— Да, она заявилась сюда и рассказала Бэррону правду обо мне.
Лилиан широко распахивает глаза, потягивая вино.
— Серьезно?
— Ага. — Убираю принадлежности для приготовления печенья, так как боюсь, что, если я ничего не буду делать, то не смогу сохранить притворную видимость спокойствия на своем лице. Меня пугает то, что будет дальше. После Рождества. Бэррон попросил меня остаться на Рождество, но что потом? Мне нужно уезжать?
— Что сказал Бэррон?
Пожимаю плечами.
— На самом деле, немного. Он спросил, сказала ли Тара правду, а потом мы занимались сексом на кухонном столе.
Лилиан теряет дар речи, и ее взгляд падает на стол, за которым она сидит в данный момент.
— Ты его продезинфицировала?
— Да. А ты продезинфицировала джип Джейса?
Подруга широко улыбается и делает еще один глоток вина.
— Не-а. Значит, он не разозлился?
Я думаю о безумном сексе и его молчании той ночью.
— Конечно, Бэррон разозлился, но я не знаю. Это все неловко, и я не знаю, что сказать. Кроме того, что мне жаль, что я не рассказала ему раньше. И теперь чувствую себя величайшей тупицей.
Лилиан допивает вино в бокале и наливает себе новую порцию. Я завидую ей, поэтому достаю виски, и, не успеваем мы и глазом моргнуть, как напиваемся. Двадцать минут спустя, когда я выбалтываю все свои самые сокровенные секреты Лилиан и Сев, которою совсем не интересует то, о чем мы говорим, до меня доходит, что вода в ванной комнате все еще течет. Я прислушиваюсь и слышу плеск воды и хихиканье.
Вскакиваю со стула, спотыкаюсь о кота и врезаюсь лицом в журнальный столик. Думала, потеряю сознание, но я прихожу в себя и ползу по коридору. Теперь я понимаю, почему Бэррон установил слив в их ванной.
В ванной комнате, среди всех — теперь мокрых — полотенец, которые у них есть, Кэмдин устроила вечеринку у бассейна со своими Барби. Неожиданно появляется Сев, в чем мать родила.
— Я хочу покупаться.
Прежде, чем я осознаю, они обе уже в ванной, и Сев окрасила воду в ярко-красный цвет, кинув туда пищевой краситель для печенья.
— Мы купаемся в кЛови (прим. пер.: в крови)! — заявляет она.
Кэмдин в ужасе. Должна признаться, я тоже немного ошарашена.
Смотрю на Лилиан.
— Думаешь, краситель запачкает их кожу?
Кэмдин поднимает свою розовую руку.
— Да.
— По крайней мере, красный цвет в стиле Рождества. — Мы стоим в дверном проеме, и Лилиан обхватывает рукой мое плечо.— Из нас получились отличные няни.
Я таращусь на мокрые полотенца на полу, моя щека дико пульсирует от удара.
— Бэррон убьёт меня.
— Ну, мне кажется, что он не может злиться на тебя. — Она притягивает меня ближе к себе и прижимается своей щекой к моей. — Бэррон просто выплескивает свой гнев.
Вздрагиваю от боли, когда наши щеки соприкасаются, и Лилиан отступает.
— Ай.
— Тебе нужно приложить немного льда.
Дерьмо.
***
Когда Бэррон и Морган возвращаются позже вечером, их встречают не только дети с розовой кожей, но и мы немного пьяные, а я еще в придачу с синяком под глазом.
Морган присвистывает, глядя на мое лицо.
— Чем вы тут занимались?
— Я споткнулась, — выдавливаю я, переводя взгляд на Бэррона, который внимательно наблюдает за мной.
— ПоЦему кот сует свою жопу в мое лицо? — спрашивает Сев, сидя на столе в рождественской пижаме. Она наклоняет голову набок, поглаживая Вейдера по спине. — Я не хочу видеть твою жопу.
— Сев, — Бэррон стонет, ставя свой термос на стол, его глаза прикованы к моим. — Перестань говорить «жопа».
— Жопа, — шепчет малышка, сверля взглядом своего папу.
Он проходит мимо нее и останавливается передо мной.
— Что случилось?
— Кэмдин была сама в ванной и залила ее водой, а я испугалась и побежала. Бам. Синяк.
