на неприятности?
– Очень напрашивается, – Леся стояла недалеко от меня, лунный свет ласкал ее тело, которое тут же оказалось в моих объятиях.
Мы, словно дети, дурачились в воде. Несмотря на вечернюю прохладу, согревали друг друга теплом наших тел и жаркими поцелуями. Я не хотел, чтобы она заболела, у меня на ближайшие дни было очень много планов…
Подхватив свою девочку на руки, вынес на берег и замотал в большое полотенце.
– Я вся в песке, – возмутилась она.
– Зато не заболеешь, – надев на мокрое тело брюки, собрал вещи и, взяв девушку за руку, повел к отелю.
– Дай, оденусь, не в полотенце же мне идти! – подмигнул, вызвав румянец, но все равно протянул вещи.
– Только я знаю, что под ним ничего нет, – забрав у меня одежду, Олеся натянула шорты и тунику. Я же на голое тело надел костюм, рубашку предложил хранить, как семейную реликвию, но моя девочка смутилась и взяла с меня обещание, что я ее выброшу.
Душ принимали вместе. Это была не самая хорошая идея, я хотел любить ее, хотел воплотить все свои фантазии, но понимал, что этой ночью лучше воздержаться.
Я пытался! Но, лежа на постели в объятиях друг друга, мы страстно стали целоваться, затем к губам добавились руки…
– Руслан, не томи, – простонала моя девочка. – Я хочу тебя. – эти слова сработали, как спусковой механизм. Все благородные порывы забылись тут же. Я старался быть нежным и аккуратным, но, убедившись, что Леся не испытывает болезненного дискомфорта, не сдерживая себя, вошел на всю длину.
Старался совершать плавные размеренные толчки, но в конце сорвался. Дойдя до точки невозврата, она стала так сильно сжимать внутренними тугими мышцами мой член, что я снова излился в нее, хотя и ругал себя за первый раз.
– Леся, второй раз я кончаю в тебя, – решил об этом поговорить, как только наши тела остыли. Я взрослый мужчина, и ответственность полностью на мне.
– Я знаю, – спокойно произнесла она. – У меня безопасные дни.
– Олеся, ты не можешь этого знать. Но если окажется, что ты беременна, я хочу об этом узнать первым. – почувствовал, как она напряглась в моих объятиях. – Я люблю тебя, – признался в своих чувствах, а моя девочка перестала дышать. – И буду счастлив, если ты подаришь мне малыша.
– Я тоже люблю тебя, – негромко шепнула она.
Подняв ее, положил на себя и потребовал:
– Повтори!
– Я люблю тебя, – уверено произнесла Олеся, глядя мне в глаза. И меня накрыло то чувство, когда кажется, что теперь ты все можешь, на твоем пути больше нет и не будет преград.
– Я буду жить только тобой, – дав ей обещание, которое никогда не возникнет желания нарушить, притянул к себе и впился в сладкие губы…
Мы исчезли на три дня. Растворились друг в друге и забыли обо всем. Арендовав катер, взяли продукты и уплыли в море. Загорали, плавали, ныряли с катера, занимались любовью…
– Почему Олег тебя… недолюбливает? Что между вами произошло?
– Ты хотела сказать – ненавидит? – мы сидели на корме и наблюдали, как солнце, скрываясь за горизонтом, постепенно окрашивает водную морскую гладь в малиновые оттенки.
– Угу.
– На самом деле это нужно спрашивать у него. Я могу лишь предполагать, а вот у меня поводов для этого чувства предостаточно.
Олеся ничего не сказала, но я понял, что она ждет рассказа. Окунаться в те воспоминания всегда тяжело, несмотря на прошедшее со дня трагедии время.
– Когда Ирина с отцом поженились, мне было тринадцать, не самый хороший период для знакомства с мачехой. Мы с отцом много лет вдвоем жили, а тут чужие люди. Маму я не помню, она умерла от тяжелой болезни, когда мне еще не было и пяти. Я привык к спартанскому режиму. Появление в нашем доме женщины очень меня напрягало, при отце я старался вести себя сдержанно, но, оставаясь наедине с Ириной, показывал скверный характер. На Олега я и вовсе не обращал внимания. Если его обежали в школе, заступался, конечно, вроде как одна семья, но дома мы практически не общались. У меня были друзья, увлечения, а сводный брат много времени проводил за компьютерными играми, о которых он когда-то мог только мечтать.
Никогда и никому я не рассказывал о своем детстве, юности, проблемах в семье… Но Олеся – часть моей новой семьи, и я хотел, чтобы она знала обо всем.
– Ирина старалась наладить со мной общение, – продолжил я. – Несмотря на то, что она была в положении, готовила и убирала сама. Тогда я стал к ней присматриваться, жалеть… Мачеха старалась сделать наш дом уютным, чтобы в нем царило счастье и любовь. Последний месяц беременности она провела в больнице на сохранении. Олег переживал за маму и каждый вечер ругался с моим отцом, обвинял его в плохом самочувствии Ирины, не слушал никаких объяснений.
Олеся негромко чихнула, прикрывшись ладошкой, я потянулся и достал плед. Закутав мою девочку, продолжил говорить:
– С рождением Вики вроде все наладилось. Мы стали настоящей семьей, но я часто ловил злые взгляды Олега на всех, кроме матери. Нередко он получал от меня подзатыльники, когда обижал сестренку. Сейчас я понимаю, Олег просто не хотел становиться частью общей семьи. Ему нравилась беззаботная жизнь, нравилось, что ему друзья завидуют, но нас он не принимал. В компании товарищей он чувствовал себя королем, а дома вел себя, как обиженный мальчишка. Поступив в университет, сводный брат потребовал от родителей, чтобы те купили ему квартиру в городе. Домой приезжал редко, чаще с однокурсниками и не всегда в трезвом виде. Как-то под Новый год он приехал с другом, не знаю, что Олег при нем сказал Вике, но она, обидевшись, запустила в него блокнотом. Брат догнал ее на лестнице и резко дернул на себя, покатились они оба, но сестра сломала ногу. Тогда отец впервые очень жестко поговорил со сводным
