— Черт возьми. Думаю, ты, по крайней мере, получишь за это минет всей своей жизни. Если она хоть частично похожа на свою чокнутую мамашу, это может стоить того.
Кирни рассмеялся, как будто мы были друзьями. Рассмеялся, как будто в этом было что-то смешное.
Сжав челюсть, я стиснул руки в кулаки по бокам и покачал головой.
— Я ей не скажу. Тенли не должна знать. Она никогда не позволит мне сделать это, если узнает. Она не возьмет её. Тенли, она…
Я замолчал.
«Она сильная. Преданная. Она боец. Она пахнет полевыми цветами и смешивает горный говор с заумными словечками. И она невероятно красивая».
Но я не собирался говорить о Тенли с этой свиньей.
— Она не должна знать, — закончил я.
— Расслабься. Это была шутка, сынок.
Я стоял, не улыбаясь, давая ему понять, что не нахожу это смешным.
— Я бы в любом случае предпочел, чтобы она ничего не знала, — продолжил Кирни. — Или кто-нибудь еще, если уж на то пошло. Не хочу, чтобы стало известно, будто стипендия может быть переведена, ни при каких обстоятельствах. Так что пусть это останется между нами. Ты молчишь, подписываешь контракт на работу в шахте, и стипендия достается ей. Ты увольняешься, умираешь, стипендия отменяется. Все ясно, сынок?
«Хватит называть меня сыном, кусок дерьма. Я сын человека, который изо дня в день вкалывал до изнеможения за мизерную зарплату, которую ты ему платил. Он каждый день спускался под землю ради своей семьи, ради гордости, потому что делал все для тех, кого любил. Это его кровь, течет по моим венам. Я не твой сын. Я сын Дэниела Барретта».
— Договорились. Я буду работать на вас и ничего не скажу Тенли.
— Что ты собираешься делать? Как собираешься скрыть это от нее? — спросил Кирни с интересом.
— Я собираюсь разбить наши сердца. — Мой голос звучал мертвым даже для моих собственных ушей.
Еще секунду он смотрел на меня, как на инопланетянина, прилетевшего с далекой планеты. Наконец, он протянул руку. Я сделал шаг вперед и обхватил ее своей ладонью. Мы пожали друг другу руки. Дело было сделано. Я чувствовал себя так, словно только что заключил сделку с дьяволом. И теперь отправляюсь в ад.
Тенли стояла в дверях моего дома, качая головой из стороны в сторону. Она открыла рот, чтобы заговорить, но затем закрыла его.
— Могу я войти? — спросила она.
Я колебался.
— Тенли, мой дом выглядит не очень хорошо.
— Ни один из наших домов не выглядит хорошо.
— Знаю, но я имею в виду…
— Позволь мне войти, Кай, — очень тихо попросила она.
Черт. Когда я втянул в свои легкие столь необходимый воздух, мне стало стыдно, что она увидит, во что превратился мой дом. Но пришло время признать то, что я сделал. Я посторонился, и Тенли прошла мимо меня. Я закрыл дверь и повернулся к ней, когда она оглядывалась по сторонам. Я так и не купил новую мебель или печку. Труба все еще висела с потолка, как ежедневное напоминание о жизни, которую мне так и не удалось прожить. Я так и не распаковывал коробки, которые упаковывал почти четыре года назад. У меня до сих пор даже не было кровати. Я спал на полу в куче одеял, с парой обогревателей рядом, чтобы выжить в зимнее время. Везде стояли емкости, которые собирали капающую с крыши воду.
Но, не смотря на это, у меня было много книг, повсюду сложенных в стопки, с небольшими белыми листочками бумаги, торчащими из них.
Тенли ахнула, прикрыла рот рукой и оглянулась.
— Почему? — начала она и остановилась, еще раз оглядевшись. — Почему ты так живешь? — Слеза скользнула по ее щеке.
— Не плачь, Тенли. — Я приблизился к ней и пальцем смахнул слезу. — Тут не о чем плакать. Это мой выбор. И это не длилось бы вечно… только до тех пор, пока…
— Пока что? — прошептала она.
Я пробежал взглядом по ее лицу, на котором застыла печаль.
— Только до тех пор, пока не нашел бы тебя. До тех пор, пока не уехал бы отсюда, чтобы найти тебя и попросить прощения. Где бы ты ни была, я собирался отправиться за тобой.