— Указываю на виски позади него, распахиваю глаза от нехватки кислорода в моему мозгу, меня тошнит. — Сейчас расскажу в подробностях. Я пила, присматривая за твоими детьми, а они принимали ванную с красным пищевым красителем. Вот почему они розовые. Еще я испекла слишком много печенья. У тебя закончились яйца. И… туалетная бумага. А с Сев произошел конфуз.
— Моя жопа чистая, — говорит Сев, снова находя способ использовать это слово.
Бэррон за секунду переваривает всю эту информацию. Он приподнимает брови, а затем издает легкий смешок.
— Тогда ладно.
Эй, по крайней мере, теперь мы честны друг с другом. А у меня первый синяк под глазом.
С Рождеством!
ГЛАВА 31
Что будет дальше
Хотел бы я знать ответ
БЭРРОН
Уложить детей спать в канун Рождества практически невозможно. Я подумываю накачать их наркотиками. Ненадолго. Мы с Морганом никогда особо не любили Рождество, но девочки, благодаря стараниям Кейси и моей тети Тилли, ждут Санту как никогда.
Сев прыгает, как ненормальная, используя мои колени в качестве опоры.
Молясь, чтобы дочка не поскользнулась и не заехала головой по моим яйцам, сердито смотрю на Кейси, которая сидит возле меня на диване с румянцем на щеках и нелепой улыбкой на лице.
— Сколько печенья они съели?
— Немного. — Она прикусывает нижнюю губу, стараясь не рассмеяться.
— Лгунья. — Смеюсь я, беря Сев на руки. Кэмдин сидит на коленях Кейси, ее волосы заплетены в косу. — Сколько ты съела?
Сев обхватывает мое лицо руками, сжимая щеки.
— Все! — отвечает она и безудержно смеется. Я уверен, что сахар — любимый наркотик детей.
Это продолжается около часа. Я неоднократно говорил девочкам, что пора спать, а они просто игнорируют меня. От Кейси никакой помощи.
— Эй! — кричит Сев, продолжая прыгать. — Я с тобой говоЛю.
Пододвигаюсь ближе к ней.
— Я слышу тебя, малышка.
— Тогда ответь мне.
— Что?
Она широко улыбается.
— Ты воняешь!
Я ей постоянно это говорю. Это наша шутка. Широко раскрываю глаза, будто обижен.
— Не я воняю, а ты. — Хватаю Сев за талию и поднимаю ее над головой. Она извивается, когда я осторожно бросаю ее на диван между мной и Кейси. Ее смех разносится по всему дому, затем на меня нападает Кэмдин.
— Ладно, пора спать. — Они подготовились ко сну еще два часа назад. Покупались. Почистили зубы, но они тянут время.
— Почему? — ноет Кэмдин, соскальзывая с колен Кейси.
Я пытаюсь улыбнуться, но выходит не совсем успешно.
— Потому что, если ты этого не сделаешь, Санта начнёт пить и может забыть прийти к тебе домой.
Кэмдин хмурится, ее взгляд мечется от меня к Кейси и обратно.
— Санта пьет?
— У него есть маленькие эльфы. Конечно, пьет. А теперь ложись спать.
Кейси начинает смеяться. Стреляю в нее игривым взглядом.
— Вы лжете? — спрашивает Кэмдин, смотря на Кейси.
— Это правда, — удается выговорить Кейси.
Кэмдин хватает Сев за руку.
— Давай, пошли спать.
Сев вытаскивает пижамные штаны из задницы, глядя на Кэмдин.
— Надеюсь, Санта оставит нам маму.
— Я тоже, — соглашается Кэмдин, улыбаясь мне.
Я не уверен, что Кейси услышала это, потому что она не смотрит на детей, но я не пропустил их слова мимо ушей. Они хотят, чтобы Кейси осталась, и я не могу их винить. Я тоже хочу, но не знаю, во что все это выльется. Я не злюсь, что она не рассказала мне о Таре. Я сердился, но ведь она скрывала от меня правду не из плохих побуждений. Я поверил ей, когда она сказала, что не искала меня преднамеренно, но проблема в том, что ей двадцать один год. До сегодняшнего дня мне и не приходило в голову, что если она останется здесь, то это будет хорошо для меня и плохо для Кейси. Я хочу, чтобы она осталась не потому, что так хочу я, а потому, что этого хочет она. Если вы понимаете, о чем я. Что не совсем так. Я знаю одно — мое сердце болит, когда я думаю об ее отъезде.
