Глава 77
Лера
Пробуждение тяжелое, тело ватное, болит каждая клетка тела, не могу пошевелиться. С трудом разлепляю веки, первое, что вижу — размытый силуэт Николая.
— Аришка, — то ли в голос, то ли мысленно.
Переживания за дочь набатом стучат в голове.
— Тшшш, не переживай, она под присмотром. Отдыхай, — мужская ладонь на моем лбу.
Гладит меня, словно тревогу забирает.
Хочу еще что-то спросить, но не могу ворочать языком. Такое ощущение, что я полностью парализована.
Перед глазами лицо Зоряны. То, как она смотрела, когда мне кололи гадость… в этих глаза был триумф. Она наслаждалась содеянным. Дикое осознание проходится невыносимыми спазмами по телу.
— За что… — болезненный стон срывается с губ.
— Ты поправишься, все будет хорошо, — а это уже голос Артема. Я его не вижу, но ощущаю присутствие. — Ты в безопасности, Лер.
Нет, я не в безопасности. И Аришка тоже… Надо решить, разобраться, встать…
Мысли обрываются, снова проваливаюсь в темноту. Там нет спасения, меня преследуют глаза Зоряны. Нет, не любящий взгляд моего ребенка, а расчетливые, злые глаза совсем чужого мне человека.
Там во сне в беспамятстве я словно теряю дочь… снова и снова, кадры ее предательства, ее слова в театре, все как на повторе. Ад для матери, кажется, нет этому конца и края.
Не знаю, сколько времени это длится. Краткие пробуждения, лица Николая, Артема, снова чернота, снова глаза Зоряны.
Хочется вынырнуть из этого мрака, прийти в себя, но тело меня не слушает.
Что они со мной сделали?
Когда в очередной раз открываю глаза, сознание более ясное, есть слабость, но тело так не выламывает.
— Проснулась, сейчас врача позову, — Артем едва касаясь гладит меня по руке.
— Аришка?
— Она со Светланой и охраной.
— Зоряна? Она опасна! — выдаю, охваченная ужасом своих кошмаров.
— Не опасна, по крайней мере, на данный момент, — отвечает, пряча взгляд.
— Что с ней?
— Полагаю, этот вопрос тебе надо обсудить с Романом. Он к тебе тоже приходил. Хотел и Аришку увидеть, но мы сказали, что это решать тебе. Вам многое надо обсудить. Но это потом, сейчас тебе поправляться надо, — продолжает легонько гладить мою руку.
— Это же еще не все? — голос дрожит.
— Не все, — вздыхает. — Есть много новостей. Все подождет. Главное — твое здоровье.
— Сколько я уже тут?
— Неделю…
— Неделю?! — меня аж подкидывает на кровати. Пытаюсь подняться. — Надо срочно идти…
— Лер, все под контролем, поверь.
— Но целая неделя…
— Тебе вкололи опасный и токсичный препарат. Тут хорошие врачи, поставят тебя на ноги.
— Зоряна… — имя дочери произношу с болью. — Ой! Лариса Эдуардовна, она же не остановится!
— Остановили. За нее не переживай. Отдыхай.
Артем еще пытается как-то меня отвлечь, рассказывает забавные случаи из жизни. Потом приходит врач, и я снова засыпаю. На этот раз без изматывающих кошмаров.
Очередное пробуждение — рядом Николай.
— Вы меня по очереди сторожите? — слабо улыбаюсь.
— Иногда вместе. Когда как получается. Но ты не одна, Лер, — его успокаивающий голос укутывает как теплое покрывало.
— Я же вам чужая… за что так… столько проблем на себя взвалили…
— Порой чужие, становятся роднее. А с тобой все как-то особенно с первой встречи. Да и не можем мы с Артемом бросить девушку в беде, — заботливо убирает с моего лица прядь волос.
— Спасибо, Коль. Не знаю, как бы я без вас справилась, — беру его за руку и сжимаю. — Аришка… когда я смогу ее увидеть… Я выпала из жизни, — всхлипываю.
— Она очень послушная и славная девчушка. Светлана и Зоя Ивановна от нее не отходят. А Павел…
— Что с Пашей? — воспаленный мозг сразу рисует картины одну хуже другой.
— Не переживай. Новость приятная, — в темных глазах Николая пляшут золотые искры. — Я временно переехал на дачу, чтобы помогать за Аришкой присматривать, ну и в целом ситуацию контролировать.
