любую секунду может обернуться тыквой. — Я могу взять на себя большую часть. А ты потом найдешь работу… Или ты уже нашел?
Из меня фонтанируют предложения и вопросы. Я уже успела нафантазировать себе жизнь со старшим братом. Но замолкаю и смотрю, как он бьется головой о спинку дивана и длинно выдыхает в потолок. Телефоном при этом постукивает по собственному колену. Думает о чем-то. Я волнуюсь.
— Ты с мамой поругался, Владь? — делаю последнее предположение, о котором тут же жалею.
Владик ведет себя нервно. Встает, начинает ходить по комнате. Я слежу молча, подобрав под себя ноги.
Ни о чем хорошем почему-то не думаю. Когда он останавливается перед диваном и вжимает руки в бока — сердце заходится.
Взглядом прошу меня успокоить.
— Не ругался ни с кем, Юль.
Уже выдыхаю. Смаргиваю и киваю.
— И переезжать не собираюсь. Пока. Мне на неделю нужно… Приличное жилье.
Слова брата успевают больно ранить, но я не показываю этого. Улыбаюсь. Сама же понимаю, что живу не в хоромах.
Да и он все понимает.
— Я не к тому, Юль. У тебя уютно. Но мне нужно свое.
— Зачем?
Молчит. Колеблется. Смотрит не на меня — а куда-то вдаль. Я снова успеваю разволноваться.
— Я по переписке с девушкой познакомился, малая. Красивая — пиздец. Влюбился. Она учится в Америке. Вот сейчас приезжает.
— Это… Прекрасно же? Познакомишь нас? — В ответ получаю немного кривоватую улыбку. Совсем не понимаю его…
— Я бы с радостью, Юль, но я ей так запизделся… Ты бы знала. Она из богатых. Шмотки — люкс. Тачка. Брюлики от бати. Я давно знал, что она приедет. План придумал. Копил. Трубку новую купил, — крутит в руках новенький Айфон. Я еще когда впервые его увидела — удивилась, но вопросов не задавала. — Но ваши цены на жилье, Юль… Это ж пиздец.
Нет ничего смешного, но я улыбаюсь. Испытываю облегчение. Мы до сих пор боимся, что Владик может снова притянуть к себе неприятности. А девушка — это… Это же хорошо?
— Я думал на неделю сниму приличную хату. К себе приглашу. Познакомимся нормально. Она потом обратно в свои Штаты, я — домой. А потом… Я с пацанами познакомился. Они говорят, есть бизнес-план на сотку. Выгорит. За год поднимемся. И когда она в следующий раз приедет…
Взгляд Владика зажигается такой верой, что я просто не могу с ним спорить, даже если и понимаю, что выгорит… Вряд ли.
— А теперь не знаю, что делать, Юль. Телефон я б/у взял. Тачку нашел где арендовать. Квартира… Не тяну такую.
— А сколько надо? — Влад отмахивается. Он не верит, что у меня может быть нужная сумма. У меня ее и нет. Но есть… Кое-что.
Я не делюсь мыслями сходу. Не даю надежды. Всю ночь почти не сплю. Думаю. Взвешиваю. Сомневаюсь.
Утром узнаю у Влада, что встреча с девушкой назначена на вечер. Квартиру он так и не нашел. Что делать — не знает.
Я и сама не знаю, веду себя правильно или нет (точнее почти уверена, что косячу), но победить желание подарить родному брату маленькое чудо не могу.
Мы выезжаем на час раньше, чем я обычно еду на работу. Такси останавливается по адресу «точки». Лифт поднимает нас на один из верхних этажей красивой высотки. Я открываю перед братом дверь в роскошную жизнь, которой нам вряд ли когда-то достичь, но…
Пусть у него будет эта неделя.
Сама убегаю в суд, а Владик остается в Лизиной квартире.
И даже сложно сказать, кто из нас двоих в эти минуты более счастлив.
Юля
Рабочая неделя выжимает из меня все соки. За дополнительный, устроенный самовольно, выходной я плачу сполна.
На меня как будто спустили стаю собак. Они ментально разодрали в клочья и благородно отпустили: иди. Хотя по факту собака была одна. Ее взгляд даже во сны пробирается. Как и взгляд ее хозяина.
Не знаю, Тарнавский понял, что я его обманула, или он просто… Да конченый. Но дело даже не в том, что он ни разу не поинтересовался моим самочувствием или братом. Он всем своим видом дал понять — ему похуй.
Ему похуй, а я должна работать на полную.
Накал между нами не спадает. Во мне включается упрямство. Я на зубах и с полной отдачей стараюсь исполнять все его поручения.
Еще раз встречаюсь с Леонидом. Это разбивает мне сердце, но я послушно передаю судье новую «благодарность».
Не знаю, за что. И знать не хочу. Ни Тарнавского. Ни Леонида.
Никого.
У меня толком не остается ни сил, ни времени полноценно взаимодействовать с Владиком. Не то, чтобы он прямо-таки рвался, но… Когда думаю об этом — обидно.
Жизнь проходит мимо, пока я трачу энергию, время и нервы на темные делишки чужого мне человека.
Волнуюсь, чтобы на квартиру вдруг не нагрянул Смолин. Пишу брату осторожные сообщения с вопросом, как дела? Он отвечает с интервалом в несколько часов. Коротко. Я решаю интерпретировать это как хороший знак. Ему некогда. Он по уши во влюбленности.
Прекрасно понимаю, что врать — нехорошо. Совесть дает о себе знать, когда думаю о его загадочной девушке. Но с другой стороны… А есть хотя бы один человек, который никогда и никому не врет? Да и вполне возможно, ей вообще без разницы, богат мой брат или нет. Ей человек нравится. Может быть такое? Может.
Вот пусть сами и разбираются.
Пятница — их последний день. У Влада на завтра билет. У его девушки, как я поняла, уже сегодня в обед самолет. Поехал ли он провожать — не знаю.
Мы договорились, что приведет квартиру в порядок и вернет мне ключ после работы. Можно будет считать, что шалость удалась.
Напрягаюсь всем телом и в тысячный раз за эти дни слежу, как Тарнавский проходит мимо моего стола, обжигает колючим безразличием. Хлопает дверью.
Смаргиваю и встряхиваю головой.
Держусь из последних сил. Уже почти не могу. Ни рядом находиться. Ни держать в себе спутанный клубок отношений, претензий, эмоций.
Меня несколько раз за эту неделю подмывало ляпнуть напоследок: «да вы бы лучше думали, кто вам будет передачки в тюрьму носить, а не меня заебывали!» и со стуком впечатать в его стол заявление об увольнении.
Устала с ним. От него устала.
Мне бы разочароваться в нем окончательно и обрести спокойствие в безразличии, но я до сих пор не могу.
Со вздохом отрываю взгляд от
