Просто не могу не оценить привлекательность Артема. Он явно не обделен женским вниманием.
— Никто не сравниться с моей женой. Мы так долго были вместе, столько всего прошли, что я закрылся. Да, случайные связи изредка случались, но после них только гадкое ощущение в душе, — от его слов оттает горечью. Он откровенен, а это для меня значит очень много.
— Вы и работали вместе. Понимаю, когда в один миг все рушится, — закусываю губу.
Рома жив, но так сложно стоять на осколках былого и начинать все с нуля.
Разные ситуации… но боль Артема мне слишком близка.
— Супруга была той еще авантюристкой. Ходила по минному полю. Специально пошла работать к продажному судье, чтобы вывести его на чистую воду. Как я ее тогда останавливал, ругались не раз, но она как танк перла к своим целям. Я поначалу думал, что авария — это происки рук судьи, желание ее устранить. — В ней было столько огня, — смотрит вдаль, воспоминания уносят его. — Как мог, помогал, оберегал от новых авантюр, но ей нравилось ходить по острому лезвию. Кто знал, что ее огонь погаснет так внезапно…
— Она оставила тебе самое большое сокровище — двух замечательных парней.
— Да, ты права, — мотает головой, словно прогоняя прошлое. — Жизнь продолжается, — улыбается.
— А ты меня с ними знакомить не хотел!
— Лер, — взгляд не прячет, но вижу, как тщательно подбирает слова. — Врать не буду, у тебя и так достаточно лжи в жизни. Я просто не хотел, чтобы они знакомились с Зоряной. Она девушка красивая… а учитывая все, что я о ней узнал…
— Зоря… — горький комок подкатывает к горлу. — Спасибо за честность…
Он прав, моя дочь опасна. Я должна это признать и научиться, как-то с этим жить.
Все же визит Артема оставляет приятные впечатления, хоть и с горьковатым послевкусием.
Он так и не смог создать новую семью, не отпустил прошлое. Неужели и меня ждет жизнь с вечной болью от предательства? Я так измучилась… А сколько всего еще надо пройти.
Знаю, что меня ждут новости, которые пока мне не сообщают. И порой хочется закрыть глаза и ничего не знать, уберечь себя от новых страданий. Но так нельзя. Я должна пройти этот путь. Довольно жить во лжи.
Телефон вибрирует, сообщая о звонке.
Долго раздумываю, брать ли трубку. Вначале решаю не поднимать. Но звонки не прекращаются.
Что-то случилось…
— Доченька! — всхлипывающий голос матери. Едва его узнаю.
— Слушаю, — отвечаю холодно.
— Беда приключилась! У меня инсульт. Едва спасли врачи… Правая рука и нога отнялись… Лерочка, помоги мне…
— А Матвей что?
— Ой… беда… бросил он меня, квартиру забрал… Доченька, ты мне так нужна, — говорит, коверкая слова, медленно, так что едва получается ее понять. — Другую бабу себе нашел. А меня, как ненужный хлам выбросил, обобрав до нитки… А у меня денег на лекарства нет, а там еще реабилитация впереди… А я двигаться почти не могу, — продолжает причитать. — Доченька, мне так плохо! Ты права была, Ромка твой предателем оказался! Сказал, что ни копейки не даст! Так еще заявил, что я это все заслужила! Лерочка, ты моя опора, я знаю, ты не бросишь мать!
Глава 80
— Алене звонила? — протягиваю растерянно.
Правильная дочь во мне паникует, хочет вскочить с постели и мчать на помощь матери. Но вместо этого я тяну время, задаю вопросы и успокаиваю разбушевавшиеся эмоции. Вспоминаю Светлану, Павла, Зою Ивановну… то, что и у меня не было отца именно по ее вине.
Сложный выбор. Мучительный.
— Еще нет. Лерочка, тебе звоню, любимке моей.
«Любимке» … слово больно режет. Это когда я таковой стала?
Лицемерие остужает мой пыл. Она снова использует. Не любит. Никогда не любила…
Во мне просыпается нечто новое, ядовитое.
— Алена же в больницу попала. Беременность тяжелая. Так что из нее сейчас помощница, сама понимаешь, — продолжает вздыхать.
— Я тоже в больнице. Едва жива осталась. И как ты помнишь, я без денег и жилья.
