нафантазировала. Теперь уже поздно что-либо менять. Палец не вернуть, но чёрная метка всё ещё при мне, а значит…
Самое время попробовать устроить маленький бунт на корабле. Ресторан ещё не открыт, так что девочки из бункера всё ещё сидят в своих камерах и ждут наступления очередного вечера утех. Им нечего терять и нечего бояться. Хуже жизни, чем у них есть, не придумать.
Я резко встала, пошатнулась, почувствовав лёгкое головокружение, глотнула алкоголь, оставленный Соколовским, забив на выпитый ранее антибиотик, и уверенно вышла из своего номера. Валера купил меня, забрав взамен мой палец. Теперь я принадлежу только ему и могу делать в Раю всё, что пожелаю.
— Опа, кукла, ты куда? — клоун схватил меня за руку, как только двери лифта открылись в бункере.
Похоже, он никогда не смывает свой макияж и всегда ходит в таком образе. По крайней мере, я никогда не видела его другим, а если и видела, то не признала.
— Вещи свои забрать, — вырвала руку и направилась в сторону жилых комнат.
— Какие вещи? Тебе всё вернули.
— Не всё.
— Значит, их стащили. Тебя должны были предупредить об этом. Какой красивый у тебя был пальчик. Жаль было с ним расставаться?
— У вас других дел нет? Отстаньте от меня, пожалуйста.
Я никак не ожидала, что клоун, театрально поклонившись, сделает два шага назад и позволит мне пройти в жилую зону бункера. Если честно, встреча с ним испугала, и я уже готова была вернуться в свои апартаменты, но… Раз уж даже главный распорядитель ресторана не возражает против моего общения с девочками бункера, то мне тем более нельзя менять свои планы.
— Спасибо, — вежливо поблагодарила его и продолжила свой путь в тесные казематы.
Тёмный коридор, тяжёлые двери. Я нашла свою камеру, зашла внутрь и включила свет. Девушки тут же начали недовольно ворочаться на своих нарах, некоторые сползали с них, угрюмо глядя под ноги, другие дали себе время немного полежать. Было заметно, что они очень не хотят покидать свои койки.
— Это ты включила свет? — одна из них догадалась, что время работы ещё не пришло.
— Да, я. А что такого? Почему вы всё время сидите в темноте? Выключатель находится у входа в комнату. И почему всегда молчите?
— Девочки, назад. Она нас убить хочет, — девушка с фиолетовыми синяками под глазами скомандовала остальным, и те послушали её приказ.
Снова вернулись на свои нары и повернулись спиной ко мне.
— Эй, вы что? Неужели вам нравится то, что с вами делают? Да на большинстве из вас живого места нет! Мы можем сегодня, все вместе сказать им «нет»! Они привыкли к послушанию и не смогут причинить нам вред, если мы будем действовать сообща. Нас много и клиентам не понравится, что мы сопротивляемся, а охраны гораздо меньше нас.
— Заткнись, а? — всё та же девушка перебила меня. — Ты
