– Тогда трахни меня ртом, – велю я сквозь стиснутые зубы.
Лотти перестает толкаться бедрами в сторону своего дилдо и вместо этого сосредотачивается на моем члене, беря меня глубоко в рот.
Она сосет.
Давится.
Затем повторяет этот процесс, пока я не чувствую ничего, кроме ее сладкого рта.
Хватаюсь за стенку душевой кабины, когда спазм удовольствия проходит по моему позвоночнику и скапливается у основания члена.
– Черт, я сейчас кончу. – Провожу рукой по щеке Лотти. – Проглоти все до последней капли.
Ее взгляд затуманивается, и в этот момент она добивает меня, работая рукой и посасывая, делая мне лучший минет в жизни. Мои шары напрягаются, член набухает, и я взрываюсь, из моей груди вырывается крик, когда я кончаю Лотти в рот.
И она принимает все.
Как я и велел, все до последней капли, пока я не изливаюсь полностью, пытаясь перевести дух.
Лотти выпускает меня изо рта и улыбается.
Мне требуется три секунды, чтобы схватить ее, выключить воду, а затем уложить ее поперек встроенной скамьи. Я раздвигаю ее ноги, встаю на колени и прижимаюсь ртом к ее киске.
– Да-а-а, – выдыхает она, зарываясь рукой в мои волосы. Крепко сжимая их, Лотти стонет, пока я пожираю ее киску.
Она очень близко. Я знаю это по тому, как она сжимает ногами мои плечи, тому, как дрожат ее руки, когда она тянет меня за волосы.
– Никогда не смогу забыть твой вкус, – говорю я, вращая языком и вводя в нее два пальца. – Я бы мог лакомиться тобой весь день. – Удар за ударом, напряжение становится все сильнее и сильнее, пока ее пальцы не впиваются в мою кожу, а бедра не начинают дрожать.
– Хаксли, я… о, черт, я кончаю! – кричит она, когда я сжимаю ее бедра, лишая ее возможности двигаться, пока пожираю ее, доставляя удовольствие так, как я того хочу.
Стоны Лотти эхом отражаются от кафеля.
Она выкрикивает мое имя, когда я не отступаю, поглощая каждую последнюю унцию ее оргазма.
И когда она медленно расслабляется, я еще несколько раз провожу языком, а затем отстраняюсь и оставляю поцелуй на ее киске.
Когда я встаю, Лотти смотрит на меня неуверенно. Дрожащей рукой она проводит вверх по телу к шее. Смотрит на меня, пытаясь восстановить дыхание, и я не знаю точно, что она собирается сказать, но решаю опередить ее.
– Спокойной ночи, – говорю я, а затем выхожу из душа. Я должен прекратить это. Должен убраться отсюда, иначе могу отнести ее в кровать и трахать всю ночь, пока она не станет молить о том, чтобы я остановился.
Сожаление о том, что оставил ее, наполняет меня, но я прогоняю его, хватаю одно из полотенец, оборачиваю его вокруг талии и направляюсь в свою спальню, закрывая за собой дверь.
Потрясенный и сбитый с толку, не понимающий, что на меня нашло, я захожу в ванную, включаю душ и встаю под горячую воду, пытаясь собраться с мыслями.
Какого хрена я творю?
Черт возьми, я размываю границы, и теперь, когда мой член побывал у нее во рту, не думаю, что могу остаться прежним. Не после того, как она приняла меня так глубоко, не после того, как она проглотила каждую каплю мой спермы.
Я не смогу выкинуть этот образ из головы. Эта картина буквально стоит у меня перед глазами.
И когда я выхожу из душа, чтобы вытереться, я могу думать лишь о том, как сильно мне хочется пройти через коридор и исследовать тело Лотти. Как я хочу поблагодарить ее за то, что она принимает все мое дерьмо. За то, что заставляет меня открыться, когда я на самом деле не хочу открываться.
Смотрю на себя в зеркало и медленно провожу рукой по щетине, той самой щетине, которая оставила следы на внутренней стороне бедер Лотти. Какого черта ты делаешь, мужик?
И почему ты выглядишь… счастливым?
Счастливым, когда должно быть иначе, ведь хаос поглощает меня целиком. Сделка, ложь, размытые границы… все это витает в воздухе – то, с чем я обычно не мирюсь, но вот он я… разбираюсь со всем этим.
