Веки птички тяжёлые, взгляд густая патока, сладкий и одурманенный. Кажется, сейчас ей вообще без разницы, что её ждёт отец. Она пробегается пальчиком по моему животу и явно получает удовольствие, улыбаясь, когда я весь напрягаюсь и теряю на секунду чёткий ритм дыхания. Сама это время использует, чтобы подумать.
— Мне просто надо было привести мысли в порядок, а без кофе они даже шевелиться не хотели. И я точно планировала вернуться обратно. — кажется, я впервые узнаю, что такое, когда падает груз. Лёгкие как будто вдвойне свободнее начинают дышать. — А потом эта… — Лина морщится, словно ей больно произносить имя: — Олеся… Пришла на кухню и сходу начала закидывать какими-то претензиями. Ух… — раздраженно выдыхает она и даже глаза прикрывает, будто хочет справиться с гневом. Странно, но кайфую, что больше не я являюсь обьектом её раздражения. — Серьёзно, что в ней нашёл Эдуард? Она же почти твоя ровесница!
Не почти… но я, конечно же, молчу. Если я скажу ей сейчас, что это я помог Лесе заполучить отца?.. Нет, нужно, чтобы наши отношения хоть немного окрепли. Зато с Лесей я точно разобраться могу.
— Она тебя обидела?
Лина качает головой, и я немного успокаиваюсь. Не хочу, чтобы она ещё и в этом страдала из-за меня.
— Просто… — Лина окончательно опускает руки, чтобы скрестить их на своей груди. Очевидно, ни о каком возбуждение она больше не думает. — Она такая… не знаю, слишком наглая? Двуличная? А ещё будто что-то про меня знает. Хотя она и знает! Она точно знает, что утром я вышла из твоей комнаты!
— Не надо было выходить? — совсем неудачно пытаюсь разбавить ее настроение.
За что и получаю сразу недовольный взгляд. Ещё и шлепок по плечу, когда Лина протискивается мимо меня.
— Это не смешно, — бросает настойчиво, когда оказывается позади меня.
Делаю глубокий вдох и разворачиваюсь за ней.
— Я не хочу, чтобы о нас знал Эдуард, — заявляет серьезно, встречая мой взгляд.
Поздно, он уже знает. По крайней мере, догадывается. Но я оставляю это пока в стороне, хочу уточнить другое.
— А «мы» есть?
Никогда бы не подумал, что буду докапываться до кого-то с подобной хренью. Тем более, чувствовать, как сердце начинает шалить, выдавая мощные, тяжёлые толчки, не оставляя сомнений, что это капец, как, оказывается, важно. Даже глаза на мгновение прикрываю, чтобы про себя выругаться. Точно с катушек постепенно начинаю съезжать.
— Не знаю, — выдаёт Лина, явно сомневаясь, что ответить. Вижу, насколько сама переживает от этой темы. То, что она ко мне чувствует, сомнений нет. Да она и скрывать точно не намерена. Вот только: — Мы не торопимся?
Это вопрос?
И смотрит на меня так, будто ждёт, что я должен это решить. А значит сама хочет, чтобы ответил «нет» и успокоил её. Я же в этот момент делаю для себя заметку, что возможно она права и мы пропустили огромную часть отношений.
— Пусть идёт все так, как идёт, — говорю, чтобы не пугать её фактами.
Все равно, она уже никуда от меня не денется, и сама Лина это тоже знает.
Птичка успокаивается прямо на глазах и наконец выдаёт расслабленную улыбку, кивая.
— Хорошо.
Я могу прямо сейчас подойти и продолжить то, на чем мы остановились. Даже увлечь её в свою комнату. Знаю, не будет против. Возможно, даже сама на это надеется, хотя внутренне сама не может принять, почему так просто на всё поддаётся. И именно поэтому, я этого делать не собираюсь. Ей нужно немного пространства, чтобы принять всё, что произошло. Тем более, потом ещё и будет сгорать от стыда, что не пришла к отцу, когда он ждал её.
— Пойдём, я проведаю обстановку, чтобы ты смогла проскочить незамеченной.
И оказываюсь прав, такой жест с моей стороны, радует её ещё больше. Однако уже провожая взглядом, как Лина заходит в свою комнату, не могу удержаться от последнего комментария.
— Только не выкидывай и эту футболку, а то я ещё за прошлую долг не изъял, — и ухмылку давлю отнюдь совсем не приличную.
