Чтобы он делал без неё? Он бы действительно сдох. Сдох бы в тот момент, когда отец вывалил ему на голову тот мешок с дерьмом, от которого даже у него встали волосы дыбом. Ублюдок. Убил бы. Собственными руками задушил бы. Если бы не она, если бы не её нежный голос и ласковые прикосновения. Если бы не хрупкая рука, что на удивление так крепко сжимала его пальцы.
«Антон. Ты слышишь меня? Антон? Успокойся, я умоляю тебя. Хочешь, я встану на колени? Я прошу. Прошу, посмотри на меня. Прямо на меня!» Её голос, как в туманной дымке. Эхом отдающийся в сознании.
«Я люблю тебя, Антон. Люблю. Слышишь меня? Люблю».
ЧТО?
Глава 43
Варя
Я сама не знаю, почему согласилась на это. Сейчас, мне кажется, что котёнок – это был лишь умный ход в нужном ему направлении. Стратег. Он понимал, что теперь я не смогу отказаться. Он всё знал.
Очаровательное полосатое создание с большими ушами, возилось у меня под боком, пытаясь зацепить маленькими, но очень острыми коготками шнурки от моих спортивных шорт. То и дело смешно похрюкивая и вызывая очередную порцию умиления. Я назвала его Зорро.
Антон притащил мне его за день до своего отлёта. Были мысли, что он подобрал его с улицы. Спрятал его в большом кармане своей толстовки, и незаметно пронёс в общежитие. На вид, котёнку около двух месяцев. Может, меньше. Он так пищал, что для меня до сих остаётся загадкой, как Горькому удалось пронести его мимо вахтёрши.
А я была безума от милашки и не сразу сообразила, что в общежитии животные запрещены.
- Как я возьму его, Антон? Нам же нельзя здесь животных держать?!
- Я не могу его вернуть на улицу. – Сразу запротестовал парень. – Там полно бродячих собак. А его, кажется, выкинули.
- И что теперь делать? – Сердце сжималось от боли. Представив этого кроху на улице, испуганного и голодного, я уже и не была рада такому подарку. – Тогда забери его к себе! – Протягиваю ушастого Антону.
- Это твой котёнок, Варя. – Он говорил так мягко. Словно мягкие соломинки подстилал. – Посмотри на него. Ты ему однозначно нравишься больше! Это, кстати, мальчик.
- Антооон. – Руки опускались от растерянности. Что делать? Куда его теперь?
- Варя… - Горький в два шага подошёл вплотную и намеренно зажал между нашими телами котёнка. – Ну. Смотри. – Плохо скрывая на своём лице коварную улыбку. – Он хочет к тебе. Возьми его, а?
- Меня выгонят из общаги вместе с ним, Антон. – Уже прижимаю к себе малыша и прячу улыбку. – И тогда мы оба будем бездомными.
- Забирай полосатого. - Очень вкрадчиво, приближая своё лицо и обдавая меня ароматом ментола и сигарет. – А я заберу вас.
- Нас? – Недоумеваю. – Куда?
- К себе. – Так же шёпотом. Словно доверяет мне большую тайну.
- Зачем? То есть, как к себе?
- Вот так, Варя. – Горький мягко касается моих губ своими и трётся, словно кот, носом об мой нос. – Я хочу забрать тебя к себе. Переезжай?
Переезжать? В смысле «переезжать»? К такому я точно не была готова. Котёнок перестал мяукать, будто понял всю ситуацию, и решил не сбивать меня с мыслей. Будто он тоже даёт мне время на обдумывание.
- Варь? – Выбивает меня из оцепенения Антон. – Я ведь улетаю завтра. – Произносит мне в губы. – Если я заберу его к себе, то он останется один. Он ещё слишком мал… даже если я попрошу кого-то приходить и кормить его… ты же понимаешь, что он ещё слишком мал. Его нельзя оставлять одного. – Говорит, словно зубы заговаривает. – А так… вы будете там вдвоём. Ты присмотришь за ним, а он за тобой? М?
Что это было?
Я и сама не заметила, как Антон медленно, несуетливо начал собирать мои вещи, пока я играла с Зорро.
- Это не навсегда. Как ты сама захочешь. Сейчас лето. Ты, в принципе, не обязана находиться в этом клоповнике. Может, ты на море поехала? М?
- Это не клоповник. – Единственное, что зацепилось за мой слух.