Господи.
Лежащий на тумбочке телефон пиликает, и я смотрю на него, гадая, сколько, черт возьми, времени.
Сажусь на кровать и читаю.
Лотти: У тебя невообразимо роскошный рот. Обожаю кончать от твоего языка.
Вашу мать.
Она пытается снова возбудить меня?
Хаксли: Я не могу насытиться твоей киской и твоим пульсирующим клитором.
Провожу рукой по лицу, желая, чтобы мое тело больше не возбуждалось. Одного раза достаточно. Переступать черту чаще – значит напрашиваться на неприятности.
Лотти: Я кончала так лишь для тебя. Ни для кого другого. Только. Ты.
Да, она пытается снова возбудить меня, соблазнить. Она хочет большего. Я чувствую это.
Хаксли: Ты сейчас лежишь голая в кровати?
Лотти: Откуда ты знаешь?
Хаксли: Ты пытаешься заставить меня вернуться в твою спальню.
Лотти: Хаксли, я хочу, чтобы твой член оказался внутри меня. Мои ноги разведены в стороны, соски твердые, а тело горит от одной мысли об этом.
Мой член дергается, и я скрежещу зубами, пытаясь держать себя в руках.
Хаксли: Я не вернусь.
Даже если хочу. Черт, как же я хочу погрузиться в нее. Но у меня появляется зависимость, и это нужно прекратить. Я понятия не имею, что все это значит для Лотти, возможно всего лишь способ развлечься, пока мы коротаем время вместе, но я вижу, что для меня это может быть нечто большее, а я не собираюсь рисковать. Кладу телефон, думая, что Лотти не ответит на то последнее сообщение. Злится ли она? А может разочарована? Смущена? Чувствует все то, что чувствую я сам?
Лотти: Если ты не хочешь возвращаться сюда, то не мог бы ответить на два моих вопроса?
Делаю глубокий вдох и провожу рукой по волосам. Она все еще хочет узнать меня…
Но мне все равно нужно соблюдать границы.
Хаксли: Лотти, это вопросы лишь для ужина.
Лотти: Хаксли, ну пожалуйста.
И вот тема разговора меняется, становясь невинной. Я практически слышу эти три слова, как она просит меня, умоляя согласиться.
Видимо, у меня нет силы воли, потому что я киваю, хотя она не видит меня, и пишу ответ.
Хаксли: Что за вопросы?
Лотти: Спасибо. Как насчет двух вопросов, на которые ответим мы оба?
Хаксли: Идет.
Лотти: Твой энтузиазм заразителен.
Хаксли: Часики тикают…
Лотти: Хорошо, вопрос номер один – какое твое качество нравится тебе больше всего?
Хаксли: Не совсем понимаю, к чему ты клонишь, но я бы ответил: моя энергичность.
Лотти: Я понимаю.
Хаксли: А что тебе нравится в себе?
Лотти: Моя преданность, даже если из-за нее у меня были проблемы с Анджелой. Я думаю, преданность очень важна. Еще одна причина, по которой я остаюсь верна своему обещанию и иду с Элли покупать молокоотсос.
Хаксли: Преданность – это замечательное качество.
Лотти: Хорошо, второй вопрос – что тебе больше всего нравится во мне? А я отвечу, что мне больше всего нравится в тебе.
Хаксли: Напрашиваешься на комплименты?
Лотти: Поскольку мы работаем вместе и ты часто отстраняешься, я подумала, что будет полезно, если мы скажем, что нам нравится друг в друге. Просто в качестве напоминания.
Хаксли: Хорошо. Мне нравится твоя преданность и верность слову.
Лотти: Так нельзя, ты не можешь использовать то, что я уже назвала. Ну же, Хаксли, я знаю, возможно тебе тяжело сделать мне комплимент, но ты можешь хотя бы попытаться.
Разочарованно сжимаю губы и ложусь на кровать. Ладно, она хочет знать, что мне нравится в ней, и я могу ответить.
Хаксли: Твоя храбрость. Возможно, ты не всегда принимаешь правильные решения, но, несмотря ни на что, берешься за дело и действуешь решительно. Достаточно редкое качество. Прибавь сюда преданность, и вот он, человек, с которым я бы с радостью проводил время.