В этот момент от его слов в душе такая теплота разливается, столько благодарности, что никаких слов в мире не хватит, чтобы ее выразить.
— Ты не представляешь, как я тебе… вам с Артемом благодарна, — говорю хрипло, по щекам текут слезы.
— Ты улыбаешься, значит, это того стоило. А вот плакать совсем не надо, — Вытирает указательным пальцем мои слезы. — Так вот, вечерами беседовал с Павлом. У нас оказалось очень много общих увлечений. Я тоже в детстве рисовал, и сейчас обожаю живопись. Но все же пошел в медицину. В одной из бесед мы затронули его диагноз. Оказывается Павел уже и не помнит, когда его последний раз обследовали. Он на себе крест поставил. А зря. Я уговорил его съездить на прием к моему знакомому. Так вот, рано, конечно, давать прогнозы. Но шанс есть!
— Шанс? Он сможет ходить?
— Медицина развивается, и что не могли вылечить тогда, сейчас можно попробовать, — его голос напоминает спокойную мелодию. Приятно слушать, будто исцеляюсь от своих кошмаров.
— Коль…прости, но а Паше-то, зачем тебе помогать?
— Лер, я б сказал, что по доброте. Но слукавлю, — межу бровей пролегает складка. — Сам не пойму, просто что-то не дает пройти мимо. Представляешь, мы даже жили в детстве в одном доме, — усмехается. Паша, правда, съехал оттуда еще до моего рождения. Точнее, отец их выгнал.
— И привез мою мать, — вздыхаю.
— Да. Так что и с тобой какое-то время мы были соседями. Вот такие совпадения в жизни бывают.
— А где ты жил? — какая-то мысль крутиться в голове и не дает мне покоя.
— В квартире напротив. Дом был старый, элитный по тем временам, там одна профессура и жила. Ми родители тоже врачами были. Я очень поздний ребенок в семье. Мать родила меня, когда ей уже сорок пять тукнуло. А отец на пять лет старше. Жаль, что твоя мать квартиру продала, так бы познакомились гораздо раньше, соседка…
Глава 78
Надежда
Она вздрагивает от хлопка двери. На душе неспокойно, и здоровье последнее время подводит.
— Надька, ты где? — голос мужа хриплый, взволнованный.
— Тут я. Сейчас, Мотенька, — с трудом поднимается с кресла. Она смотрела любимую передачу.
Но даже перемывание чужого грязного белья в телевизоре не приносит Надежде былой радости. Операция прошла не так удачно, ее постоянно мучают боли, слабость в теле. Еще и дочери от рук отбились окончательно. Что-то творится, нехорошее, опасное, а у Надежды нет сил выйти из дома и все выяснить.
Несколько дней назад звонок от Алены, ее расспросы, не к добру…
Не понимает, дурочка, что мать лучше знает. Если бы Алена ее слушала, то давно бы жила как королева, и дети были бы от достойных мужчин. К сожалению, мозгами дочь не блещет. Еще и мать в чем-то винит… А ведь благодарить должна! Надежда так для нее старалась!
Это все пагубное влияние Лерки. Вот чем обратилась доброта Надежды к старшей дочери. А ведь воспитывала, поила, кормила, сопли подтирала… Где благодарность?
Надежда тяжело вздыхает. Дочери не спешат матери помочь, копеечку подкинуть. Как заболела, так кроме любимого Мотеньки никому не нужна стала.
— У нас проблемы, — муж бросает на нее быстрый взгляд и идет на кухню. — Димка на занятиях?
— Да… скоро забирать…
— Хорошо. Не для его ушей разговор.
— Что стряслось, Мотенька? Ты голоден? Прости, я толком ничего приготовить не успела. Погано мне, родной…
— В общем… тут такое дело… брата моего за одно место взяли, — тяжело опускается на стул.
— Как? За что? Почему?
— Проверка, а там сама понимаешь, есть за что. Все летит в тартарары… Ох, Надька, полетят головы. Там новое начальство, будут братца моего распинать…
— Что ж он так неосмотрительно. Надо было хвосты подчищать, — Надежда садится напротив мужа.
— Поумничай мне тут, — раздражительно фыркает. — Дела таковы, если не откупимся, он и нас сдаст. А у нас с тобой…