— А у тебя что стряслось? Чего в больницу загремела?
— Лариса Эдуардовна постаралась. Заманили в ловушку, вкололи опасный препарат, — обрисовываю картину в общих чертах.
— Ларка все не успокоится. Но ничего дочь. Мы ей покажем. Ничего не получит. Мама с тобой! Поверь, у тебя положение финансовое просто сказка. Ты у нас богатая наследница!
— Мам, что ты говоришь? — морщусь.
Может, действительно инсульт на ее мозговой активности отразился? Такой бред нести.
— Правду, Лер! Я такое знаю! Заживем и еще всем им покажем! — голос гораздо живее становится.
— Расскажи мне про брата, — пользуюсь случаем, чтобы выведать правду. Не дает мне покоя та история.
— Ой, не бери глупости в голову, — тут же замыкается.
— Если хочешь, чтобы я помогла, рассказывай все. Иначе я кладу трубку. И больше не подниму, — говорю жестко, отрезаю ей пути к отступлению.
Даже угрызений совести за шантаж не испытываю.
— Твой папка помер, а я беременная ходила, — вздыхает. — И зачем тебе это, — фыркает. — У тебя сестра родная есть. А то… — столько презрения в голосе.
— Если хочешь помощи, то я хочу откровенности, продолжай, — отвечаю грубо.
Чем дольше длится разговор, тем сильнее растет мое презрение к родной матери.
— Я осталась вдовой. Пузатая. Зачем мне тот ребенок? Что с ним делать? Твой отец не так много денег оставил, чтобы еще одного ребенка поднимать. Да и Мотенька не в восторге был, упрекал меня, что понесла от другого…
Ох, как мне много хочется высказать, про ее измены отцу, про убийство. Но молчу, нельзя спугнуть ее откровенность.
— А тут сама судьба мне идейку подкинула. На нашем этаже жила стареющая пара врачей, душные, тошнотворные люди. Они дружны были с твоим отцом, а меня от одного их вида тошнило. Помешаны они были на детях, всю жизнь лечились, мечтали своего ребенка иметь. А ничего у них не выходило. Вот я и предложила им мою не рожденную обузу забрать.
— Продать, — поправляю мать.
— Да, продать. Мне тебя надо было поднимать! Я о семье думала! Они все устроили, мне деньги заплатили, до конца беременности за моим здоровьем приглядывали. Она жирная была, там и не поймешь, беременна иль нет, потом она еще подкладывать тряпки под живот стала. В общем, обставила для соседей все. А я уже тогда покупателей на квартиру подыскивала. Пацана рожать в другой город меня повезли, мне выписали справку, что он мертвый. А соседи уже дальше оформили ребенка как своего. Обо всем договорились, я в нюансы не влезала. И все ж довольны, Лерочка. Они ребенка боготворили. А я получила деньги и смогла семью содержать.
Она ни капли не сожалеет. Нет в ней ничего человеческого… Она бы и меня продала, если бы выгодно было. Сейчас как никогда это понимаю.
Но все отходит на второй план. От одной догадки… Николай может быть моим братом…
Слишком истории схожи. Или я просто очень хочу в это верить? В любом случае надо с ним поделиться и проверить. А вдруг?
— Где они сейчас?
— Лер, так померли давно. А так я бы сейчас к ним наведалась, пусть бы помогли. Я все же их самую заветную мечту осуществила, считай их фея.
От омерзения едва телефон из рук не падает.
— Выздоравливай… — хочу поскорее закончить разговор.
— А помощь? Ты приедешь? Дашь денег?
— Я же сказала, что в больнице. Если нужно какое-то лекарство… поговорю с врачами. Куплю. Мам задумайся о своей жизни…
— Ты обещала! Ты не посмеешь меня кинуть! В тех деньгах и моя часть! Только попробуй, такое тебе устрою! — орет не своим голосом.
Кладу трубку, больше нет сил это слушать. Слишком гадко на душе. Не могу даже думать о помощи ей. Конечно, позже разузнаю, что и как, поговорю с врачом… но пока не могу спасать ту, которая загубила столько жизней…
Встаю с постели. Мне надо пройтись. Стены давят. Разговор с матерью поднимает в душе эмоциональную бурю.
Иду по коридору. Замечаю у окна Николая вместе с моим лечащим врачом.
Вот кто мне сейчас нужен!