Тенли глубоко вздохнула и снова подняла руки ко рту.
— О, Боже мой. Но я вернулась. — Она начала плакать. — Я вернулась.
Я обнял ее и почувствовал влажность ее слез на своей обнаженной коже.
— Ш-ш-ш, ты вернулась, чтобы помочь детям, которые растут так же, как и мы росли когда-то. Это хорошо, Тен. Это героический поступок.
Она отклонила голову и посмотрела на меня.
— Почему ты не нашел меня раньше, Кай? Почему?
Я покачал головой и посмотрел в окно за ее спиной.
— Потому что заключил сделку и не мог ее нарушить. Я подписал контракт, чтобы передать стипендию тебе и если бы нарушил его, ты бы все потеряла. По правде говоря, не знаю, действительно ли Кирни отменил бы её, если бы я ушел. Но я не мог рисковать.
— Что? Нет, — выдавила она, качая головой. — Ты заключил контракт на работу в шахте?
Я молча кивнул.
— Мне пришлось. Только так Эдвард Кирни согласился передать тебе стипендию. Но это был мой выбор. Я хотел сделать это.
Ее глаза вспыхнули, и она расправила плечи.
— Я бы не позволила тебе, если бы знала. — Её лицо было мучительным, напряженным. Тенли. Яростная девушка. — Я бы никогда не позволила тебе спуститься в шахту, если бы знала. Никогда в жизни. Ни за что!
— Я знаю, Тен, — тихо сказал я. — Думаешь, я этого не знал? Но еще я знал, что если ты возненавидишь меня, то уедешь отсюда, не оглядываясь. Тебе не нужно было знать.
Ее красивые, выразительные глаза были полны мучительных слез.
Ох, уж эта девушка.
— Поэтому ты соврал. Так бы я не остановила тебя. Так бы я не отказалась от стипендии, чтобы удержать тебя от того, что ты собирался сделать.
Я со свистом выдохнул.
— Возможно, это было ошибкой. Я пытался рассмотреть миллион различных вариантов, которыми мог достичь того же результата без причинения вреда, но… Я сделал все, что мог, под давлением, не имея времени, чтобы рассмотреть все возможности. Я не смог найти способ бороться за нас, и это было мое решение бороться за тебя. И, в конце концов, ты выбралась отсюда и получила диплом. И поэтому я больше не могу зацикливаться на этом. Не могу лежать здесь ночь за ночью и мучить себя. Я сделал свой выбор, и надеюсь… надеюсь, однажды ты простишь меня. Я сделаю все, что бы ты простила меня, Тенли. Все что угодно.
— Ох, Кайленд, — выдохнула она и покачала головой.
Теперь она плакала и мое сердце забилось в груди ещё сильнее. Она все еще не сказала, что простила меня или что все еще любит. Но я был готов подождать. Я снова притянул ее к себе и поцеловал в макушку, улыбаясь и повторяя ее имя.
Мы долго стояли вот так, держа друг друга в объятиях. Я вдыхал ее запах и мое сердце радовалось ощущению Тенли в моих руках, добровольно и всецело. Я никогда не осмеливался мечтать, что она снова будет в моих объятиях.
— Эти записки, — сказала она через некоторое время, — они для меня?
Я посмотрел на стопку книг, лежащих на кофейном столике.
— Да.
— Почему? — спросила она. — Почему ты их написал?
— Потому что скучал по тебе. Потому что мне больше не с кем было поговорить, и я продолжал говорить с тобой, хотя ты и не отвечала. — Я приподнял ее подбородок так, чтобы она смотрела мне в глаза. — Ты, Тенли — голос в моей голове, когда я чувствую неуверенность. Я до сих пор разговариваю с тобой по сто раз на дню. Рассказываю тебе о вещах, которые, как мне кажется, тебе бы понравились. Я… — я смущенно рассмеялся, — я выгляжу, как сумасшедший?
Тенли засмеялась и шмыгнула носом.
— Нет, — прошептала она. — Нисколько. — Она помолчала и кивнула на стопку книг с торчащими из них записками. — Могу я их прочитать?
Я кивнул и поцеловал ее в лоб.
— Конечно. Когда захочешь.
Тенли посмотрела на меня.
— Кайленд, сейчас ты зарабатываешь приличную зарплату. Ты не думаешь, что мог хотя бы починить крышу?
