защищать Диму. Она же еще не знакома с его новой версией. И я, если честно, боюсь за нее. Не знаю, как он поведет себя с ней. Это во-первых. А во-вторых, не хочу, чтобы она видела его таким. Пусть лучше сохранит в сердце того Диму, каким он был всегда.
Хотя, возможно, я все придумываю, и новый он только для меня. Эксклюзивно.
Брови Гладких взлетают вверх.
— Не понял…
— Тебе и не надо. Все, что от тебя требуется — назвать сумму, которую Рита тебе "должна".
— Ты не много на себя берешь…
— Я сказал быстрее, или поставлю на тебя на обратный счетчик. Когда с каждой секундой причитающаяся тебе сумма уменьшается. Проверим, насколько твое желание брызгать ядом сильнее твоей жадности?
— Фил, не…
— Иди домой, Рита, — не оборачиваясь. — Это мужской разговор. Иди, — обернувшись, давит взглядом, и я пячусь от него.
Они вновь лицом друг к другу. Оба источают неприязнь к сопернику и желание ударить побольнее.
Только отойдя достаточно далеко от них, нахожу в себе силы отвернуться и уйти. Не домой, конечно, а в сторону гряды из огромных булыжников, насыпанной за холмом в родительском парке, которую дети прозвали "каменный ручей". Возвращаться мы с Евой будем другой дорогой.
Я уже почти на вершине холма, еще шаг, и я скроюсь на другом склоне, но, услышав резкое: — Здесь даже больше. За моральный, — оборачиваюсь и успеваю увидеть, как в лицо Димке прилетает пластиковая карта.
(POV Кирилл)
Жду Ольгу в квартире.
Свет не включаю, он мне не нужен.
Я просто жду, чтобы сказать ей, что ухожу. Не из своей квартиры, но из наших отношений.
На самом деле, я все решил уже давно.
Как только увидел Риту на той яхте. Как только поверил — допустил возможность, — что снова могу быть с ней.
Все остальное в жизни сразу потеряло смысл и яркость, обесцветилось. И обесценилось.
А Ольга…
По-настоящему ценной она не была никогда. Я потому и не замечал всего того, что сразу увидели в ней Фил и мама — я просто не приглядывался к ней. Как не приглядываются к мебели или чему-то такому же привычному и малоинтересному.
Она просто была, она не напрягала, и я позволял ей оставаться.
До нового — третьего — появления в моей жизни Риты я был эмоциональным кастратом, никто и ничто, кроме работы, меня не волновало, не задевало моих чувств.
И жениться на Кошкиной я согласился ради работы — у солидных бизнесменов всегда рядом жена. Это был чисто коммерческий интерес. Тот самый бизнес-проект, которым я по-дурости назвал Риту, вернулся ко мне бумерангом. Только на этот раз проект не фэйковый.
Полюбить я все равно уже никого не мог, а если нет любви, остается голый расчет.
В схему брака по расчету Ольга вписывалась идеально.
Но до тех пор, пока на моем горизонте вновь не замаячила Рита…
Вспыхнула как звезда, возникла на моем пути, коснулась взглядом и всколыхнула все то, что, казалось, давно умерло во мне. Сгнило, стухло и распалось на атомы.
Я вновь почувствовал себя живым. Но, к сожалению, не свободным.
И хоть для меня не было проблемой освободиться, но, казалось, я был не нужен самой Рите.
Это задевало, разрушало, уничтожало меня, и я уничтожал в ответ.
Новость о беременности Ольги никак не повлияла на мое решение. Чуть притормозила, да, но лишь потому, что меня стопнула Рита.
Выражение лица, с которым она говорила "ты же не бросишь ее теперь?", сработало как знак "стоп". Меня коротнуло и заглючило. Я не хотел выглядеть дерьмом в ее глазах.
Снова…
Но это было очередной моей ошибкой.
Я знал, что это ничего не меняет для меня, но не сказал ей этого сразу. А потом она не захотела меня слушать. Покинула чат.
И прежде чем вернуть ее, я должен был порешать с мамой и поставить точку в отношениях с Ольгой.
Первое сделано, осталось второе.
Ключ в замке поворачивается, и я поднимаю голову. Наконец-то!
Войдя в неосвещенную квартиру, Ольга щелкает выключателем и удивленно ширит глаза, увидев меня на диване.
— Привет, милый. Ты почему в темноте? — улыбается своей безморщинистой улыбкой и подходит ближе, собираясь, видимо, меня поцеловать.
Уклонившись от ее накрашенных губ, встаю.
— Я ждал тебя.
— Без света? — купированное удивление.
— Я долго ждал. Когда стало темно, лень было включать.
Она беззаботно пожимает плечами.
— Ты посмотрел расписание? Освободишь девятнадцатое число? — спрашивая, она входит в гардеробную и, не закрывая дверь, начинает расстегивать молнию на юбке.
Я отворачиваюсь.
— Не посмотрел, но пойти с тобой к врачу не смогу.
— Почему?
Отвечать не спешу, по шорохам за спиной пытаясь определить, переоделась она или еще нет. Шелест завязывающегося шелкового пояса на халате дает понять, что уже, и я оборачиваюсь.
Не хочу говорить это, не глядя в глаза.
— Потому что я расстаюсь с тобой, Оля.
— Расстаешься? — с сомнением повторяет. — В смысле расстаешься? Это юмор такой? Ты прикалываешься, да?
Она делает попытку засмеяться, свести все к шутке, но ей не смешно.
Мне тоже.
Попытка провалена.
— Это не шутка, Оля. Я не люблю тебя и, думаю, ты это знаешь. Продолжать наши отношения просто не имеет смысла.
— Смысла… — повторяет растерянно. — Ты б… бросаешь меня? — ее руки опускаются, и вешалка, которую она сняла, чтобы повесить на нее блузку, с металлическим звоном падает на пол.
Провожаю ее равнодушным взглядом и вновь смотрю в глаза Ольге.
— Если такая формулировка тебе больше нравится.
Несмотря на всю решимость и уверенность в правильности того, что делаю, разговор дается мне нелегко. Слова не застревают в горле, я не испытываю сложностей с речью, но, зная, как больно слышать, что ты не нужен — испытал это на себе, и мне пипец как не понравилось, — я чувствую себя паршиво.
Хочется побыстрее покончить с этим.
— А как же свадьба? Гости… Я заказала приглашения…
Я удивлен, что она больше беспокоится о свадьбе, чем о ребенке, но не цепляюсь за слова. Понятно же, что она в шоке.
— Свадьбы не будет, Оля, — говорю максимально мягко.
Будто такое можно смягчить. Это как убить нежно. Вонзать в плоть клинки, приговаривая при этом "простите".
— Не будет, повторяю и добавляю мысленно: "У нас с тобой".
— Как не будет? А… — она с трудом находит слова. — Наш ребенок?
Жестом, миллион раз виденным мною в фильмах и сериалах, кладет руку себе на живот.
— Я сделаю все, чтобы на нем наше