- Окей, не клоповник. – Антон стоял передо мной, улыбаясь. Возле его ног лежала небольшая сумка. В ней были мои вещи. Он проследил за моим взглядом. – Это на первое время. А там, ты и сама приедешь за тем, чего не хватает.
- Оставь. – Я бесцеремонно отодвинула наглого брюнета и обошла его, направляясь к шкафу. – Я сама соберу…
* * *
Антон
Уже битый час рассматриваю чёртов белоснежный потолок. А сна ни в одном глазу. Кажется, я привык. Она была рядом всю последнюю неделю. И я, блять, каждую ночь спал, как младенец! Что это?! Гипноз?! Самовнушение?
Но вот первая ночь в Вене, и мне ни хрена не удаётся заснуть. Несколько раз пробегался глазами по последним сообщениям от неё, с пожеланиями сладких снов… а толку – ноль.
Может, сон перебивали мысли об отце? Об этом мудаке? Даже мне до него далеко.
Чувствую, как мышцы на моём лице сокращаются. Махом сбрасываю с себя простынь и прусь на балкон. Ночью прохладно. Даже очень. Поэтому снова чертыхаюсь и иду за халатом.
Закуриваю и наблюдаю за ровными кольцами, что чередой выплывают из моего рта.
И правда. Как я не убил его? А мог бы? Самое страшное, что да. Мог бы. Сам того не желая, мог бы разбить его тупую башку об мраморную столешницу на моей кухне.
И теперь мне остаётся благодарить Бога за то, что Варя тогда была у меня. Пусть в другой комнате. Пусть не слышала всего того, что услышал я. Оно ей и не надо.
А у меня было чувство, будто я выблёвываю все свои внутренности. Словно кровь кипятком хлестала из ушей, в надежде заглушить отцовский голос и сделать вид, что я ничего не слышал.
Как?! Сука. Как?! За столько лет мы полностью обросли слоем лжи. Таким толстым, что пробить его, казалось, непосильной задачей.
Я всю жизнь жил, взращивая в себе ненависть. К ней. И к нему. Я ненавидел их обоих. Одинаково. Изменилось ли что-то теперь? Пожалуй, нет. Поначалу, думал, что возненавижу и Елену. Маму. Она знала? Знала и молчала?
Мама тактично увела Варю в гостевую комнату, захватив с собой поднос с чаем. Бросила на меня обеспокоенный взгляд и на ходу провела ладонью по отцовскому плечу. Уже тогда я почувствовал неладное. Лёгкий морозец прошёлся от основания шеи до самого крестца. Что это? Предчувствие? Ну, конечно… ведь не может же у меня так долго быть всё хорошо...
Спустя какое-то время, они обе выбежали из комнаты на мой крик. Я даже не совсем помню все те слова, что вырывались из моего рта. Я понимал, что если я его ударю, то, возможно, его сердце вновь напомнит о себе. Но я не сдержался. Мой кулак без моего ведома врезался в отцовскую скулу, рассекая тому кожу. Он упал, а я, склонившись над ним, тряс его за грудки, словно пытался вытряхнуть его из идеально пошитого пиджака. И мне было похуй. Перед глазами уже было не его лицо, а моё прошлое. Мелкий я, который, забившись в угол, зажимал свою голову руками. Лишь бы он не бил по голове. Лишь бы просто не бил.
«Твоя мать шлюха».
«Ты – отродье».
«Она бросила нас! Бросила тебя!».
«Ты не нужен ей!»
Сука…
И, если бы не её голос... Варины касания так отличались от всех остальных. Едва почувствовав её руки на себе, я отпустил папашу. Разжал пальцы и позволил ей себя оттянуть. В глухом тумане наблюдал, как мама мечется между нами, не зная, к кому бежать. Она знала? Знала, и думала, что его откровение закончится чем-то хорошим? Наблюдаю, как она хватает свою сумку и достаёт из неё какие-то пилюли. Правильно. Пускай жрёт. Ничего другого ему не остаётся.
А Варя обхватывает моё лицо своими горячими ладонями и пытается перевести моё внимание на себя. Гладит мои скулы.
«Антон. Ты слышишь меня? Антон? Успокойся, я умоляю тебя. Хочешь, я встану на колени? Я прошу. Прошу, посмотри на меня. Прямо на меня!» Её голос звучал так приглушённо… Я встяхиваю головой, пытаясь собраться и взглянуть ей в глаза. Какие колени? Варя? О чём ты вообще? Это я должен быть на коленях перед тобой!
А потом я словно выпал из реальности… «Я люблю тебя, Антон. Люблю. Слышишь меня? Люблю».