Лина же так густо краснеет, понимая намёк, что аж нормальный ритм дыхания теряет.
— Ну ты и…
И не договаривает, тут же дверь захлопывает, хотя я и успеваю поймать, как закусывает губу, чтобы скрыть улыбку. А я впервые осознаю, что за очуметь какое долгов время впервые чувствую себя счастливым.
***
— Я смотрю, ты времени зря не теряешь, — заявляю, осматривая комнату отца, в которой уже понатыканы всевозможные мелочи, из вещей Олеси.
И застаю её врасплох, потому что вошёл в комнату без стука и предупреждений, сразу же как услышал, что Лина зашла в кабинет отца. Это было единственное подходящее время, так как, уверен, отец птичку пригласил так официально не для того, чтобы обменяться парой слов.
Леся от неожиданности вздрагивает и застывает в той позе йоги, что очень похожа на гору. Но дальше не двигается, а, оставаясь головой вниз, так и устремляет на меня взгляд. И то, что я в нём замечаю, мне совсем не нравится.
— А ты, я смотрю, любишь подглядывать? — это грязный намёк, и её откровенно развязная улыбка делает его ещё более очевидным.
Я же внезапно понимаю, что где-то что-то упустил. Хотя зуб даю, что не мог быть всё это время слепым и не замечать с её стороны хоть каких-то намёков, что в её вкусе. Или что? Наконец, попала в этот дом и расслабилась? При том, я даже не заметил, когда именно она перевезла свои вещи. За всеми мыслями упускаю момент, когда Олеся выпрямляется и поворачивается ко мне лицом, при этом продолжает всё так же сверкать своей довольной улыбкой, будто в чём-то оказалась права.
— Что? Младшая сестрёнка совсем никакого удовлетворения не принесла ночью и ты решил…
Я сам не осознаю, когда приближаюсь и хватаю эту дрянь за шею. Но давлю на неё очень даже осознанно. С Олесей никаких моральные принципы не срабатывают. Даже Крис, разрушая мою жизнь, не вызывала во мне такого безумия. Эта же стерва мозг буквально воспламеняет, срабатывает какой-то рефлекс, словно точно знаю, что от неё нужно срочно избавиться.
— Ещё раз только косо посмотришь в сторону Лины, шею, бл*дь, сверну, даже глазом не моргнув. Усекла? — несмотря на весь гнев, крайне спокойно выдаю я, но от того слова звучат более устрашающе, чем вопил бы на всю комнату.
Да и по глазам стервы вижу, что ей не требуется никаких повторений. Возможно, вообще впервые вижу её настоящей. Но вновь ко всему этому прибавляется что-то душераздирающее в её взгляде. Я же, будь даже ясновидящем, не смог бы понять, откуда в ней столько на меня обиды. Я буквально ей богатого мужа преподнес на блюдце, что она толком палец о палец не ударила. А смотрит так, будто я её уничтожаю сейчас.
Плюсом, совсем не боится. Ногтям обеих рук вцепляется в моё запястье и вдавливает их со всей силы.
— Отпусти, пока я не завопила на весь дом, что ты изнасиловать меня удумал, — не теряется Леся, довольно четко и твёрдо выдавая: — Думаю, у меня больше шансов. Ты — полуголый. И твои пальцы оставили следы на моей шеи. Как думаешь, быстро тебя простят отец и твоя обожаемая сестрёнка.
То, как она выдаёт «сестрёнка», ничего не могу поделать, пальцы сами сжимаются ещё сильнее, отчего Олесе становится трудно глотать. Но вовремя себя останавливаю, понимая, могу не рассчитать силы. Однако полностью всё равно не отпускаю, приближаюсь наоборот ближе, чтобы действительно поняла, что я не бросаю пустых угроз на ветер.
— Я второй раз предупреждать не буду.
И только после отхожу сам и размыкаю пальцы, наблюдая, как Леся тут же тянет руки к своей шеи и начинает закашливаться. Выхожу из комнаты также без каких либо слов, едва удерживая себя, чтобы прямо сейчас её не вытолкать на улицу. Но так рубить с плеча неправильно, к тому же никто не поймёт. Но точно знаю, что стерву просто необходимо убрать отсюда как можно скорее, пока она не учудили то, что потом расхлебать не смогу.
Глава 42. Лина
«Что между тобой и Егором?»
