Билли встала, чтобы взять платье, но, поскользнувшись о свои трусики, села на край кровати и трясущимися пальцами начала застегивать лифчик. Удовольствие вместе, а страдание врозь. А ведь менее чем полчаса назад они оба были на небесах. Она пошла за колготками, но, решив не тратить время на одевание, смяла их в комок и бросила на пол. Она позже засунет их в сумку. К тому же одеваться перед мужчиной, который так открыто ее презирает, казалось ей неприличным.
— Почему, Билли? — спросил он, когда она взяла платье. До этого он молча наблюдал за ней. — Почему ты мне не объяснила?
— Объяснять? — Она застегнула молнию и с вызовом вздернула подбородок. — О, конечно, давайте все переиграем. — Она усмехнулась. — Извините, Трэвис, я не могу сегодня лечь с вами в постель, так как я девственница, вы понимаете? В двадцать два года и все еще девственница. Но если вы подождете день или два, — издевалась она, — я найду кого-нибудь, кто лишит меня девственности для вас.
— Не…
— Что «не»? Не говорить правду? Не сыпать соль на раны? Большинство мужчин гордились бы этим. Но мне следовало бы знать, что ты воспримешь это иначе. Хорошо, тебе, возможно, стыдно, — вызывающе заявила она, — но мне нет.
— Стыдно? Да, мне стыдно, — раздраженно ответил он, обошел кровать и встал перед ней. Так близко и тем и не менее так далеко. Вид его обнаженного тела пробуждал в ней новые волны желания. — Но не за тебя, глупышка. Не за тебя. Ты не понимаешь? Я не имел права.
— Хорошо, если это все, что тебя беспокоит, не переживай, Трэвис. Я сама предоставила тебе это право, — заверила она его с легкостью, которая была чистой бравадой. — Ты, возможно, и опытен, но поверь мне, что если бы я захотела тебя остановить, я бы это сделала. Той ночью во Флите…
— Да, Билли. Той ночью во Флите я ненавидел тебя, рисуя себе картины, как ты занимаешься любовью с другим мужчиной. Потому что я безумно хотел тебя. В своей жизни я ни одну женщину не хотел так сильно. Но тогда ты остановила меня.
— Право настоящей живой девственницы, — усмехнулась она с болью в душе. — Не так ли, Трэвис?
Он схватил ее за руки и близко притянул к себе. Лицо его пылало.
— Почему ты не сказала мне? — допытывался Трэвис с мукой в голосе. — Почему ты позволила мне глумиться над тобой в ту ночь во Флите, унижать, насмехаться, оскорблять тебя? Почему, Билли? Какого дьявола ты не сказала мне?
— А если бы сказала, ты что, поверил бы? — спросила она спокойно, так как злость уже ушла.
— Нет, — сказал он грустно, отпуская ее. — Нет. — И добавил тихо, настолько тихо, что она с трудом расслышала: — Я сожалею, Билли.
— Ну что же… Но если это тебе поможет, Трэвис, — она направилась к двери, — то знай, что я ни о чем не сожалею. — Она остановилась в дверном проеме, с надеждой глядя на него, но он не повернулся, не посмотрел ей в лицо. Она опять давилась слезами. — Трэвис?
— Иди, Билли. Подожди в гостиной. Я оденусь и отвезу тебя домой.
— Но я не хочу домой, — просто сказала она. И это было правдой. Ей показалось, что она начала понимать кое-что из его реакций.
— Не хочешь? — Он пожал плечами. Весь его облик выражал безразличие. — Прекрасно. Чувствуй себя как дома. Выбери для себя диван и ложись.
— А разве плохо лечь в кровать? — нежно спросила Билли. Она понимала, что может допустить непоправимую ошибку, но она должна попытаться. Для своего же собственного спокойствия она должна попытаться.
Он снова пожал плечами.
— Ложись в кровать, а я лягу на диван. Мне все равно.
— Но это большая кровать, — подчеркнула она, проходя по комнате. — И в ней я бы чувствовала себя совсем одиноко. Ложись со мной, Трэвис, — взволнованно сказал она, останавливаясь у него за спиной. — Ложись со мной в кровать. — Она села рядом с ним и обняла его за талию, потом ее пальцы соскользнули ниже, и она почувствовала его мужское естество, пробуждающееся к жизни.
Трэвис схватил ее за руку и развернулся. Выражение его лица было суровым. Надежды Билли умерли. Значит, она ошиблась. Она не поняла намеков и теперь сделала из себя посмешище.
— Я доставил тебе удовольствие? — холодно спросил он. — Возможно, я и хорош в постели, но лишен деликатности.
— Я не согласна, — сказала Билли. — И я хочу тебя. Я снова хочу тебя.
Подобие улыбки исказило его черты.
— Спасибо.
— За что?
— За то, что не плакала. За то, что обошлась без высокопарных слов, не возмущалась. За то, что позволила любить тебя. За то, что отдала мне самое ценное. За попытку понять. За то, что простила меня.
— Нечего было прощать, — ответила она просто.
— Разве? Непорочная женщина ценится на вес золота. Да, Билли, — настойчиво подчеркнул он. — Я говорил это. А если подобные вещи говорят в шутку или со злостью, тогда это оскорбление.
— Это не имеет значения, — успокоила его Билли, умоляюще глядя на него. — Для меня не имеет. Не мучь себя, Трэвис. И перестань мучить меня.
Он ничего не ответил. Его глаза были прикованы к ее лицу, но Билли не могла понять их выражение, хотя и очень старалась. Одно ей было понятно — он не хочет ее. Никаких сомнений. Ее губы задрожали. Ну что ж, она сделала попытку, к сожалению, напрасную. Но если бы она ее не сделала, ее бы терзали сомнения.
Она встала и пошла к двери. Комната расплывалась у нее перед глазами.
— Билли! — остановил ее голос Трэвиса.
Ей казалось, что стук ее сердца слышен на всю комнату. Она не осмеливалась обернуться и взглянуть на него, ей было страшно. Страшно увидеть холод в его глазах, страшно услышать «до свидания».
Казалось, прошла целая жизнь, прежде чем он снова заговорил:
— Не уходи, Билли. Пожалуйста, Билли, я очень хочу, чтобы ты осталась.
Билли закрыла глаза. Она не спала, вновь и вновь прокручивая в мыслях каждое мгновение этой ночи. Она притворилась спящей, чтобы побыть наедине со своими мыслями.
Они занимались любовью, разговаривали, снова занимались любовью.
— Почему, любимая? — спросил Трэвис в одно из спокойных мгновений. — Почему ты не сказала мне? Если бы я знал, я бы все делал иначе, более медленно.
— И испортил бы все удовольствие? — острила она, разгоняя тени сомнения в его глазах.
Да, она наконец поняла. Ему было стыдно, он презирал себя за то, что оскорбил ее во Флите. Он ужасался при мысли, что взял то, на что не имел права. Отсюда его злость и раздражение по отношению и к себе, и к ней. Снова занимаясь с ним любовью, подчеркивая, как она хочет его, нуждается в нем, Билли помогала ему избавиться от боли, от чувства вины.
Так прошла ночь. И, когда утром она открыла глаза, Трэвис был рядом с ней. Теплая благодарная улыбка играла у него на губах, взгляд был спокойный и уверенный.
